Мисс Сильвер приезжает погостить. Гостиница «Огненное колесо»

Будь ее знакомство с миссис Уэлби чуть более долгим, мисс Сильвер признала бы, что та неким образом перешла ту неуловимую грань, которая отделяет достаточное от избыточного. Но даже при столь коротком знакомстве она осознала нечто подобное. Ей показалось, что в Кэтрин есть не поддающаяся определению жесткость, отсутствие чего-то такого, что могло бы придать живость и свежесть всему образу.

В те несколько минут, которые прошли между приветствием и прощанием, мисс Сильвер оценивала полученные впечатления. Она была слишком умна, чтобы не распознать ум в других людях. Она распознала его в Кэтрин Уэлби, и ей пришла в голову цитата из стихов поэта, который был старше ее любимого лорда Теннисона[11]:

В какой-то степени Кэтрин Уэлби была умна, но с ее стороны было неумно заходить слишком далеко. Возможно, это впечатление преувеличенности складывалось лишь на фоне трагической смерти и назревающего скандала. Возможно…

Мисс Сильвер задумчиво проводила взглядом выходившую из комнаты Кэтрин Уэлби.

Глава 25

Когда дверь за Кэтрин закрылась, последовала небольшая пауза. Риетте Крэй эта минута напомнила тот миг, когда собираешься с духом, чтобы прыгнуть в ледяную воду. Ей пришла в голову мысль, что прыгать ей необязательно. Ее тайна все еще при ней. Она лишь пригласила мисс Сильвер на ланч. Если и имелось в виду что-то другое, то этим все еще можно пренебречь. Она почувствовала, что мисс Сильвер внимательно смотрит на нее, и подняла глаза, чтобы встретить ее взгляд.

Произошло нечто необъяснимое. Она испытала то, что до нее испытывали многие клиенты мисс Сильвер. Когда она думала об этом впоследствии, перед глазами ее стоял образ, который так часто можно было увидеть во время войны: дом, чей фасад был разрушен, и взгляду прохожих преставали все до единой комнаты на всех этажах, оголенные и открытые.

Мисс Сильвер не отводила взгляда. Она спокойно и задумчиво рассматривала ее. Улыбка изменила мелкие и аккуратные черты; эта улыбка сообщала уверенность, но в первую очередь она очаровывала. А потом это удивительное впечатление исчезло, и маленькая, невзрачно одетая бывшая гувернантка спросила:

– Чем я могу вам помочь, мисс Крэй?

У Риетты не было готового ответа. Она обнаружила, что ее приглашают сесть в ее собственном доме. В комнате распространилось ощущение авторитетной благожелательности. Она наклонилась вперед и по-детски просто сказала:

– Мы в большой беде.

Мисс Сильвер мягко кашлянула.

– Думаю, мне кое-что об этом известно.

– Всем известно. Наверное, всегда так бывает, только об этом не думаешь, пока это не случится с тобой лично. Любой человек может спросить тебя о чем угодно. Если ты не отвечаешь, начинают что-нибудь выдумывать. Нет больше никакой частной жизни.

– Это настолько важно, мисс Крэй?

– Вы хотите сказать, есть ли мне что скрывать? Полагаю, что есть. Думаю, у каждого человека есть что-то, что он не желает видеть попранным…

На последних словах голос ее стал совсем низким. Мисс Сильвер обеспокоенно посмотрела на мисс Крэй и увидела на ее лице мучительные следы бессонной ночи и постоянного напряжения. Под прекрасными глазами залегли темные круги. Она спросила самым обыденным голосом:

– Что вы ели на завтрак?

– Не знаю.

Мисс Сильвер кашлянула.

– Сейчас почти час дня. Вы пригласили меня на ланч, и я думаю, что мы можем отложить наш разговор, пока чего-нибудь не поедим. Вы позволите мне вам помочь?

Риетта испытала удивление и облегчение. Ей пока не придется ни о чем говорить. Мысль о еде была ей неприятна, но она отодвигала момент, когда ей придется говорить о Джеймсе Лесситере.

– Все уже готово. Фэнси поможет мне накрыть на стол. Это девушка, которая у нас гостит, – Фрэнсис Белл. Вы познакомитесь и с ней, и с Карром. Думаю, это к лучшему.

За время своей профессиональной деятельности мисс Сильвер не раз присутствовала при трапезах, подобных сегодняшней. Общая атмосфера подавленности и мрачных предчувствий; отдельные всплески застольной беседы, ограниченные и затрудненные страхом сказать что-либо, о чем лучше было промолчать; то и дело возникающие периоды тишины, в которые никто не может придумать, что сказать, – все это было отлично ей знакомо. Сама она всегда могла поддержать ровный ручеек беседы, но не всегда избирала этот путь. Иногда она считала более познавательным наблюдать за тем, как люди ведут себя под гнетом молчания. Сегодня она взяла на себя заботу о том, чтобы мисс Крэй хорошенько поела, и вполне преуспела в этом деле. Риетте было легче съесть что-нибудь, чем без конца отказываться, и после первых нескольких кусочков она сама поняла, как нуждается в пище.

Наблюдая за мистером Карром Робертсоном, мисс Сильвер не могла не заметить его неодобрения. Она размышляла о том, насколько плохо мужчины умеют скрывать свои чувства. С давних времен они демонстрируют всем свое расположение духа в манере, которая часто слишком наивна, чтобы быть привлекательной. У нее не было никаких сомнений в том, что мистер Карр считает ее старой девой, сующей свой нос в чужие дела. Он напоминал ей многих маленьких мальчиков, которые считали себя оскорбленными оттого, что им приходилось учиться вместе с сестрами. Она смотрела на него снисходительно.

Для одетой в алый костюм Фэнси Белл у нее нашлась легкая добрая улыбка. Бесхитростное создание, которое человек, имеющий опыт и такт в расспросах, может читать, словно открытую книгу. Мисс Сильвер не сомневалась, что если Фэнси Белл что-то известно, скоро это станет известно и ей. А что касается мистера Карра – что ж, сейчас ее главной целью был не он.

Для Риетты время шло одновременно и медленно, и слишком быстро. Поскольку Карр и Фэнси вызвались помыть посуду, она не могла больше рассчитывать на то, что разговор удастся отложить. Она оказалась в гостиной наедине с мисс Сильвер, которая, похоже, чувствовала себя там как дома. Она сняла горжетку и пальто, под которым оказалось серовато-зеленое шерстяное платье с необычной мелкой вышивкой спереди. Ее любимая брошь, резная роза из черного мореного дуба с ирландской жемчужиной в середине, служила застежкой на вороте, который она слегка оттягивала вниз. Слева на платье была красивая золотая цепочка, на ней висело пенсне для чтения мелкого шрифта и при плохом освещении. Объемистая черная сумка лежала открытой на полу у ее ног, служа корзинкой для клубка светло-голубой шерсти, из которой она вязала уютный жакетик и штанишки для маленькой Джозефин – дочери ее племянницы Этель Беркетт. Руки она держала почти на коленях, работая спицами на континентальный манер, как их с Сесилией еще в школе научила учительница-немка фрейлейн Штейн. Главное преимущество этого способа вязания в том, что при нем почти невозможно потерять петлю, и, следовательно, не нужно все время смотреть ни на руки, ни на работу. Мисс Сильвер изредка бросала взгляд на быстро щелкавшие спицы и становившуюся все длиннее полоску голубых ниток. Она спокойно посмотрела на хозяйку дома и сказала:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «