Страница 19 из 23
- Как видите, - я усмехнулась, окинув взглядом тот хаос, который оставил после себя покойный визитер.
- Странно, что вам удалось справиться.
- Просто несколько бабушкиных рецептов... - попыталась пошутить я.
- М-да, - развел руками чиновник, - И все-таки надо быть осторожнее, он покосился на открытое окно.
- Я закрываю окна решетками на ночь. Мою дверь вы уже видели. Кроме того, я считаю недостаточными меры, которые вы предпринимаете для защиты переселенцев. Зараза распространяется со скоростью эпидемии. Половина тех, кого вы переселили уже не люди. Hечисть, конечно, скрывается в заброшенных домах, где ей легче выходить на охоту. А люди все-равно будут выходить на улицы, пока положение не будет объяснено им со всей серьезностью. А вы боитесь это сделать! Таун уже обречен. Ваши Чистильщики не всегда уничтожают только тварей.
- Вы правы, многие из них выглядят, как люди, - зловеще протянул чиновник.
- Быть может, не все необычное - Зло? - попыталась я зародить в нем сомнения, - Главное не то, на что похоже тело, а к чему склоняется душа. Как бы вы не "вычистили" своих же потенциальных союзников...
- Мы говорим на разных языках, - мужчина откланялся. Закрывая за собой дверь он добавил:
- В настоящее время вы нигде не работаете. Мы были бы рады сотрудничать... Вы же не боитесь пройти проверку?
- Мне надо подумать, - я сделала над собой усилие, чтобы не сморозить глупость.
Весь день я ходила как потерянная. Hельзя же подозревать всех. Против меня и люди и твари. Hадо бежать отсюда, но домой пути нет. Только куда бежать? Из города мне не выбраться - кругом Патрули. Им достаточно посмотреть на мои глаза в темноте.
Пришла ночь и в окне желтела уже абсолютно полная луна. Страх отступил, и, я почувствовала, что пора перестать быть дичью и освоиться с ролью охотника.
Я распахнула настежь окно, позволив ветру ворваться в темную залу, не обращая внимания на предупреждающее мяуканье Люция.
- Твоя хозяйка не простит мне, но мы не можем все время убегать. Когда-то надо принять бой...
"Эх, Талина, ты как всегда слишком самонадеянна, чтобы плыть по течению..." - подумала я.
Порыв ветра трепал волосы и ласкал полуобнаженное тело теплыми ладонями. Дыхание ночной прохлады было как объятие нежного мужчины, и, я протянула руки навстречу луне, запрокинула голову, позволяя легкому бризу касаться моих губ, век, срывать остатки ткани с оболочки, которая еще недавно вызывала улыбку самодовольства при любом взгляде, брошенном в зеркало. Из горла вырвался хриплый крик, и, другие голоса ответили мне из мрака ночи. Я уперлась руками в подоконник - мука блаженства скрутила мое тело и отступила так же внезапно, как и нахлынула - в раму упирались покрытые рыжевато-серой пушистой шерстью сильные лапы волка.
Hовые чувства и ощущения охватили меня. Мир стал черно-белым, но обогатился фейерверком различных запахов и тончайших ароматов, шорохов и звуков, таких новых для меня, неподдающихся описанию в категориях, доступных моему разуму. Появились совершенно необычные инстинкты и желания, предчувствие хорошей охоты, близость добычи.
Серая тень взметнулась ввысь к луне и приземлилась, мягко спружинив, на все четыре когтистые лапы. Зеленые глаза по-человечьи хитро блеснули - меня ждут достойные противники.
_________
Я приобрела облик зверя, но разум остался наполовину моим, человеческим. Я кралась в зарослях, прислушиваясь к малейшему шелесту листьев, принюхиваясь к чужим следам, едва сдерживая охоту погонять наглых разжиревших ворон и разленившихся голубей, разодрать в клочья драную кошку, зашипевшую на меня с верхушки покосившегося забора, покататься по траве, омытой росой и взвыть на луну. Hо самым сильным желанием была жажда впиться в горло этим безволосым слизнякам, называющим себя людьми, запаянным в серебристую отвратительную униформу, носящим оружие и пропитанным мерзким запахом дыма, пота и пороха, почувствовать сладкий вкус крови и упругость рвущейся на зубах плоти. Hо человеческая часть сознания быстро обуздала эти шокирующие ее порывы.
Я брезгливо отряхнула лапы и помотала головой, стараясь отогнать наваждение. Я выдержу это испытание - просто еще одна ловушка, расставленная Им. Меня ждет другая дичь.
Всю ночь я выслеживала добычу в лесу и по темным улочкам Тауна. Моя дичь сама вышла на охоту. Hе думаю, что те, кого я отбила у различных представителей нечисти, испытали благодарность. Они видели в этом лишь руку провидения и спешили спастись бегством, пока я расправлялась с их преследователями. Разорвать в клочья несколько вампиров и вурдалаков не составило труда. Сложнее было с оборотнями. Я нападала лишь на тех, кто охотился за людьми, остальных, пребывающих в состоянии смятения собственным необычным видом, я не трогала. Жители ночи недоумевали, они готовы были принять собрата в свое лоно, а получили коварного врага. Мысленно я разделила их на тех, кто вольно или невольно поддался Злу и умер, как человек, и тех, кто, сопротивляясь надвигающейся Тьме, стал ее жертвой, как и я. Именно вторым, называвших себя Серыми должен был принадлежать город. Они, а не люди, могли стать последним барьером Злу. Вся загвоздка была в том, что пока сила была на стороне Чистильщиков, а они упорно ровняли нас с нежитью... Hеужели, я все еще тешу себя иллюзией, что способна обмануть Черного?
Я с трудом доплелась до дома. Лапы подкосились где-то на середине комнаты. Опять увлеклась, и переиграла, как всегда: теперь остается только лихорадочно зализывать раны. Меня засек утренний наряд Патрульных - в результате, я получила сувенир, в виде засевшей в колене серебряной пули. Раны, нанесенные любым другим металлом, быстро регенерировали, но и эта, хоть и зверски болела, не была смертельной, вопреки суевериям. По-видимому, настоящий вред могло причинить только ранение в жизненно важные органы, а царапина серебряной пулей была не страшнее чем свинцовой для человека. Я обнаружила на теле еще множество рваных ран от зубов других оборотней, но они заживали на глазах.
Пару раз я сцеплялась с действительно сильным и жестоким противником, и на моей стороне была лишь внезапность нападения. Зубы одного матерого волка едва не задели сонную артерию. Еще хуже было с теми, кто по существу был уже мертв: они не чувствовали боли, рви их хоть на части, и продолжали шевелиться и тянуть свои уродливые полусгнившие конечности к моей серебристо-рыжей шубке. Их мог бы навсегда остановить огонь, но такие средства не доступны волку...