Чудо света

– Это ваши стихи? – догадалась Дина.

Я кивнул головой.

– И давно вы их сочинили?

– Только что, – ответил я и смущенно посмотрел на нее.

– Неплохо, – сказала Дина. – Вы, оказывается, к тому же еще поэт.

– Нет. Совсем нет, – воскликнул я, – это мои первые стихи.

Дина пристально посмотрела на меня. От ее проникновенного взгляда на моих глазах выступили слезы, но я все равно не отвел их в сторону.

Я выдержал ее взгляд. И она, кажется, мне поверила. Некоторое время мы молчали, а я думал: "Неужели я признался ей в любви?" К нам подошел Иван, мы встали и отправились дальше.

В дороге я несколько раз оглянулся, и каждый раз Дина смущенно опускала глаза. Мне показалось это странным. Я не узнавал в ней того озорного чертенка с насмешливыми глазами, готового в любую минуту пустить стрелу с наконечником из заостренной шутки, вместо этого я вдруг увидел прекрасную притягательную девушку, умную скромницу, этакий эталон девственного совершенства, от которого любой мужчина может потерять рассудок. Такая перемена не только меня поразила, но очаровала еще больше. Я как будто новыми глазами посмотрел на нее и даже вначале подумал: "Уж не пытается ли она меня разыграть?" И все же где-то в глубине моей души промелькнула другая мысль: "А не обидел ли я ее своим невольным признанием?"

Мы шли молча и долго. Обогнув скалу, вышли на небольшую ложбину хребта, за которой начинался перевал. Там, внизу, зеленела долина, куда, как объяснил мне Иван, нам предстояло спуститься, а затем вернуться до наступления темноты назад, на базу, поймав какую-нибудь попутную машину.

Перед спуском мы решили устроить привал и подкрепиться. Во время обеда Дина оставалась задумчивой и почти не принимала участия в нашей с Иваном беседе. Даже брат заметил перемену в ее настроении и спросил, не устала ли она. Дина посмотрела в мою сторону, виновато улыбнулась и ответила:

– Есть немножко.

Мне показалось также странным, что, когда Иван предложил продлить отдых, чтобы дать ей побольше времени для восстановления сил, она отказалась.

Как только мы тронулись в путь, со стороны Эльбруса показалась белая тучка, которая быстро стала разрастаться, двигаясь в нашу сторону. Иван, с тревогой поглядывая на неё, вдруг изменил свое решение.

– Есть более короткий и скорый путь возвращения, но для этого нам нужно преодолеть одно препятствие – подняться на ту небольшую стену, – сказал он, показав на крутой карниз скалы, нависший над глубоким, трудно доступным ущельем. – Если мы это сделаем, то через полчаса спустимся по веревкам к сторожке лесника и переждем пургу.

Я посмотрел на этот перевал, сокращавший наше возвращение, который позднее назвал своим Сен-Готардом, и даже не мог предположить, что ожидает меня там, что может для меня за ним открыться.

– Ну, как? Сможете вы преодолеть эту стену? – спросил, глядя в мою сторону, Иван.

– Разумеется, – воскликнул я, – не такие преграды брали.

Мне и в самом деле показалась эта стена смешным препятствием по сравнению с той горной кручей, по которой мы карабкались все утро.

– Вот и прекрасно, – сказал Иван, – не будем терять времени. Я иду впереди. Дина замыкает.

– Чур, на этот раз я пойду первой, – вдруг, оживившись, заявила Дина, обращаясь к брату, – ты же знаешь, что я лучшая альпинистка в городе.

– Но ты же устала.

– Нисколько. Я смогу быстрее тебя подняться на стену и вытащу вас.

Иван подумал некоторое время, но потом согласился. Мы вновь сцепили друг друга веревкой, спустились к карнизу скалы, круто обрывавшейся в ущелье, и стали пробираться вдоль отвесной каменной стены.

Находясь на краю пропасти, я опять испытал некоторое подобие страха. У меня даже закружилась голова, настолько это ущелье показалось мне глубоким. Я старался не смотреть вниз. Прижимаясь всем свои телом к твердому замерзшему камню, я на ощупь переставлял ноги по неровностям и каменным уступам скалы, не отрывая взгляда от моей горной феи. Затем мы стали взбираться на стену. Дина подобно ящерице карабкалась вверх, вбивала в каменные глыбы железные скобы, которыми страховала верёвку, и ползла выше. Ниже, над самой пропастью, легко и проворно следовал за нами Иван. Мы довольно быстро продвигались вверх, но белое облачко к нам летело еще стремительней. Я начинал нервничать и стал двигаться вверх быстрее, приближаясь к Дине, но при этом я совсем забыл натягивать веревку, и она провисала под моими ногами.

Вдруг моя нога соскользнула с камня, я попытался ухватиться рукой за стену, но пальцы скользнули по камням, и я полетел вниз. На какое-то время я задержался в воздухе, как будто меня с силой кто-то тряхнул за шкирку, веревка натянулась, и я не успел еще ухватиться за стену, как падение продолжилось. На одно мгновение я увидел перед собой Дину и ухватил ее за руку. Мы летели вместе вниз, в пропасть. И снова я почувствовал резкий толчок, такой, что чуть не выпустил Динину руку.

Все это произошло в считанные доли секунды. Мы с Диной повисли над пропастью, пристегнутые к брату, удерживаемые одной лишь веревкой, которую он пытался закрепить на скале. Выступ над ущельем не позволял нам приблизиться к стене.

Мне показалось, что нас качнуло порывом ветра, и я увидел в глазах Дины отчаяние. Свободной рукой она вынула из кармана складной ножик и попыталась освободиться от своей веревки.

– Что ты делаешь? – воскликнул я.

– Так надо, – ответила она.

Я не стал спорить, а лишь сказал:

– Давай помогу.

Я почти выхватил у нее из рук нож, и полоснул им по своей верёвке

На этот раз уже она воскликнула с ужасом:

– Что ты делаешь? Мой брат вытащит тебя.

И в это время все события для меня вдруг стали разворачиваться, как в замедленно-стремительной съемке. Я увидел испуганное лицо Дины, но еще чуть раньше я вдруг понял, что это был за порыв ветра, качнувший нас с Диной в сторону. Я увидел ту самую вихреватую танцующую фигурку принца Фогельфрая, который так неожиданно появился за обеденным столом у профессора, отца Дины, когда я говорил о гигантах, посылающих нам свой голос из глубины веков. Принц Фогельфрай крутнулся вокруг нас, показал мне язык, подмигнул мне и улыбнулся. Я крепко сжимал Динину руку. И в то же самое время я вдруг увидел там, далеко за изломанной линией горизонта, за Эльбрусом, откуда прилетел вместе с белым облачком, подобно мотыльку, лёгкий и стремительный принц Фогельфрай, чудесный город, построенный из одних дворцов. Это походило на сказочный мираж, на прекрасное видение мечты. Нет, это не был ни Нальчик, ни Стамбул, ни даже Симферополь. Это был город восхитительной красоты. Я заметил, как наша веревка расплелась, и услышал Динин голос, прозвучавший с ноткой сожаления:

– Зачем ты это сделал? Ведь ты же гений…

Затем мы плавно стали опускаться вниз. И вдруг принц Фогельфрай рассмеялся, он хохотал так весело и задорно, что эхо отзывалось во всем ущелье, и мне стало вдруг радостно на душе от этого смеха. Я повернулся к Дине, поцеловал ее руку и, улыбнувшись, сказал:

– Прекраснейшая мадмуазель Дина, я никого еще в жизни не любил так пламенно и нежно, как вас.

Принц Фогельфрай от восхищения захлопал в ладоши и воскликнул: "Браво! Молодец!"

– Ты сумасшедший, – ответила мне Дина.

Мы опускались все ниже и ниже. Горы заслонили от нас Эльбрус и прекраснейший в мире город, открывшийся за ним. Нас почему-то влекло помимо нашей воли на дно тёмного, мрачного ущелья.

Глава 3. (Глава только для женщин)

Первые минуты я ничего не мог понять. Кто-то как будто целовал меня в губы, и мое дыхание наполнялось теплым воздухом. Я открыл глаза и сразу же увидел ее, склонившуюся надо мной.

– Кто вы? – спросил я.

– Разве вы не знаете? – удивилась она.

Некоторое время я ничего не мог вспомнить. Потом до меня стали доходить отрывки последних воспоминаний – мое плавное скольжение в пропасть, необыкновенный город на горизонте и еще этот танцующий и вечно неунывающий бог.