Страница 7 из 9
Сопромат Вовка сдал. Поставили ему "жидкий" трояк, учитывая прежние заслуги в теоретической механике и теории деталей и машин. Но перед Машей пришлось оправдываться долго. Ведь любая глупость в нашей жизни, как смерть: мёртвый не осознаёт, что он мёртв, но другие от этого страдают… А то!
Сергей Акиндинов
Куриная история
Из цикла «Друзьям подводникам»
Это было в конце 70-ых. Командира нашего, папаню, совсем на морях зациклило. Утром, после проворачивания, обходит отсеки, берет первого попавшегося под локоток, смотрит в глаза и вкрадчиво спрашивает: «Ну, что, сынок, пойдём в моря?» Ну и что ты ему ответишь? Конечно, пойдём… Командир, он и в Африке – командир.
Смотришь, а он, уже засеменил в штаб дивизии. Старенький, шаркающий, с лицом архипастыря и в шапке каракулевой с надорванным ухом…. А на дворе – июль месяц! Ну, думаешь, совсем сдаёт старик.
А там, в штабе, прямо с порога: «Отцы, не погубите! – коленки трясутся, вот-вот ниц падёт, – Не погубите! Офицеры с корабля не сходят, в море хотят!» Штабисты, естественно, слезу рукавом…, и осторожно, чтобы Кондратий не хватил: «Владимир Сергеевич, так по нашим данным, у вас компрессор третьего – не в строю? И у аккумуляторных батарей срок годности истёк, менять надо…. Да, и лодка ваша – в средний ремонт готовится?!» А командир навзрыд: «Не погубите! В течение суток – всё устраним!»
На следующие сутки – завелись, поехали!
И хорошо, когда выход на трое-четверо суток. Испугаться не успеваешь. А тут, на беду нашу, учения…. В Главном Штабе решили супостата попугать. Нас вначале в море не пускали, держали в резерве. Но командир два дня штабной порог обивал, уговорил-таки. Вышли.
Лодка на ладан дышит. Механизмы разношены, как мамкина норка. Вся механическая служба на ушах стоит, без сна, без продыха, следит, чтобы «писец» не подкрался. Но, командир – на коне! Преобразился, будто Иванушка-дурачок в трёх водах искупался…. В центральном посту засел, как на веки вечные, и никак в «войнушку» не наиграется. И что ему не возрази, сразу… «НСС тебе, сынок!» А после НСС – неполное служебное соответствие – только трибунал или расстрел…. Так что – лучше не перечить.
А тут ещё на вторые сутки, холодильная секция из строя вышла. Сколько не пытались отремонтировать, ничего не получается. Пошли с докладом. – А что там у нас? – спрашивает командир. А по нему видно, что такая авария ему, как слону дробина.
– Куры, товарищ командир.
Он тут же, не вылезая из седла, помощника и кока вызвал и говорит:
– Вы мне, народное добро не поганьте! Сколько куриное мясо без заморозки пролежать сможет?
– Дней пять – шесть…
– Так, вот, это мой приказ – на обед и ужин мясо использовать, только куриное. Кок, уяснили? Выполняйте!
И началось; бульоны, ножки – грудки, цыплёнок пареный, цыплёнок жареный….
Первые дни гурманили. Кок изощрялся, на сколько фантазии хватало. Чего мы только не отведали. Котлеты по-киевски – ели. Дужэ смачно! Чахохбили – языком цокали. Адын, дабавка прасиль! Джуджа-плов… Вах-вах, урюк жирный-жирный! Филе куриное с макаронами. Окорочка тушеные с зеленым горошком. Окорочка жаренные с кислой капустой… помню, хорошо ели, но только капусту. На четвёртый день каждый возжелал, обед разделить с другом, а ужин отдать замполиту. На пятый, обычный квадратный омлет из яичного порошка за завтраком – вызвал полное отторжение других продуктов. Чаю попили, и тихо по отсекам. На шестой день первым не выдержал штурман. Он у нас простой, как букет крапивы. На обед в кают-компанию зашел, на стол посмотрел и спрашивает помощника:
– Ну и когда эта бляха в перьях закруглится?
– Я думаю, через два дня…. Если раньше не протухнет.
– Не протухнет, – вмешался в разговор сидящий за столом доктор, – Я каждый день тушки проверяю. Начнут портиться, смажу раствором марганца или уксуса…
– Ты лучше свою извилину между ног смажь! – взревел штурман, – Сальмонелла в кляре! И лучше, уксусом! Не обед, а посещение гинекологического кабинета!
Он брезгливо обвел глазами большое блюдо по середине стола. По краям которого лежали цыплята табака, между коричневых лап у них торчал красный маринованный помидор.
Вот так и воевали еще два дня. А как только эти злосчастные куры закончились, у нас кормовые горизонтальные рули заклинило, гидравлика была бессильна. Аварийно всплыли, и нас тут же верховное командование в базу отправило. Дочапали на одном крыле, благодаря нашей ФЛОТСКОЙ МАТЕРИ и усердию личного состава БЧ-5.
Я домой пришёл, жена встречает, стол накрыла, жаркое приготовила – из курицы.
Акиндинов Сергей Александрович
Родился в Подмосковье, городе Павловский Посад в 1951 году. Окончил СВВМИУ в 1975 году. Служил на Северном флоте на АПЛ, потом на Балтике в системе судоремонта и судостроения. В запасе. Публикуюсь в различных изданиях.
http://www.litsovet.ru/index.php/author.page?author_id=220
Юрий Дементьев
Где тут Валя и Наташа?
Моему другу Сычеву Юрию Николаевичу
В этот субботний вечер апрель семьдесят первого года накрыл Петродворец влажной мглой. Воздух пах весной. Холодной пока весной. До соловьев было далеко.
Чёрные окна кубрика пропускали непостоянный блеск окон ДОСов (домов офицерского состава). Природа грустила и слегка сыпала мелким коротким дождиком по стёклам.
Но в 25-й роте – субботнее оживление, непременное перед увольнением.
Только мы с Николаевичем не оживляемся. Мы – это Викторович и Николаевич. Нам не нужно торопиться. Мы тривиально не увольняемся и планов не строим. Мы – не местные и не женатые, и нас никогда не уволят до утра понедельника. Нас не любят командиры, а Викторовича – особенно. Он уже дважды посещал губу в Старом Петергофе. А это не забывается и не прощается. А потому отброшены всякие иллюзии. Что разумно.
У нас к тому же сегодня нет денег ехать в Питер. Денег у нас, в лучшем случае, на пару кружек «Жигулевского». Пара кружек стоит 44 копейки. Но дорога от системы до вокзала, потом по Питеру и назад (без электрички, за которую мы все равно никогда не платим) – еще копеек 20–30 на человека. Поэтому без трояка на двоих никак не обойдешься, а если еще посидеть в пивбаре часок-другой, то дело пахнет червонцем…
Да, сегодня – полный облом. Кроме того, как-то нет настроения: позднее увольнение, сыро, холодно. В общем, пока доедешь, покрутишься пару часов в городе и уже надо в систему. А до Нового Петергофа от Балтийского вокзала сорок пять минут на электричке, а потом ещё от вокзала надо добраться. И не всегда сядешь в автобус – переполнен. Топай тогда закоулками от вокзала, переходя на бег в лимите времени: опаздывать из увольнения нельзя!
Зато у нас на случай плохой погоды и безденежья всегда есть дежурный вариант. Это – танцы. Пятикурсников на них любят. Пятикурсник – потенциальная жертва и постоянная цель безжалостных, лживых, изворотливых и хитрых охотников в юбках. Но мы их не боимся, у нас надежная броня от прямых попаданий: нас жениться не заставишь никакими силами. Нам хорошо и так. Мы больше любим пиво, спортзал и доступных девчонок. И нас голыми руками не взять. Правда, ничего нового танцы нам не покажут: контингент известен с первого курса.
Поэтому мы валяемся в койках, нагло игнорируя Устав внутренней службы, запрещающий это делать. Нагло, это так: подойти к обтянутой шконке, и с разворотом в падении, предварительно подпрыгнув, шлепнуться в нее, опустив ноги на спинку. Потом потянуться и сказать раздумчиво нечто вроде:
– День прошел, и слава богу…
А потом все, кто рядом, дружно и отработанно завершат: – Пиздец!
Но пока мы нагло игнорируем Устав внутренней службы, распорядок и нормы приличия, жизнь в роте не затухает.