Страница 49 из 89
Персона была невысокого роста, широкоплечая и крепенькая, как дубовый чурбачок. Из одежды на "чурбачке" можно было рассмотреть штаны, сапоги и длинный кожаный фартук. Круглое лицо над фартуком было усыпано морщинами: копоть и жар кузни проложили овраги, которых не было, и углубили уже имеющиеся. А следов зрелого возраста виднелось немало - присоединившийся к нам с котом субъект был немолод: в волосах, похожих на бурый мох и по цвету, и по состоянию, мелькали серебристые пряди. Столь же пёстрая борода была довольно занятно пострижена: на подбородке она топорщилась не больше, чем на ладонь, а к скулам переходила в туго заплетённые косички - по три с каждой стороны. Длинные волосы были закинуты за спину и скреплены заколкой, чтобы не мешать в работе. А "чурбачок", похоже, работы не чурался - вот и сейчас он только-только отошёл от наковальни, чтобы проветриться на относительно свежем воздухе... Фрэлл меня подери, да это же тот самый гном!
- Давай-ка поговорим, парень...
Поговорим?! И он ещё смеет требовать от меня беседу?! Гном, при помощи которого селяне получили возможность меня скрутить? Гном, едва не ставший причиной моей безвременной и позорной гибели? Гном, не разобравшийся в ситуации, но поспешивший ударить именно МЕНЯ?...
Я и не знал, что могу рассвирепеть так быстро и так... холодно. Лёд праведного - по моему скромному мнению, разумеется - негодования сковал грудь, не давая дышать, и слова с трудом пробились сквозь стиснутые зубы:
- Мне не о чем разговаривать с бородатым недомерком, который предпочитает наносить удары в спину.
Глупо? Знаю. Недостойно? Согласен. Но в тот момент я не смог удержаться от типично детской мести за боль и унижение, которые испытал. И в голову не пришло ничего лучшего, чем оскорбить и унизить обидчика. Впрочем, лёд почти сразу же дал трещины - напряжение пожухлой осенней листвой упало к ногам, оставив разум и душу совершенно пустыми и чистыми, как страница книги, ожидающая новой истории. Я успокоился. Как мало нужно, чтобы вернуть себя в норму! Вот только моя "разрядка" цепью молний выплеснулась наружу, раня всё, что встретила на своём пути...
Я искренне пожалел о своих словах мгновение спустя. Но раскаяние длилось ровно до того момента, как в мой живот упёрлось широкое лезвие ножа, вынырнувшего из-под фартука.
- Что ты сказал?! - в низком голосе явственно закипал гнев. Но подогрет он был, как мне показалось, жарким пламенем Обиды, а не Оскорблённой Чести.
- У кого-то проблемы со слухом? - ненавязчиво поинтересовался я, и тут же объяснил сам себе: - Ну да, возраст сказывается... Как говорят: старость - не радость...
Если моей целью было - довести гнома до взрыва, я шёл по правильному пути. Тёмно-серые пуговки глаз стали от гнева совсем чёрными, массивный нос и щёки покраснели, а в голосе начали перекатываться пылающие уголья:
- Кого ты назвал СТАРЫМ?
Мой взгляд неторопливо прогулялся по ножу, кончик которого уже выдавил несколько капелек крови - удачно получилось, что я скрутил и завязал рубашку узлом выше пупка, иначе бы хорошая вещь была безнадёжно испорчена - изучил седые волоски в бороде и двинулся выше, остановившись в конце концов на уровне гномьих бровей.
Вместе со спокойствием возвращалась та самая вожжа, которая постоянно попадала мне под хвост. Со мной очень легко общаться: если я вспылю (а это не редкость), нужно просто этого не замечать, и буквально через минуту (самое большее - на следующий день) я остыну и снова стану милым и воспитанным молодым человеком. Но горе тому, кто в ответ на мой выпад предпримет собственную атаку: разум, скинувший оковы гнетущей усталости и отложивший в сторону попытки разобраться в самом себе, спуску не даст. Гном нужной линии поведения не придерживался...
- Уж точно, не кота.
Честно говоря, я думал: после этих слов он порежет меня на ленточки. Или на шнурки. Самое мерзкое, что мне не было страшно, напротив: я чувствовал злорадное удовлетворение от собственного поведения. С удивлением (но какой оно носило характер - приятный или нет, пока не поддавалось определению) я понял, что мне нравится измываться над людьми. Правда, в данном случае имелся в наличии всего лишь гном, но суть не в этом. Выходит, я ничуть не лучше Лэни? А может, мне стоит гордиться тем, что я могу точно так же довести собеседника до белого каления, не прилагая особых усилий? Вот тема для долгих и продуктивных размышлений! Становишься сволочью, Джерон? Ха, а что, если я давно уже изменился, не замечая этого? Всё возможно, но... Я не могу простить. Пока не могу.
Наверное, и забыть не смогу. Ненависть в глазах людей... Обжигающие поцелуи камней... Боль в растянутых руках... Сейчас эти воспоминания сами собой задвинулись в дальние уголки разума, но уверен: они не потускнеют со временем. Достаточно будет одного слова или малейшего ощущения, и... Они вернутся. И я снова буду сражаться с самим собой, задыхаясь от слёз...
Простить? Да за что мне его прощать или винить? Все мои беды связаны с моей глупостью. Когда же я научусь поступать ПРАВИЛЬНО? Когда-нибудь... Но только не сейчас! От одного вида бородатого коротышки мысли и чувства начинали звенеть, как тетива. И стрелы, что срывались с этой тетивы и летели в лицо гному, заставляли стыдиться даже меня самого. Чуть-чуть...
Гном медлил. Догадавшись, в чём причина промедления, я зло выругался и отвёл взгляд в сторону. Он смотрел в мои глаза. Не знаю, что там можно было увидеть, но это "что-то" заставило гнома остановиться. Всё, больше никаких ошибок! Я приложил все возможные усилия, чтобы вернуть обратно маску неблагодарного чудовища, и ехидно осведомился:
- Ну что, малыш, есть ещё вопросы? Если нет, убери свою зубочистку, а то она перегреется на солнышке.
Смуглая рука взлетела мне под подбородок, железной хваткой вцепилась в ошейник и потащила мою голову вниз.
- Тебе не помешает урок хороших манер, мальчик, - подражая моим интонациям, протянул гном.
- Ты полагаешь себя знатоком таковых? - я даже не делал попыток освободиться. Только пальцы переломаю, если буду разжимать эти "клещи".
- Скромность не позволяет мне так заявлять, но среди моих друзей есть несколько человек... - тут он всмотрелся в узор на бляхе и недоумённо нахмурился, замолкая.