Кровь

Боль искажает лицо Бэлы. Сдвинув брови, искривив рот, пленница пытается отвести взгляд от пронзительных глаз. Но вампир без труда заставляет её взглянуть прямо на него. Хрипловатым бесстрастным голосом он осведомляется:

– Почему ты жива? Жива, бодра и бегаешь, как резвая букашка...

И вдруг его лицо застывает, а глаза становятся как будто бы ещё холодней. Склонившись почти вплотную над дрожащей Бэлой, он произносит медленно и мрачно:

– Что ж... зря он это сделал. Теперь я знаю, о нем.

Он всё сильнее сжимает её волосы, так что из неестественно удлинившихся девичьих глаз начинают течь невольные слёзы, между тем как отвратительно бесцветный взгляд продолжает врезаться в помутневшие от пытки глаза изощренно-мучительным острием.

– Ты не хочешь сказать мне, кто он и где? – цедит он сквозь зубы с ледяным спокойствием.

Бэла набирает полную грудь воздуха, но вместо слов из её рта вылетает кровь. Прямо в глаза, в льдистые зрачки. С диким воплем Громов отшатывается от своей жертвы, его рука судорожно хватается за лицо. Воспользовавшись, замешательством врага, Бэла, пятясь, слегка отползает в сторону и достает из-за пазухи люгер. Руки ходят ходуном, но первый же выстрел прошивает бледную щёку. Развороченная кожа повисает лоскутами, обнажив ряд желтоватых зубов.

И сразу гремит залп с другой стороны. Пуля, пронзив плечо вампира, выбивает фонтан деревянных брызг из спинки прямо рядом с побелевшим лицом Бэлы. «Skloni se!» (Пригнись!) – долетает до бросившейся на пол девушки истошный, но запоздалый крик. Пришедший в себя инспектор снова жмет на курок.

Но третий выстрел уже не застает цель – вампир несется прочь. Вслепую ища выход, он крушит и сметает всё на своем пути: прочь летят и разбиваются в щепки церковные лавки, с ужасающим треском ломятся под беспорядочными ударами колонны, деревянные обломки врезаются в стены и окна, со звоном бьется и осыпается стекло. Инспектор и Бэла, тяжело дыша, поспешно отступают, прячась за лавками, пригибаются к самому полу, стараясь держаться в стороне от разлетающихся во все стороны кусков мебели и стёкол.

А здесь под лавками темнеют неподвижные тела, лежащие в странных неестественных позах. Вывернутые руки, переломанные ноги, посиневшие лица, навсегда застывшие в леденящем ужасе. Бэла, мелко дрожа всем телом, болезненно сжимается и старается не смотреть по сторонам. Инспектор в бессильной злобе стискивает зубы, но, заметив волнение своей спутницы, ободряюще кладет ей руку на плечо. А над их головами продолжает бушевать хаос

Наконец вампир расправляется с последней лавкой и достигает главного входа. Смяв и раздавив по пути безропотного отца Пельграма, он вырывается из церкви. Выскочив из своего укрытия, вслед за ним несется инспектор, продолжая выпускать пули в удаляющуюся спину. К стрельбе присоединяется подоспевшая Бэла. Чёрная тень мелькает за завесой непрекращающегося снега и, вздрогнув, валится наземь.

– Bela! (Бэла!)

Ирена с двустволкой в руках стоит у своей Тойоты. Вместе с ружейным стволом она сжимает в ладони чёрный деревянный кол. Коротко ахнув, Бэла подбегает к подруге и без лишних слов забирает кол. Кивнув друг другу, женщины расходятся. Ирена, настороженно озираясь, остается рядом с машиной, где на заднем сиденье лежит так и не пришедший в себя Тинек.

Бэла спешит к инспектору, замершему на границе света. Некоторое время, встав рядом, они сосредоточенно всматриваются в смутную тень, неподвижно лежащую в отдалении за пеленой мельтешащего снега. Девушка держит наготове деревянный кол. На её висках выступают капельки пота. Инспектор до побелевших костяшек стискивает рукоятку пистолета. Его помрачневшее лицо кажется, словно окаменело в тревожном напряжении.

Шаг, ещё. Снег застилает крупными хлопьями окружающие предметы, меняя их очертания до неузнаваемости. Смутный пейзаж за периметром церковного двора растворяется в ночных тенях. Ещё шаг, и инспектор с разочарованием опускает пистолет. На месте предполагаемого падения вампира лишь чернеет лужа холодной крови.

***

Инспектор и Бэла подбегают к Ирене. Она встречает их озабоченным взглядом:

– Je odšel? (Ушел?)

Хмурые лица говорят лучше любых слов, и женщина раздраженно вздыхает. Инспектор, не переставая обводить пристальным взглядом окружающую местность, с нервом и раскаянием обращается к Ирене:

– Oprostite mi, če je to sploh mogoče. Verjetno Tinek se je vtihotapil tu z mojim avtom, se skril na zadnjem sedežu, in nisem opazil. (Простите меня, если это только возможно. Скорее всего, Тинек пробрался сюда на моей машине, спрятался на заднем сиденье, а я и не заметил.)

Мать Тинека в ответ успокоительно машет рукой:

– Ne, inšpektor. Niste krivi za to. Je vtepel v glavo, da bo zmogel vampirja premagati. (Нет, инспектор. Нет тут Вашей вины. Это он забрал себе в голову, что сможет победить вампира.)

Бэла демонстрирует инспектору чёрный деревянный кол. Тот, нахмурившись, с интересом крутит предмет в руках:

– Sam je to naredil? (Это он сам сделал?)

Бэла хмыкает:

– Думаю, это настоящий. И, кажется, я знаю, где он его взял, – забирая кол назад, – Надо вернуть.

Инспектор спокойно расстается со смертоносным для вампиров оружием, очевидно, совершенно не поняв реплики Бэлы. Но она и сама спешит перевести разговор на другое:

– В больницу!

Но инспектор сразу возражает:

– Ne, prenevarno je, če greste sami. Kaj, če bo napadel po poti? (Нет, вам одним ехать очень опасно. А если он нападет по дороге?)

– Но... – пытается спорить Бэла.

Инспектор продолжает категоричным тоном:

– Grem z vami. Zdaj bom Martina poklical. Verjetno ne vedo, da ga ni več v gradu. (Я поеду с вами. Сейчас позвоню Мартину. Они, наверное, не знают, что он уже не в замке.)

Бэла нервничает всё сильнее и даже топает ногой:

– Это долго!

В спор вмешивается Ирена:

– So že na poti. Vsak čas bodo tu. Martin je me poklical. (Они уже едут. Будут здесь с минуты на минуту. Мартин сам позвонил.)

Инспектор приободряется:

– Martin bo že skoraj prišel, potem... (Мартин сейчас будет здесь, тогда...)

Но Ирена его прерывает:

– Ne, ne more priti tako hitro. Klical je iz šole, ostali so že blizu. (Нет, он не сможет так быстро приехать. Он звонил из школы, но вот остальные уже рядом.)

Тут за их спинами раздается резкий гулкий стук. Все трое вздрагивают от неожиданности и одновременно поворачиваются к машине. В окно внедорожника изнутри салона стучит Тинек. Бросив двустволку, Ирена распахивает дверцу машины и обхватывает ладонями лицо сына:

– Prekleto! Kaj za vraga! Se zavedaš, kaj bi se lahko zgodilo?! Kaj si pa mislil?! (Чёрт! Чёрт возьми! Ты представляешь, что могло случиться?! Чем ты думал?!) – осекшись, она на секунду прижимается лбом к его лбу, а потом, отстранившись, продолжает с новым взрывом эмоций: – Reci hvala, vampir je že zbrcal tvojo rit, drugače bi jaz... (Скажи спасибо, вампир уже устроил тебе приличную трёпку, иначе я...)

Тут её голос окончательно срывается, и горячие слёзы заливают глаза.

– Mama... (Мама...) – медленно выговаривает мальчик, и по его растерянному лицу видно, что он не имеет никакого понятия о том, что сейчас происходит.

Инспектор тихо трогает Бэлу за плечо:

– Poglejva, če tam so preživeli, (Давайте посмотрим, может остались выжившие.) – он кивает в сторону церкви.

Шумно вздохнув, Бэла утвердительно качает головой и следует за полицейским, решительно сжав губы.

– Dobro ste se odrezali s tistim hudičem, (А Вы неплохо справились с этим упырем.) – как бы между делом на ходу замечает инспектор.