И маятник качнулся

- Простите, господин... Я не мог знать... - хорошо оправдание, ничего не скажешь! А у тебя самого глаза на что? Мог бы и поглядеть прежде, чем орать. Да и не надо было ведро оставлять на проходе...

- Ничего страшного, - ответил молодой человек, беспомощно улыбаясь. - Я всегда на что-нибудь наступаю. Так что извиняться следовало бы мне...

- Не стоит расшаркиваться друг перед другом: примем, как данность, что мы оба поступили неправильно, и забудем об этом, - я тоже улыбнулся и пожалел, что он не видит моей улыбки. Хотя, о чём тут жалеть - и не улыбка вовсе, а гримаса, потому что лицо перекашивается... Даже хорошо, что не видит, можно спокойно поговорить...

- Он причинил Вам вред, милорд? - между нами крепостным валом вырос рыжий титан.

- Ни в коем разе, это я помешал... - молодой человек не успел договорить.

- Почему ты не на коленях? - горя праведным гневом, завопил Борг, испепеляя меня страшным взглядом.

М-да, один на один я обычно - редкий трус, но если появляются зрители... Ох, надо искоренять в себе дурную любовь к публичным выступлениям...

- Я, конечно, извиняюсь, но какая разница твоему господину?

- Да как ты смеешь?!...

- Он всё равно не увидит, что я делаю - стою на коленях или показываю ему "нос". А вот тебе, наверное, будет очень приятно, - я посмотрел на рыжего верзила снизу вверх, но с таким видом, как будто это он ростом мне до плеча.

Борг побагровел настолько сильно, что стал напоминать ярмарочных кукол, разыгрывающих представления. В самом деле, совершенно малиновая физиономия в сочетании с пылающими на солнце рыжими волосами выглядела как-то... нереально. В принципе, я ожидал, что в следующий миг буду растоптан великаном, но события свернули на другую тропинку:

- Ты когда-нибудь сведёшь меня с ума, Борг, - устало заключил молодой человек. - Конечно, мне всё равно, в какой позе находится этот человек, и незачем требовать от него исполнения всех тонкостей этикета...

- Он всего лишь - ничтожный раб! К тому же - клеймёный... - злобно бросил Борг.

- Клеймёный? - на лице "милорда" появилось любопытство, впрочем, настолько лёгкое, что даже самый придирчивый наблюдатель не счёл бы его неприличным.

- И клеймо - свеженькое! - рыжий просто сгорал от злорадства.

- Ты считаешь, что это в корне меняет дело? - поинтересовался я.

- Слушай, ты...

- Спокойно, Борг! Если на его теле есть клеймо...

- Не на теле, а на лице! - уточнил верзила.

- Какая разница?... Так вот, если у него есть клеймо на теле, это не означает, что такое же клеймо стоит на его душе. Ты меня понимаешь?

- Милорд...

- Точно так же можно сказать и про меня: даже если мои глаза ничего не видят, глупо было бы утверждать, что так же слепы мой разум и моя душа, молодой человек говорил спокойно и тихо, но в каждом слове слышалось то, от чего я успешно отвыкал в течение долгих лет. Он наверняка получил прекрасное и разностороннее образование - не только книжное, но и жизненное. Более того, манера выражаться выдавала человека, привыкшего к тому, что его слова выслушиваются самым внимательным образом, а то и - почитаются, как повеления. Мой ровесник? Почти. Но куда более зрелый, если так можно выразиться. Рядом с ним я вдруг почувствовал себя капризным ребёнком, не выучившим урок. Я фыркнул и щёлкнул Борга пальцами по груди:

- Давай договоримся так: как только твой господин снова сможет видеть, обещаю, что при каждом его появлении буду опускаться на колени. Идёт?

- Ты смеешь смеяться над Его Светлостью?!

- Я серьёзен, как никогда.

- Да ты знаешь, что лучшие лекари не смогли...

- Мир огромен, и в нём всё же случаются чудеса, - я невольно вздохнул, подумав о себе, и продолжил: - может случиться так, что твой господин будет здоров и счастлив. Тогда я исполню своё обещание.

Борга мои слова не удовлетворили, и он всё ещё презрительно пыхал яростью, но молодой человек велел ему успокоиться и заняться обедом, а сам прислонился к стене дома, небрежно перебирая шнурок на вороте рубашки. Когда шаги верзилы затихли в лабиринте дома, "милорд" спросил:

- Ты так долго молчал, прежде чем извиниться... О чём ты думал?

Я покраснел, но ответил:

- Мои мысли были сугубо эгоистичны. Я думал о том, что совсем недавно мог бы получить более страшные повреждения, чем имеются на сегодняшний день.

Молодой человек усмехнулся:

- Я примерно так и представлял...

- Мне, право стыдно, хотя стыдиться нечего, - я перевёл взгляд на залитый солнцем двор. - Человеку свойственно думать прежде всего о себе и своих бедах и радостях. Это нормально. Более того, это правильно и полезно. Когда начинаешь думать о других, набиваешь кучу шишек и обретаешь массу неприятностей... Мне почему-то кажется, что Ваш недуг возник именно в тот момент, когда Вы думали совсем не о себе...

По лицу "милорда" пробежала тень.

- Наверное, ты прав...

- Я знаю, что я прав, - хмыкнул я. - Все мои теперешние беды возникли от того, что всего лишь на несколько минут я выгнал за ограду сердца свой любимый эгоизм. Впрочем, я не очень-то жалею о тех самых минутах... - и это было правдой: я осознал это чётко и ясно. Я не жалел о том, что помог гноме, выиграл дурацкое пари, отшлёпал несносное Высочество и убил шадду. Но можно было сделать всё это чуть-чуть иначе... Впрочем, если бы я действовал иначе, я не был бы самим собой, не так ли?...

- Я - тоже, - прошептал молодой человек.

- Мне неловко отвлекать Вас от Ваших мыслей, но нужно определиться с правилами поведения, - твёрдо сообщил я.

- А именно? - недоумённо нахмурился "милорд".

- Между нами огромная разница, я и в самом деле - всего лишь раб, и, следовательно, должен обращаться к Вам почтительно... Называть Вас "милорд" я не вправе, поскольку Вы не являетесь моим сюзереном. Какое иное обращение Вас устроит?

Тонкие губы молодого человека изогнулись в усмешке, но она была ни в коем случае не злой или недовольной, наоборот - лукавой:

- Сдаётся мне, не такая уж между нами разница...

- Не думайте обо мне лучше, чем я того заслуживаю, - я постарался придать голосу язвительные нотки. - На моей душе есть клеймо, и оно мало чем отличается от того, что украшает моё лицо.