Страница 23 из 25
– Хорошо, Гюль, на сегодня достаточно, – согласился он, сворачивая очередной забег, – я вовсе не желаю уморить мою любимую кобылку.
Излившись в неё, Сарнияр перевернулся на спину и привлёк её на свою мощную грудь, полностью лишённую волос из-за недавнего взрыва.
– Хочешь холодной воды, или сока, или, может быть, капельку вина? – заботливо предложил он.
– А кто всё это принесёт? – осведомилась Гюльфем.
– Бехрам.
– Это тот черномазый, что привёл старика? – испугалась девушка.
– Полно, любовь моя, чего ты так всполошилась, – успокоил её царевич. – Он для того и приставлен ко мне, чтобы исполнять наши желания. Так что привыкай к нему понемногу.
Он позвал мавра, и тот услужливо принёс им медное блюдо со свежими фруктами и освежающие напитки.
– Тебе необходимо подкрепиться, – настоятельно заявил Сарнияр, очищая для неё апельсин.
– Надеюсь, не для того, чтобы начать всё сначала? – притворившись испуганной, спросила девушка.
Сарнияр рассмеялся в ответ, скармливая ей апельсин дольку за долькой.
– Как хотите, господин, но мне неловко, что нам прислуживает этот черномазый. Он ведь мужчина, а не евнух.
– Само собой, – ухмыльнулся Сарнияр, – на кой мне неполноценный телохранитель! Евнухи будут прислуживать моим наложницам, когда я заведу гарем.
– Вы хотите завести гарем? – пролепетала девушка, чувствуя, как сердце её стремительно подскочило и бьётся уже не в груди, а где-то в горле.
– Со временем придётся для продолжения рода, ведь моя жена не может дать мне детей. Скоро и отец, и матушка начнут допекать меня, требуя подарить им внуков. А, кроме того, ты сама убедилась, насколько велики мои потребности в женской плоти; одной тебе не утолить их, мой ангел.
Глаза Гюльфем наполнились слезами; ей захотелось уткнуться лицом в подушку и рыдать, пока они не иссякнут. Странно, что его желание делить ложе ещё и с другими женщинами задело её до слёз, когда ещё час тому назад она готова была усыпить его, только бы избежать всего этого. Ей бы следовало радоваться его решению, а не плакать. Но слёзы сами катились из глаз. Она украдкой смахнула их и, придав своему лицу холодное выражение, произнесла:
– Прошу вас, не причисляйте меня к тем, кто войдёт в ваш гарем. Я ведь служу княжне, а не вам.
Сарнияр отставил в сторону чеканный кубок с вином.
– Ты изволишь шутить, глупышка? После того, что между нами было, не может быть и речи о твоей службе княжне. Я не собираюсь делить свою фаворитку с ревнивой женой. Хочешь ты того или нет, но тебе придётся её оставить.
– Никогда! – горячо возразила девушка. – Никогда я не оставлю княжну! Я не разлучалась с ней со дня её рождения! Мы вместе пережили такое, что вам и не снилось.
– Эти дни остались в прошлом. Теперь твоё место рядом со мной. Я обеспечу твоё будущее и будущее наших детей, если таковые у нас появятся. Ты больше не будешь рабыней, у тебя будут свои собственные рабы. Фаворитка – это почти жена, всеми признанная и любимая. Тебя ожидают почести, богатство и даже некоторая власть.
– Мне всё это ни к чему, если придётся расстаться с госпожой. Уж лучше я останусь в тени, чтобы она не узнала о нас. Ну, прошу вас, мы ведь можем сохранить наши свидания в тайне. У нас есть прикрытие. Госпожа будет каждый вечер посылать меня к вам со своим эликсиром, потому что не теряет надежды добиться вашей любви.
– С эликсиром? – в недоумении произнёс Сарнияр.
Она прикусила язык, сообразив, что чуть не выболтала свою позорную тайну.
– Каким же образом она добьётся моей любви, потчуя меня каждый вечер снотворным?
– Госпожа, по видимости, ошиблась, – пролепетала Гюльфем, – вместо золотого корня заварила корень мандрагоры. Эти целебные корешки так похожи, немудрено было напутать.
– Корешок мандрагоры не спутаешь ни с чем, – заметил Сарнияр. – Он похож на человечка, не зря говорят, что он стонет от боли, когда его вырывают из земли. Так что мне с трудом верится, чтобы Лейла могла перепутать. И потом… лечивший её знахарь проверял, как действуют его отвары, на простых смертных. А его ученица что же – за много лет не усвоила этот элементарный урок? Ты ближе всех к ней, Гюль, и должна знать, что она замышляет. Какими чарами надеется растопить моё сердце?
Гюльфем ответила, молясь про себя, чтобы он поверил в её ложь:
– Прежде всего, своими снадобьями она хочет поставить вас на ноги. Вы же ни разу не навестили её, вернувшись в Алькадир, и ей невдомёк, что ваши раны уже затянулись.
Сарнияр усмехнулся.
– И как долго ты сможешь водить её за нос, чтобы вырваться на свидание со мной? Тебе нужно поскорей принять решение, пока она не раскусила тебя.
– Я приму решение, клянусь вам, только дайте мне немного времени.
Сарнияр склонился к девушке и, удерживая её за подбородок, прижался своими губами к её губам. Их поцелуй тянулся так долго, что у Гюльфем закружилась голова.
– Я дам тебе ровно столько времени, – сказал он, оторвавшись от её губ, – сколько потребуется на обустройство твоих новых покоев. Пока их не обставят, я согласен подождать. А сейчас возвращайся к княжне и ни о чём не тревожься. Я избавлю тебя от объяснений с ней, возьму их на себя.
– Завтра я снова приду к вам, – шепнула ему на прощание Гюльфем.
Проводив её до двери, Сарнияр позвал Бехрама и уселся играть с ним в шахматы. А Гюльфем поспешила к госпоже, ломая голову, чем объяснить ей своё долгое отсутствие.
Когда она вошла в комнату, Лейла сидела на диване, устремив взгляд в одну точку. Глаза у неё сильно покраснели и опухли от слёз. В руке она сжимала пузырёк с сердечными каплями, и в комнате стоял удушливый запах лекарств. Когда Гюльфем увидела госпожу в таком состоянии, у неё подвернулись колени, и ей пришлось ухватиться за спинку дивана, чтобы не упасть. Глубокое раскаяние, словно тяжёлая гранитная плита легло ей на сердце. Как она могла обмануть это одинокое, всеми заброшенное создание, слепо доверявшее ей во всём? Как повернулся её гадкий язык обещать вечную любовь тому, кто своим ледяным равнодушием, может быть, намеренно сводит жену в могилу?
– Где ты была, Гюль? – спросила Лейла, немного оживившись при её появлении. – Прошло почти три часа, как я послала тебя к мужу. Мне не терпится узнать, какое действие произвёл на него новый приём эликсира.
– Простите, госпожа, – понурила голову Гюльфем. – Я встретила на обратном пути Хаджи-хакима, и он попросил меня помочь ему составлять лекарства.
– Ты так расстроена, – произнесла княжна, заглядывая ей в глаза, – уж не занемогла ли ты, бедняжка?
– Мне и вправду нехорошо, госпожа, – солгала Гюльфем, радуясь, что может скрыть под видом болезни свои переживания. – Ваш муж выпил всё до капли, но… простите, у меня сжимается горло, я не могу говорить.
– Как странно, – поразилась Лейла, – это повторяется каждый раз, как я посылаю тебя к мужу. Думаю, что ты чересчур принимаешь к сердцу мои бесплодные попытки расшевелить этого истукана. Я жестоко поступаю с тобой, заставляя страдать твоё отзывчивое сердечко. Пусть завтра эликсир моему мужу отнесёт Ферида. Эту особу ничем не проймёшь, потому что у неё нет сердца.
– О нет! – чуть не выдав себя, вскричала Гюльфем, но вовремя осеклась. – Я хочу сказать, что Ферида растрезвонит на весь свет, как вы потчуете своего мужа любовным зельем.
– Милая Гюль, ты стала слишком мнительна, – улыбнулась княжна. – О том, что я пытаюсь привлечь к себе мужа, знаем только мы с тобой. Я не собираюсь доверять этой девчонке свою тайну.
– А если ей придёт в голову попробовать эликсир на вкус? – спросила Гюльфем. – Трудно представить, что за этим последует.
– В таком случае, – решила княжна, – я приставлю к ней Якуба. Это послужит гарантией, что она не сунет свой любопытный нос, куда не следует.
– Ах, госпожа! Не лучше ли оставить эту затею, раз она всё равно не приносит желанного результата?
– Эликсир рано или поздно подействует, Гюль. Это проверенное и очень эффективное средство. Мой муж, очевидно, ослабел от ран, но как только наберётся сил, желание, подстёгнутое эликсиром, вспыхнет в нём, как проснувшийся вулкан.