Страница 20 из 27
– Вы ведь оставили ему холодный ужин?
– Да, сэр.
– Значит, вы вернулись не из-за мистера Лесситера.
Стать бледнее она уже не могла, но на лбу у нее выступил пот.
– У меня болела голова.
– Понятно. А теперь расскажите мне, что именно вы делали, когда вернулись.
Она крепко сцепила руки. Ей надо рассказать ему все как было, только ничего не говорить про Сирила – про то, как она пошла к задней двери, и как Сирил сказал: «Я успел. Эрни дал мне свой велосипед. Если бы я приехал на автобусе, в Меллинге каждая собака узнала бы об этом». Ей нужно промолчать обо всем, что касается Сирила, и честно рассказать обо всем остальном. Она облизнула онемевшие губы.
– Я пришла домой, сделала себе чаю…
Ей нельзя говорить про то, как она кормила Сирила ужином, и как он вдруг сказал: «Я должен раздобыть денег, мама. У меня проблемы».
Голос комиссара заставил ее подпрыгнуть.
– А вы вообще видели мистера Лесситера? Вы говорите, что приехали домой отчасти из-за него. Вы заходили в кабинет, чтобы спросить, не нужно ли ему чего-нибудь?
Увидев, что она вздрогнула, он подумал: «Она что-то скрывает». К ответу ее подтолкнул инстинкт, как это бывает со слабыми напуганными созданиями. Она ответила, тяжело дыша:
– О да, сэр.
– В котором часу это было?
– Незадолго до новостей.
– Около девяти? – Он нахмурился.
– Все верно.
– Вы ведь пришли, когда еще не было четверти восьмого, так?
– Да, сэр.
– Но вы пошли узнать, не нужно ли чего мистеру Лесситеру, только около девяти часов?
Она ответила слабым голосом:
– У меня сильно болела голова… Мне пришлось присесть ненадолго… Я вообще не очень хорошо соображала.
– С четверти восьмого до девяти – большой промежуток времени.
Большой… Ужасно большой промежуток. Сирил положил голову к ней на колени и заплакал… Она ответила тем же слабым голосом:
– Я не заметила, как время прошло. Потом сделала себе чаю и пошла в кабинет.
– И вы видели мистера Лесситера?
На щеках миссис Мэйхью на миг появился слабый румянец – результат выпитого виски и отчаяния.
– Нет, сэр, я его не видела.
Глаза, окаймленные рыжими ресницами, вперились в нее как два буравчика.
– Вы пошли в кабинет, но не видели его?
Миссис Мэйхью кивнула, сидя прямо и до синяков щипая левой рукой правую.
– Я пошла в кабинет, как и сказала, чуть-чуть приоткрыла дверь…
– И?
Она перевела дух и сказала дрожащим голосом:
– Там была мисс Риетта Крэй.
– Кто такая мисс Риетта Крэй?
– Она живет в Белом коттедже – от ворот налево.
– Продолжайте.
– Я не собиралась подслушивать… Я не стала бы делать ничего подобного. Я просто хотела понять, стоит ли мне входить. Вам не скажут спасибо, если вы помешаете приватному разговору.
– А у них был приватный разговор?
Миссис Мэйхью энергично кивнула.
– Мистер Лесситер говорил, что ему не особо хочется, чтоб его убили.
– Что? – воскликнул комиссар Дрейк.
Миссис Мэйхью снова кивнула.
– Так он сказал. А потом продолжил: «Странно, что ты пришла именно сегодня, Риетта. Я жег твои письма…» Тогда-то я и поняла, что он разговаривает с мисс Крэй. А потом он сказал что-то о первом сне любви.
– Они были помолвлены?
Она снова кивнула.
– Дело было лет двадцать назад… Скоро уже двадцать пять. Так что я подумала, что лучше мне не входить.
– Вы услышали что-нибудь еще?
– Я не из тех, кто подслушивает!
– Разумеется, нет. Но может, вы случайно услышали что-нибудь, прежде чем закрыли дверь. Вы ведь услышали, так?
– Ну да. Он говорил еще о том, что достал все бумаги в поисках какого-то документа, который мать оставила ему.
– Он искал ее записи?
– Да, точно.
Внутренний страх отпустил ее. Все это было просто, и говорила она чистую правду. С ней все будет в порядке, пока она говорит правду и не упоминает о Сириле. В ее голове возникла картинка: Сирил в кухне, крутит ручки радио, а она сама далеко от него, у двери кабинета. Инстинкт подсказывал ей там и оставаться, и извлечь из этого положения максимум пользы; тот же инстинкт заставляет птицу притворяться раненой и уводить кошку от гнезда. Она повторила предложенное комиссаром слово:
– Записи, которые оставила ему мать. Когда он их искал, он нашел письма мисс Риетты… и кое-что еще.
– Что именно?
– Мне не было видно, дверь была открыта лишь на дюйм. Судя по тому, что он сказал, это было завещание, сэр. Кажется, он показывал его мисс Риетте, и она сказала: «Какой абсурд!», а мистер Лесситер засмеялся и согласился с ней. А потом сказал: «Все мое имущество оставляю Риетте Крэй, проживающей в Белом коттедже, Меллинг».
– Вы точно слышали, как он сказал это мисс Крэй?
– О да, сэр. – Взгляд ее был прямым и честным.
– Вы слышали что-нибудь еще?
– Да, сэр. Я бы не стала там задерживаться, но была слишком поражена. Я услышала, как он сказал, что так и не составил другого завещания. «И если бы юный Карр убил меня сегодня, ты бы унаследовала весьма солидное состояние». От его слов у меня мурашки побежали по спине, так странно я себя почувствовала. Тогда я прикрыла дверь и вернулась в кухню.
Комиссар задумчиво хмыкнул, а потом спросил:
– Кто такой юный Карр?
– Племянник мисс Риетты, мистер Карр Робертсон.
– Зачем ему убивать мистера Лесситера? Вам известна какая-нибудь причина?
– Нет, сэр.
– Вам неизвестно о какой-либо ссоре между ними?
– Нет, сэр…
Она заколебалась.
– Да, миссис Мэйхью?
– Миссис Феллоу – она помогает по хозяйству здесь и ходит к мисс Крэй по субботам – она только вчера сказала, что, по ее мнению, странно, что мистер Лесситер ни разу за двадцать лет не приезжал сюда и почти никого не знает в деревне, хотя родился и вырос здесь. Я сказала, что его здесь почти никто не знает в лицо, а она согласилась и упомянула мистера Карра. Кажется, она слышала, как он сказал, что не узнал бы мистера Лесситера, если бы встретил его; но я не знаю, почему он это сказал.
Комиссар снова хмыкнул – может, заподозрил отвлекающий маневр. Он твердо вернул миссис Мэйхью к событиям прошлого вечера.
– Вы вернулись в кухню, не став слушать дальше. Это было примерно в десятом часу?
– Да, сэр, по радио передавали новости.
На висках у нее выступил пот: не надо было ей этого говорить, ох не надо. Сирил крутил ручки радио, Сирил включил новости…
– Вы оставили радио включенным?
Щеки ее вспыхнули, а ступни заледенели.
– Да, сэр, – хоть какая-то компания.
– Вы возвращались в кабинет позже?
Она кивнула.
– Да, я решила, что надо зайти.
– В котором часу это было?
– Без четверти десять. Я подумала, что мисс Риетта уже ушла.
– Вы видели мистера Лесситера на этот раз?
– Нет…
Это было сказано шепотом, потому что тут ей внезапно пришло в голову, что, когда она пришла во второй раз, мистер Лесситер мог уже быть мертв, и если бы она открыла дверь пошире и вошла, она увидела бы его лежащим на столе, с размозженной головой. Это сделал не Сирил… Это сделал не Сирил… Не Сирил!
– Что вы сделали?
– Я приоткрыла дверь, как и в первый раз, тихонько. Никто не разговаривал. Я подумала, что мисс Риетта ушла, и приоткрыла дверь еще немного. И тут я увидела плащ мисс Риетты, он лежал на стуле.
– Как вы поняли, что это ее плащ?
– Видна была часть подкладки – рисунок типа шотландки с желтой полоской. На самом деле это плащ мистера Карра, он старый, и мистер Карр оставляет его в коттедже. Мисс Риетта иногда надевает его под настроение.
– Продолжайте.
– Я закрыла дверь и ушла.
– Почему вы так поступили?
– Я подумала, что мисс Риетта не ушла. В комнате было совсем тихо. Я подумала…
Было понятно, что она подумала. Все в деревне знали, что Джеймс Лесситер и Риетта Крэй в молодости любили друг друга. Все сочли бы совершенно правильным и естественным, если бы они вновь сошлись. Комиссар решил, что миссис Мэйхью говорит правду. Интересно, есть ли у нее еще что рассказать. Вид у нее неуверенный, руки на коленях ерзают.