Страница 6 из 23
Так сама жизнь, политическая борьба внутри КПК, выводы, к которым Чэнь Шаоюй приходил, оценивая ситуацию в Китае, привели его в число тех, кто поддерживал политический курс ВКП(б) и Коминтерна в отношении КПК. Естественно, что в условиях того времени это означало, что Чэнь Шаоюй поддерживал политическую линию Сталина по отношению к КПК.
Тогда‑то и произошла первая встреча Чэнь Шаоюя со Сталиным.
Чэнь Шаоюй был «всего-навсего» членом партбюро ячейки КПК в КУТК, отвечал за пропагандистскую работу. Очевидно, что его, как и всех, находившихся тогда в СССР активных членов КПК, внимательно «изучали» «соответствующие органы». Они‑то, возможно, и пришли к выводу, что Чэнь Шаоюя можно рекомендовать руководству ВКП(б) и Коминтерна в качестве китайского коммуниста, действительно настроенного в пользу совместной работы в общих совпадавших интересах. Вероятно, сыграло свою роль поведение Чэнь Шаоюя во время поездки рабочей группы ВКП(б) в Китай в первой половине 1927 года. И сам тот факт, что Чэнь Шаоюя отобрали и направили работать в эту группу в качестве переводчика, и то, как он вел себя во время этой поездки, какую политическую позицию занимал, привели тех, кто определял тогда его судьбу, к выводу о том, что ему можно доверять.
Чэнь Шаоюю было в 1928 году «всего» 24 года. Однако именно ему доверили и поручили выступление от имени китайцев, находившихся в СССР, на торжественном собрании в Москве по случаю возвращения на родину А. М. Горького.
В 1928 году в Большом театре Чэнь Шаоюй выступал в качестве представителя КУТК при встрече с Горьким по случаю его возвращения на родину. После выступления его посадили в президиуме рядом со Сталиным.
После окончания мероприятия Сталин пригласил Чэнь Шаоюя вместе с ним пешком пройти от Большого театра до Кремля.
По дороге Сталин, отметив, что Чэнь Шаоюй неплохо говорит по‑русски, поинтересовался, где он учил русский язык. Узнав, что в КУТК, спросил, почему он его не видел, когда приезжал туда.
Чэнь Шаоюй сказал, что в это время был в Китае.
Затем Сталин спросил, известно ли Чэнь Шаоюю о подготовке шестого съезда КПК.
Чэнь Шаоюй ответил, что ему это известно, и что он участвует в этой подготовке с начала 1928 года.
Далее Сталин поинтересовался, знаком ли Чэнь Шаоюй со Страховым (то есть с Цюй Цюбо).
Чэнь Шаоюй сказал, что они вместе работали в Ухане.
Сталин также осведомился: как вы оцениваете Чэнь Дусю как человека.
Чэнь Шаоюй ответил: Если говорить о нем просто как о человеке, то он, наверное, человек неплохой. Живет очень скромно, говорит откровенно. Но как руководитель коммунистической партии он не годится.
Почему? – спросил Сталин.
Он слишком мало разбирается в марксизме-ленинизме, – пояснил Чэнь Шаоюй, – политически слаб Его взгляды по основным вопросам китайской революции все ошибочные, а стиль у него домостроевский; не прислушивается к мнениям других…
Правильно; другие рассказывали мне о нем примерно так же, как и вы, – сказал Сталин. (С. 99.)
Сталин также спросил, хотел бы Чэнь Шаоюй пойти учиться к Покровскому в Институт красной профессуры.
Чэнь Шаоюй, узнав, что тогда учиться придется пять лет, сказал, что после года-двух учебы он хотел бы вернуться на практическую работу.
Сталин пошел к себе, а Чэнь Шаоюй отправился в КУТК. (С. 100.)
Можно предположить, что Сталину предварительно «доложили» о взглядах, настроениях и практической деятельности Чэнь Шаоюя. Возможно также, что Сталин лично принял решение обратить внимание на Чэнь Шаоюя. Сталин, вероятно, искал среди китайских коммунистов, учившихся в СССР, людей, с которыми можно было найти подлинное взаимопонимание. Таким человеком. Сталину показался Чэнь Шаоюй.
Главное, что определило отношение Сталина к Чэнь Шаюю, была оценка Чэнь Шаоюем Чэнь Дусю. Оказалось, что Чэнь Шаоюй практически стоит на тех же позициях, что и Сталин в вопросах теории. Кроме того, из высказываний Чэнь Шаоюя следовало, что он выступал против стиля взаимоотношений Чэнь Дусю с членами руководства КПК, то, что Чэнь Дусю не прислушивался к мнению других. Можно предположить, что результатом первого личного общения Сталина с Чэнь Шаоюем и явилось решение продвигать Чэнь Шаоюя в руководство ЦК КПК.
Своего рода первым шагом в этом направлении и явилось участие Чэнь Шаоюя в подготовке шестого съезда КПК, который состоялся в Москве в июне-июле 1928 года.
После разговора со Сталиным Чэнь Шаоюй вернулся в КУТК.
Там (то есть в КУТК) Миф сказал ему (Чэнь Шаоюю), что Цюй Цюбо уже приехал и хотел бы обсудить с Чэнь Шаоюем работу по подготовке к шестому съезду партии.
Через несколько дней Чэнь Шаоюй пришел на Пятницкую улицу в дом № 25. Туда уже прибыли Цюй Цюбо, Чжоу Эньлай. Ли Лисань, а также Дэн Инчао и Ян Чжихуа. (С. 100–101.)
Коминтерн и КПК решили провести в Москве шестой съезд КПК. Чэнь Шаоюю было поручено участвовать в составлении резолюции по пропагандистской работе. Большинство проектов документов было переведено на китайский язык Чэнь Шаоюем.
В мае или июне 1928 года, за несколько дней до открытия шестого съезда КПК, на Пятницкую в дом № 25 приехал Сталин. Беседа с членами руководства съездом началась в 8 часов вечера и закончилась в 8 часов утра следующего дня. Сталин разъяснял свое видение характера, этапов, ситуации в ходе революции в Китае. Отвечал на вопросы. Сталин в конце беседы спросил, согласны ли с ним присутствовавшие и есть ли еще вопросы. Все были согласны, и вопросов больше не было.
Все это переводил Чэнь Шаоюй. Сталин сказал: Голубев, такому переводчику, как вы, надо дать орден Ленина… Перевод далеко не техническая работа. (С. 111.)
Фактически вторая встреча Чэнь Шаоюя со Сталиным оказалась чрезвычайно важной для судьбы Чэнь Шаоюя.
Фактически перед шестым съездом КПК на совещании руководства партии Сталин выступил со своим мнением и ответил на возникшие вопросы. При этом присутствовал и все переводил Чэнь Шаоюй. Сталин тогда сказал, что Чэнь Шаюя за его работу следовало бы наградить орденом Ленина, и подчеркнул, что то, чем занимался Чэнь Шаоюй – это далеко не техническая работа.
Было очевидно, что Сталин в то время доверял Чэнь Шаюю; во всяком случае, в той степени, которая обеспечивала Чэнь Шаоюю прочные позиции при его работе внутри КПК, там, где дело касалось взаимоотношений с ЦК ВКП(б).
Сразу после окончания шестого съезда КПК, в августе 1928 года открылся Шестой Всемирный конгресс Коминтерна. Чэнь Шаоюй выполнял всю работу по переводу на китайский язык, связанную с президиумом конгресса; отвечал за организацию и редактирование всех переводов на китайский язык. Кроме устного перевода, он участвовал в переводе Программы Коминтерна и других основных документов. (С. 113.) Существовали два проекта упомянутой программы. Один – Бухарина. Другой – Сталина.
Бухарин считал, что происходит длительная стабилизация капитализма, поэтому войны и революции могут происходить лишь в отдаленном будущем. (С. 113.)
Сталин полагал, что существуют такие страны, как Китай, Индия и т. д., то есть колониальные и полуколониальные страны со значительно развитым капитализмом и значительным по количеству пролетариатом. Они, пройдя этап антиимпериалистической, антифеодальной, демократической революции, могут перейти на путь некапиталистического, то есть социалистического развития.
Чэнь Шаоюй позднее говорил: «Теперь очевидно, что если в таких странах … имеются компартии, и они у власти, то переход этот может совершаться быстрее». (С. 114.)
Итак, фактически, очевидно, по решению Сталина, Чэнь Шаоюй в 1928 году оказался неким «связующим звеном» между Сталиным и китайскими коммунистами, руководителями КПК, и между Сталиным и теми, кто был тогда в руководстве Коминтерна и имел отношение к выработке положений, определявших политический курс в отношении революции, в частности, в Китае.