И маятник качнулся

Прости меня, пожалуйста! Я не мог ничего изменить! Если бы время и судьба были подвластны мне, я никогда бы не появился на свет, зная, сколько страданий и мук принесёт моё рождение... Я не знаю, какой ты была... Говорят, что я похож на тебя. Чем же? Все изображения, которые мне позволили увидеть, говорят только одно: ты была Самим Совершенством! Ради чего ты решила отдать свою жизнь? Ради нелепого в своей недоделанности создания, которое обречено умереть гораздо раньше обычного для Семьи срока? Говорят, что ты действовала так во имя любви... Я не верю! Как можно любить того, кто медленно и настойчиво, час за часом, день за днём убивает тебя?... Я недостоин любви - ни твоей, ни чьей-то ещё, в этом я убеждаюсь каждый миг своего существования... Единственное, в чём я могу быть похожим на тебя, это упрямство, беспредельно-горячее и удушающе-ледяное... Но одного упрямства недостаточно, правда? Я уже не хочу жить, понимаешь? Я не вижу смысла! Я остаюсь на этом свете только по двум причинам: потому что я - трус, и потому что я обещал тебе: не умирать. Так долго, как это будет возможно...

Дрожь пробежала по кончикам пальцев ног, перебралась на колени, потопталась в животе, лепя комок ощетинившегося острыми языками огня. Я понимал, что должно произойти, и даже усмехнулся сквозь слёзы: я всё же на что-то способен, пусть это "что-то" - самое последнее, что я хотел бы уметь делать...

Нэгарра. Безграничная Скорбь. Безвозвратная Потеря. Растерзанная Душа. А попросту - Плач. Последнее "Прости". Последнее "Прощай". Последний Всплеск Крыльев. Ещё несколько вдохов, и ничего больше не останется - ни постоялого двора, ни принца с его свитой, ни всего Западного Шема с окрестностями...

...Стрелы дождя ударили в незакрытые ставнями окна. Грозовой ветер взвыл за стенами постоялого двора. Заскулили собаки. Жалобно заржали лошади. Если бы кто-то из сидящих в зале рискнул выйти в ненастье, то увидел бы, как лилово-чёрные тучи начинают своё кружение в воронке гигантского смерча...

До сих пор не понимаю, что остановило меня - осознание того, что я могу причинить вред невиновным людям, или то, что Бэр остервенело хлестал по моему горящему от боли и одновременно немеющему лицу и что-то кричал, пытаясь вернуть меня в тот пласт мироздания, в котором находился сам. Комок скорби разорвался где-то в груди, выйдя на свет божий водопадом солёных слёз. Я задыхался, но не мог остановить рыдания. Слёзы не облегчают боль, не верьте! Они только топят её на время. Но пройдут дни, в самом лучшем случае - годы, и боль, которая не добилась своего в предыдущий раз, вернётся и тогда вы пожалеете о том, что погасили тот, первый пожар...

Когда купец и лекарь вбежали в комнату, гроза уже прекратилась. На полу комнаты сидели двое юношей: один из них, брюнет, чем-то до смерти испуганный, прижимал к своей груди другого, да так сильно, что даже пальцы побелели. А пустые глаза на заплаканном лице второго смотрели куда-то так далеко, что невозможно было понять, осталась ли в этом бренном теле душа, или унеслась прочь, вслед за грозой...

***

Пустота. Тихая дрёма на Берегу Вечности. Рваное кружево опустошённой Мантии. Сознание, рассыпавшееся миллионами пылинок по всем складкам Пространства и Времени. Я не могу... Нет, неправильно. Я НЕ ХОЧУ. Я не хочу ничего чувствовать. Я не хочу ничего видеть. Я не хочу ничего слышать...

- "Слышать" или "слушать" - вот в чём вопрос? - ехидный голосок вдребезги разносит моё уединение, мешая подготовиться к встрече с Вечной Странницей.

- Ни слышать, ни слушать. Особенно - тебя! - огрызаюсь я, но собеседника мой отпор ни в коем разе не смущает. Даже не трогает.

- Как говориться, "не умеешь - научим, не хочешь - заставим", - ах как мы довольны, представить страшно!

- Я не расположен к беседам с тобой, - пытаюсь задушить разговор в зародыше. Не получается.

- Зато я так соскучился по нашему милому задушевному общению, что не отпущу тебя, пока вдоволь не наговорюсь! - неприкрытое торжество.

- И о чём же ты хочешь говорить? - что ж, придётся сдаться, тем более что он прав - я не могу уйти отсюда. Пока не могу...

- Исключительно о твоих ошибках.

- И много их было? - я содрогаюсь.

- Вообще-то, настоящая ошибка была всего одна, и ты её правильно понял.

- А именно?

- Твоё времяпрепровождение с гномой.

Я вздыхаю:

- Да, тут отпираться бессмысленно...

- Она плохо на тебя влияет, - авторитетно заявляет голос, - ты начинаешь делать глупости.

- Можно подумать, раньше я глупостей не делал...

- Раньше это были лично тобой взращённые глупости, а теперь ты идёшь на поводу, противно подумать, у кого - у несовершеннолетней гномы! - прямо-таки строгий дядюшка, выговаривающий нерадивому племяннику за разбитый кувшин и разлитое вино.

- Я заметил... - а что толку отпираться?

- Ты начинаешь геройствовать, а это вредно для здоровья! - так, наставления ещё и не думали заканчиваться.

- Прости, больше не буду, - м-да, звучит не очень-то искренне.

- А я полагаю, что будешь, и не один раз, - вздыхает голос. - Надо всё же становиться более рассудительным и спокойным.

- Да куда уж рассудительнее?! Хорошо, торжественно клянусь, что в следующий раз, когда на моём Пути появится девица в затруднительном положении, я пройду мимо! А ещё лучше - отползу в кусты! В крайнем случае, там и зазимую...

- Ай, как мы разозлились! - радость и ликование. - Кстати, о девицах...

- Каких ещё?

- Которые инкогнито посещают тебя и оставляют на память роскошные узоры на лице.

Я чувствую, как в груди начинает закипать бешенство.

- Закрой эту тему! Раз и навсегда! Я не буду её обсуждать!

- Хочешь сказать, что подставил лицо под иглы палача по своей воле? вкрадчивый шёпот.

- Ты знаешь, что нет! - я почти кричу. - Я не мог ничего сделать!

- Пожалуй, - соглашается голос. - Ты всего лишь мог избежать этой ситуации. В самом начале. На кой фрэлл ты решил поучить малолетнего выродка уважительному отношению к старшим?

- Он первый начал!

- Великолепное оправдание, - сокрушается голос. - А сколько нам лет? Пять? Десять? Да, пожалуй, не больше... Ты что, считал, что всё сойдёт тебе с рук?

- Нуууу... - наверное, считал.