Страница 3 из 6
В Красноводске все погрузились на поезд и благополучно доехали до Ташкента, где Давид сдал ребят коменданту общежития. Сам же помог семье добраться к родственникам в старую часть города. Покончив с жилищным вопросом, Давид пошёл в военкомат и снова попросился на фронт. Ему сказали, что не пришло твоё время. И Давид устроился на завод Ташсельмаш помощником кузнеца. За те полгода, которые проработал на заводе, Давид научился изготавливать различные металлические детали.
Вскоре пришла повестка из ближайшего общевойскового пехотного училища.
И вот, он уже курсант. Живёт в Алма-Ате в казарме, учится стрелять, ходить строевым шагом. А в голове засела одна мысль: скорей бы на фронт, бить врага.
Много событий произошло за время учёбы. Во-первых, встретил свою двоюродную сестру Дору. Во-вторых, снялся в эпизодах двух фильмов: «Иван Грозный» и «Самокатчики». В-третьих, участвовал в тушении пожара в районе Медео, где в будущем построили знаменитый каток.
В марте 1945 года, по окончании училища, Давиду выдали новую форму офицера с погонами старшего лейтенанта. С воинским эшелоном он отправился на фронт. В Одессе была остановка. Всех курсантов распределили по воинским частям. И дальше повезли через Венгрию на запад…
Но до фронта Давид не доехал. Из-за болезни он был снят с поезда и помещён в госпиталь, где и встретил Победу.
Живой!
В середине мая 1945 года старший лейтенант Давид Карп, будущий мой отец, возвращался в Москву из Венгрии. Командование автомобильного батальона предоставило ему краткосрочный отпуск для поправки здоровья после перенесенной малярии. Её он подхватил в воинском эшелоне на пути в действующую армию по окончании Алма-Атинского пехотного училища. Давид даже не помнил, как его сняли с эшелона и поместили в госпиталь в венгерском городе Дебрецене. Пока он лежал там три недели под неусыпным присмотром сестёр милосердия из женского монастыря ордена кармелиток, кончилась война. И теперь, направляясь в столицу, Давид испытывал двойственное чувство: с одной стороны он радовался Победе, а с другой стороны было грустно от того, что так и не удалось встретиться лицом к лицу с врагом.
В поезде Давид познакомился с фронтовиком, который уже демобилизовался. Звали его Николай Мансуров. Это был худощавый мужчина лет сорока с чёрными вьющимися волосами, уже тронутыми сединой. Ходил он, опираясь на палку. И во время разговора, нет-нет, да и поглаживал правое колено. Из рассказа Мансурова Давид узнал, что до войны его попутчик был профессором в институте Стали и сплавов. В начале войны Николай добровольцем ушёл на фронт, был дважды ранен. Второй раз тяжело. Пока лежал в госпиталях, решил жене не писать.
– Знаете ли, Давид, Леночка у меня тонкая натура. Подумал: напишу, расстроится и что-нибудь с собой сделает.
– А вы подумали, как она вас встретит?
– Что вы имеете в виду?
– А то, что она даже не знает, живы вы, или нет.
– Об этом я как-то не подумал. Но что же теперь мне делать?
Николай разволновался, и отец, успокаивая его, предложил проводить его до дому, так как нога Николая разнылась и небольшой багаж стал слишком тяжелым. Мансуров согласился и сообщил адрес. Им нужно было ехать в центр города, на Ордынку.
Давид не удержался и поделился с Николаем своими сомнениями насчёт передовой. Тот только рукой махнул:
– Благодарите судьбу, что не стреляли в человека. Это, знаете ли, нелегко. Хоть он и враг, жестокий и ненавистный. Уж я-то знаю…
Пока они разговаривали, поезд прибыл в Москву. Взяв такси, быстро доехали до места. Поднялись на второй этаж. Николай попробовал позвонить. Звонок не работал. Тогда Николай постучал. За дверью послышались легкие шаги. Мягкий женский голос спросил:
– Кто там?
– Леночка, это я, Николай!
– Какой Николай?
– Мансуров я, твой муж.
– Неправда! Мой муж погиб под Курском, я и похоронку получила.
– Неужели ты меня не узнаёшь?
– Уходите, пожалуйста, не травите мне душу.
Николай посмотрел на спутника, ища у него поддержку. Давид же растерялся. Он впервые был в такой ситуации. Из рассказов людей, побывавших на фронте, знал случаи женской неверности. Ожидая худшего, Давид обнял Николая, они стали спускаться вниз. Вдруг, позади, хлопнула дверь, и раздался отчаянный крик:
– Коля-я-я!!!
Мансуров оглянулся и увидел её, свою Леночку. Стираный домашний халатик и тапочки на босу ногу – вот всё, что на ней было. Позабыв о боли, Николай кинулся наверх. Палка с грохотом покатилась вниз по ступеням. Гулкое эхо разнеслось по всему подъезду, слившись с криком Николая:
– Ле-ноч-ка-а!!!
Давид стоял ошеломлённый и смотрел на душераздирающую сцену встречи двух любящих людей, которых едва не разлучила навсегда страшная война. И здесь, на лестнице жилого дома в центре Москвы, он осознал простую истину: нет ничего дороже жизни и не надо жалеть, что ты не нюхал пороха. Главное – ты живой! Живой!!!
Верность слову
В начале 1946 года отца отозвали в Москву из Чехословакии, где он работал помощником коменданта города Йиглава по экономике. В столице его ожидало новое назначение: должность начальника хозуправления автомобильного батальона при главном штабе московского военного округа. Располагался автобатальон в Измайловском парке. Там стояли большие гаражи для тяжёлых грузовиков «студебеккеров» и казармы для личного состава. В обязанности отца входило бесперебойное обеспечение воинской части запчастями и продовольствием. Кроме того, у него было право выделять автотранспорт для личных нужд высших офицеров советской армии, начиная с полковника. Сколько же генералов перебывало в кабинете начхоза Давида Карпа! Отцу тогда исполнился двадцать один год, и выглядел он молодцеватым старшим лейтенантом.
Однажды к нему зашел маршал советского союза Климент Ефремович Ворошилов и попросил машину для перевозки семьи на дачу. Эта встреча запомнилась отцу на всю жизнь. Он часто вспоминал маршала с уважением. Что ни говори, а отец всегда относился с почтеньем к вышестоящему начальству. У каждого человека есть свои недостатки. Были они и у Ворошилова. Но отец, зная о них, всё же ценил маршала очень высоко… Может ещё и потому, что Климент Ефремович – его земляк, слесарь из Луганска.
В тот год отец уже встречался со своей будущей первой женой Любой Филимоновой. Познакомились они на танцах в ДК имени Горбунова, так называемой «Горбушке». Встречались они так: или он назначал свидание, или она…
В тот сентябрьский день Люба сказала:
– Приходи завтра в пять часов вечера, я хочу с тобой пойти в кино.
– Хорошо Любаша. Постараюсь не опоздать.
На следующий день с утра отец инспектировал очередную партию продовольствия. Приехал грузовик, в кузове которого стояли бочки с квашеной капустой. Из кабины вылез полноватый майор интендантской службы и предъявил накладные. Всё было в порядке, но отец учуял странный запах. Вскочил в кузов и позвал водителя.
– Пожалуйста, откройте одну бочку.
Водитель помедлил, но открыл. В нос ударило запахом гнили. Отец потребовал открыть все восемь бочек, стоявших в кузове. Капуста кишела червями, как мясо в фильме «Броненосец Потёмкин». Соскочив на землю, отец подошел к майору.
– Я не могу принять груз. Там одна гниль.
– Послушай, старлей, тут такое дело… – Майор заговорщически подмигнул. – Сам понимаешь: довоенные запасы, хотели выкинуть, но не успели, – начальство приехало. Пришлось эти чёртовы бочки оформить, как прошлогодние…
– А мы, по-твоему, кто – свиньи? – Отец кипел от возмущения. – Ты, что, гад, думаешь, мы будем жрать эту дрянь?! А ну, поворачивай назад, крыса интендантская!
– Полегче на поворотах, старлей! Как стоишь перед старшим по званию?! На тёплом местечке устроился, жидовская морда!
Отец не выдержал и врезал майору между глаз. А рука у отца была тяжелая… Майор отлетел на два метра и упал на «пятую точку». Из носа потекла кровь. Если бы не водитель, завязалась бы драка. Шофер уволок майора в кабину грузовика, и они уехали от греха подальше.