Страница 51 из 56
Доктор мягко улыбается.
— Дай мне минутку, хорошо? — и выходит из палаты.
Не могу понять, как много времени прошло с момента, когда он ушел, до момента, когда вернулся, но мне кажется, словно провожу так вечность — в подвешенном состоянии, ожидая ужасных слов.
— Эндрю, — говорит доктор. — Пора пристегнуть ремни. — Он тычет в меня пальцем, когда говорит эти слова. — И вот почему…
В этот момент, прерывая доктора, в палату вбегают Кэмми, Гэвин и Эвер. Они бегут ко мне. На руках у Кэмми Гэвин, а Эвер взбирается на кровать, обнимая меня за шею. Мое сердце снова разбивается.
— Я… Я с ума сходила от волнения, ЭйДжей, — говорит Кэмми мне в ухо. — Твои родители и Хантер сидят в комнате ожидания. Мы все переживали. Мы боялись, что ты не придешь в себя.
— Что случилось? — спрашиваю я, потянувшись за Гэвином.
— Ваши мышцы сейчас еще слабы, — предупреждает медсестра.
Я просто хочу подержать его.
Кэмми сажает Гэвина рядом, и он сворачивается в клубочек, положив голову мне на грудь.
— Папа, я скуча-а-а-ал по тебе.
— Ты ударился головой о лобовое стекло. Так сильно, что стекло разбилось. Не от столкновения в другой машиной, а от того, что ты ударился, — объясняет она.
— Со мной все нормально? — спрашиваю я, хоть это и беспокоит меня меньше всего. Я испытываю такое огромное облегчение от того, что вижу их всех вместе.
— У тебя было кровоизлияние в мозг, но врачи смогли его остановить. Но ты вышел из комы не сразу, как они предполагали. Мы не знали до конца... — Она протягивает руку к моему лицу. — У тебя порезы и синяки, но врачи сказали, если ты придешь в себя, обязательно выздоровеешь.
Хантер. Что чувствует он, узнав об этом? После того, что случилось с Элли.
— Как Хантер, все нормально?
Кэмми молча качает головой.
— Он был в настоящей истерике. Так что не особенно нормально.
— Можно мне его увидеть?
Кэмми вопросительно смотрит на медсестру.
— Он тоже может войти, — отвечает медсестра с улыбкой.
— Я пойду за Хантером, — говорит Эвер, забирая Гэвина с собой. — Я люблю тебя, папа.
Эвер наклоняется, целует меня в щеку и убегает прочь.
— Папа? — спрашиваю я. — Когда был суд?
Нижняя губа Кэмми дрожит.
— На суде должны были признать мои родительские права в отношении Эвер. Но не только мои…
— Я не понимаю, — говорю я, обрывая ее. В горле сухо, и оно снова болит.
— Я собиралась сделать сюрприз, — с тихим смешком говорит она.
Я смотрю на нее, замечая розовый ободок, окружающий орехового цвета радужку ее глаз. Она прикусывает нижнюю губу, наверное, чтобы остановить дрожь, и садится рядом со мной на кровати.
— Я смогла доказать твое биологическое отцовство, так что тебе дали родительские права. Мы снова законные родители Эвер. Мы так и не попали на слушание, но нам прислали решение суда.
— Так вот почему тебе был нужен мой образец ДНК. Я надеялся, но подумал, что ты мне скажешь.
Мое лицо светится от счастья, чувства переполняют. Сердце наполняется такой любовью и благодарностью, что кажется, оно вот-вот взорвется. Моя грудь болит самой приятной болью, и я не знаю, зачем судьбе понадобилось проводить меня через девять кругов ада, прежде чем подарить надежду, но вот она, в моих руках.
Кэмми обхватывает ладонями мои щеки и прижимается лбом к моему лбу
— Круг замкнулся. Нам так повезло, ЭйДжей, — шепчет она, и ее слезы падают на мой нос.
Я поднимаю свои тяжелые руки и обнимаю ее. Мне так хочется притянуть ее к себе на кровать, но я останавливаю себя. Пока мне лучше быть осторожным, особенно учитывая, что произошло за последнюю неделю.
— Я люблю тебя, Кэм.
— ЭйДжей, — плачет она, — я молилась каждый день, чтобы ты очнулся и выздоровел. Я не могла понять, как может жизнь становится невыносимо прекрасной и одновременно разлетаться на части у меня на глазах. Я не могу потерять тебя снова.
— Все будет хорошо, — обещаю я.
— ЭйДжей, — выдыхает Хантер, быстро шагая через палату. — О, Боже. Ты напугал нас до смерти, братишка.
Кэмми приподнимается, чтобы освободить Хантеру место, и он обхватывает ее за шею, притягивает к себе и целует в лоб.
— Эта девушка... она — твой чертов ангел. Ты должен это знать.
Я в замешательстве и не понимаю, о чем он. Не хочу спрашивать, но выражение моего лица спрашивает за меня.
— Она остановила кровотечение. Удерживала тебя, пока не приехала «скорая», и в это же время успокаивала детей. Не знаю, смог бы я отреагировать так быстро и справиться с этим так, как справилась Кэмми. Она спасла тебе жизнь, ЭйДжей.
Кэмми кладет руку на плечо Хантера, чуть отстраняя его.
— Хантер, — тихо говорит она, выбираясь из-под его руки. — Я сейчас вернусь.
— Извини. Я просто хотел, чтобы он знал, какая ты удивительная.
— Я уже знаю, — говорю я ему.
Когда Кэмми выходит в коридор, Хантер продолжает:
— Я не хотел вот так врываться, просто... она заботилась о Гэвине всю неделю. Она всегда была рядом. Мы с мамой дюжину раз предлагали забрать его, а Кэмми настаивала, чтобы он остался с ней. Когда бы я ни наведался в больницу, она держала его на коленях. Кажется, за эту неделю она ни на минуту не оставляла его одного. Мы заставляли ее пойти домой, чтобы немного поспать и принять душ, но каждый раз это был настоящий бой. Она не хотела тебя бросать.
Это все не удивительно, но одновременно кажется нереальным. Никто так меня не любил, и это все, чего я когда-либо хотел.
— Она на самом деле любит Гэвина, да? — спрашиваю я.
— ЭйДжей, она на самом деле любит тебя. Это та же любовь, что была у меня с Элли. Я говорю тебе еще раз: отношения, что начинаются в юности, перерастают в любовь, и она в сто раз сильнее любви между людьми, которые начали встречаться взрослыми. Там все по-другому. Она сильнее и крепче, даже если у вас была разлука длиной в тринадцать лет. Кэмми — твоя единственная. Так было всегда.
Хантер кладет руку мне на плечо и тяжело выдыхает.
— Боже, какая неделя. Мне давно не было так страшно.
— Где Шарлотта и девочки? — спрашиваю я.
— Была настоящая война, но я заставил их остаться дома. Для девочек это могло бы быть слишком тяжело. Олив и Шарлотта по очереди звонили всю эту неделю. Каждый час. Они сходят с ума.
Вслед за Хантером в палату входят мама и папа, и они оба изо всех сил стараются скрыть свои чувства. Должен сказать, они неплохо справляются. Но набрякшие мешки под мамиными глазами означают, что она плакала всю неделю. И папа, человек, который не плачет, выглядит так же.
— Со мной все нормально, — уверяю я их.
— Знаешь, мы всю твою жизнь обходились без каких-либо серьезных происшествий, ну кроме пары сломанных костей, но, похоже, ты просто решил отложить все на этот год, да? — говорит папа.
— Мне нравится делать все сразу. Вы же знаете. — Я пытаюсь засмеяться, хотя это больно.
— У тебя замечательная девушка, ты знаешь? — говорит мама. — Твоя Кэмми не перестает меня удивлять. Она просто замечательно справляется с Гэвином и Эвер.
Мама что-то говорит, но в голове — наверняка сразу по нескольким причинам — стоит туман, и мне сложно осознать все сразу.
— Господи боже, и еще я познакомилась с твоей дочерью, мы узнали друг друга за эти дни, и она потрясающая. Такой умный и красивый ребенок, и внешне, и внутренне. Эта неделя нас всех так сблизила, а теперь ты вернулся к нам, и это просто прекрасно.
— Что-то я немножко устал, — говорю я им.
— Ты проспал целую чертову неделю, сынок, — говорит папа. — Как ты можешь устать?
Он посмеивается, но когда подходит медсестра, обращается к ней.
— Здравствуйте, э… С ним ничего не случится, если он сейчас снова уснет?
— Скоро мы проведем еще несколько исследований. Думаю, пока мы не получим все результаты, у него не будет возможности поспать, — поясняет она.
Почему-то я решил, что теперь, когда проснулся, все в порядке. Какие еще исследования, и какие результаты? Кэмми знает?