Страница 52 из 56
— О, — удивляется отец, — я не знал, что нужны еще анализы.
— Это стандартная процедура, — поясняет медсестра с вымученной улыбкой. — Не беспокойтесь, сэр. Мы вернем его вам через мгновение.
Медсестра выпроваживает всех из палаты, хотя мне этого очень не хочется.
— Мы хотим сделать вам еще одно сканирование мозга и проверить сосуды, ЭйДжей. Предполагаю, что вам придется остаться в кровати еще несколько дней, но уверена, вы скоро встанете на ноги, — говорит медсестра.
— Хорошо, — отвечаю я.
Сканирование мозга и исследование сосудов проходят как в тумане, и я слушаю медицинский жаргон, который для меня не имеет смысла. Время тянется, и мне кажется, что все это происходит в течение нескольких часов.
Врачи сказали, что в ближайшее время должен прибыть физиотерапевт, чтобы помочь мне подняться и заставить немного подвигаться, плюс меня ожидают боли от долгого нахождения в постели, но неделя в коме — не такой срок, чтобы можно было беспокоиться.
Кэмми, Эвер и Гэвин возвращаются и устраиваются на стульях для посетителей рядом со мной.
— Я принесла тебе одежду, — говорит Кэмми, положив небольшую вещевую сумку на край кровати. — Я подумала, тебе будет более комфортно, если на тебе будет твоя одежда.
Я не знаю, как реагировать на ее доброту и заботу.
Когда жил с Тори, я возводил ее на пьедестал. Я думал, что так и делает муж, желающий сохранить брак. Папа постоянно талдычил мне об этом, но мне кажется, по большей части он злился из-за того, что я могу развестись во второй раз, а ведь мне нет еще и тридцати. И я не могу винить его за это беспокойство. Тем не менее, покончив с двумя неудачными браками и вернувшись к старым, но таким новым отношениям с Кэмми, я узнал кое-что что важное — нельзя опускать руки, если хочешь чего-то добиться. Нужно бороться.
Тори никогда не пыталась. Я пытался. Я знаю, что пытался. Кэмми тоже пыталась, несмотря на то, что мы были просто двумя глупыми влюбленными подростками, которые отказались от своего ребенка. И, тем не менее, я знаю, что она ради меня пойдет на край света, и знаю, что сделаю для нее то же самое. Я пройду огонь, воду и медные трубы, просто чтобы увидеть ее улыбку, но самое хорошее здесь то, что она никогда не заставит меня это делать. Это легко, так легко, как и должно быть.
— Ты знаешь, насколько важно для меня, что ты заботишься обо мне?
— Я не колебалась ни секунды, глупый. Ты нуждался во мне, и я здесь. Что еще имеет значение?
И это именно то, что нужно. Так просто.
— Кэм, — говорю я, пытаясь сесть, — я хочу все сделать правильно. Я знаю, что мы не готовы пока к чему-то большему, но мне нужно быть с вами. Я не уверен, что свидания — это по мне. Мне кажется, нам нужно пропустить несколько шагов, потому что мы уже встречались, ведь правда? — Я двигаюсь, и с губ срывается стон. — Я знаю, как ты относишься к ярлыкам.
Она наклоняется вперед и упирается руками в кровать.
— Что ты хочешь сказать, ЭйДжей? — Легкая улыбка на ее лице означает, что она просто хочет услышать, как я скажу эти слова.
— Боже, жизнь чертовски коротка. Это точно, — говорю я, указывая на себя. — Я хочу быть с тобой. Хочу жить с тобой, начать с тобой новую жизнь, и... я не знаю, сможем ли мы сделать все правильно, но может, пока просто будем семьей?
— Ты ужасен, — ехидно замечает Эвер.
— Тихо там, — указываю дочери. — Тебя никто не спрашивал, ворчунья.
— Просто будем семьей? — повторяет Кэмми.
— Да, я буду папой, ты будешь мамой, а остальное просто встанет на свои места.
— Кажется, мне нравится эта идея, — шепчет она.
— Мистер Коул, мы должны немедленно провести еще одно исследование. Мне жаль, но вашей семье придется снова подождать в комнате ожидания, — быстро говорит медсестра.
— Что происходит? — спрашиваю я.
Кэмми встает, поднимает Гэвина на руки, и Эвер тоже встает со стула.
— Что происходит? — настаивает Кэмми.
— Кажется, еще продолжается кровотечение. Нам нужно сделать еще одно исследование… пусть остальное вам расскажет доктор.
Чувствую, как из легких уходит весь воздух. Я думал, что проспал самый опасный период, но, похоже, мне не так повезло.
Возвращаюсь в тот же кабинет, куда меня возили и раньше, но в этот раз они используют другой аппарат, и вокруг мониторов в соседней комнате бегает больше врачей. Чувствую себя лабораторной крысой.
— Эй, — зову я, — кто-нибудь. Пожалуйста, скажите мне, что происходит? Я вроде как немного волнуюсь.
Подошедший доктор отодвигает один из аппаратов.
— ЭйДжей, во время первоначального обследования мы не заметили еще один очаг кровоизлияния. Возможно, потому, что уделяли внимание другой стороне, а может, кровоизлияние началось позже. Оно несильное, но оставлять так дело нельзя. В любом случае, для наркоза сейчас не лучшее время, особенно после недельной комы. Мы можем рискнуть, или есть альтернатива.
— Какая альтернатива? — спрашиваю я, и мне страшно услышать ответ.
— Есть некоторые пациенты, в основном с опухолями головного мозга, которых нельзя подвергать анестезии из-за риска осложнений. В этой ситуации риск осложнений такой же, и я бы чувствовал себя более комфортно, выполняя операцию, пока ты находишься в сознании.
— Я должен буду находиться в сознании во время операции на мозге? — уточняю я. Потому что, черт, я не уверен, что даже мысленно способен пройти через это.
— Мы дадим тебе препарат для обезболивания, но мне нужно знать, считаешь ли ты себя способным через это пройти?
— Откуда мне знать?
— Ты знаешь себя лучше, чем я, сынок, и хочу дать тебе право выбора, потому что альтернатива, по моему мнению, куда более опасна.
— Когда мы должны будем это сделать?
— Немедленно. Иначе могут возникнуть осложнения, с которыми нам не хотелось бы иметь дела.
Я киваю, отвечая и не отвечая одновременно. Он предлагает мне выбор, но я не чувствую, что он у меня есть.
— Могу я сначала поговорить со своей семьей?
— Конечно, — говорит он.
Возвращаюсь в свою палату, и все остальные сразу же входят внутрь, скорее всего, чтобы сэкономить время. Они обращаются со мной, как будто я вот-вот умру. Эта мысль пугает меня до чертиков.
Все смотрят на меня со страхом в глазах.
— Им снова нужно меня оперировать. Кажется, кровоизлияние продолжается.
— Снова под наркоз? — подает голос Хантер. — Нетушки.
Я с трудом сглатываю, пытаясь собрать в кучу слова, которые даже в голове не могу произнести твердо.
— Вообще-то, во время операции я буду в сознании.
— Что? — голос Кэмми едва слышен.
— Слишком опасно сейчас давать мне наркоз, и слишком опасно медлить. Вот такие дела.
— Сначала я хочу поговорить с доктором, — говорит папа.
— Да, я тоже, — соглашается мама.
— Ребята, доктор ясно дал понять, что у меня не так много времени, и я ему верю. Кажется, он знает, о чем говорит.
Папа падает в кресло, на его лице ни кровинки. Он подпирает рукой голову и медленно и тяжело дышит.
Эвер закрыла ладонью рот и смотрит на меня так, будто увидела призрака. Она не должна быть во всем этом замешана. Она уже через многое прошла. Гэвин ничего не понимает, но она понимает.
— Могут быть осложнения? — спрашивает Кэмми.
— Он не сказал, но выбора особо нет. Так что лучше решусь на операцию, не думая об осложнениях, тем более, что я должен быть в сознании.
Кэмми понимающе кивает головой, хотя я почти уверен, что она не совсем понимает. Потому что даже мне трудно это все осознать.
— ЭйДжей, я хочу знать квалификацию этого врача, — говорит мама, потирая плечо папы. — А куда ушел Хантер?
Наверняка брат уже насел на доктора.
— Хорошо, итак, пройдемся еще раз, — говорит медсестра. — Сейчас мы должны подготовить ЭйДжея к операции. Как только все закончится, и он отойдет от лекарств, кто-нибудь к вам выйдет и все расскажет.
Кэмми наклоняется и целует меня в лоб.
— Подумай о покупке дома, в котором мы будем папой и мамой. У нас будут деревянные качели на большом дереве на заднем дворе. Думай об этом все время. Думай о нас — о своей семье, о том, как мы прошли через все эти ужасы. Ладно? — шепчет она.