Страница 8 из 9
Рота строится в две шеренги в коридоре. Дежурный раздает увольнительные билеты. Кстати, Викторовичу этот билет вообще без надобности: он самовольщик принципиальный со второго курса. Ему противно и лениво становиться в строй, проверяться по форме одежды, записываться в журнал увольняемых, получать увольнительный билет и, следовательно, быть под контролем. Когда надо, он и сам решит проблему ухода за забор и время возвращения.
Вот рота топает на выход. Дежурный, вооруженный грозным оружием всех дежурных по ротам – палашом, ведет роту к главному входу представлять её дежурному по училищу.
Мичман Димитров по кликухе Вольдемар, Мотыль и Сарделькин стоит дневальным. Ну, не совсем так уж и стоит. Эта фигура в метр восемьдесят девять просто органически не может торчать у тумбочки. (Вообще, кто видел пятикурсника торчащим у тумбочки?) Вольдемар везде и нигде, поскольку он – коллективист. Сегодня он тоже пойдет с нами на танцы. После смены с вахты. Мы – одна компания, с которой приличным курсантам лучше не водиться: еще в историю влипнешь.
Но Сарделькин – не мы, у него крепкая лапа в Москве. Путь его прям и светел. А наш – на ТОФ и во мраке.
Пока же он напряженно готовится к сдаче вахты: курит в гальюне и травит анекдоты. Вернее – на пороге гальюна, поглядывая в коридор и пуская дым в гальюн. Он не теряет бдительности. Это издержки привитого ему на всю жизнь чувства дисциплинированности, а долбаков на флоте не любят. Все же пять лет системы даром не проходят!
(Потом, служа вместе с партизанами, – студентами вузов, всегда поражался их военной убогости! И для на чего держали эти военные кафедры? Это как ПВО – противовоздушная оборона – адекватная волосяному покрытию на женском половом органе: прикрывают, но не защищают!)
Звонит телефон.
Вольдемар, не торопясь, подходит к тумбочке и на подходе к аппарату громко орет:
– Дважды Герой Советского Союза!
И, поднимая трубку, уже обычным голосом:
– Дневальный по 25 роте мичман Димитров.
Затем его голос мгновенно меняется, в нем проскальзывают нотки интереса. – Мисс, а вы уверены, что ищите именно Альфреда Романтикова? Я что-то не помню такого в списках училища.
– Я ошибаюсь? Разве может целый пятикурсник ошибаться?
– Ах, теперь помочь найти?
– Девушка, вы думаете его можно найти?
– Ах, вам телефон сказали?
– Попросил приехать и вызвать из 25 роты?
Зажимая трубку рукой, весело окружающим:
– Опять бабцов наебали, и на нашу роту переключили. Вот спасибочки! Мы не подведем!
Потом опять в трубку:
– А как вас звать? Ах, вас двое?
– Вот, все брошу, оставлю боевой пост, можно сказать – опасную и бессменную вахту и пойду по вашему приказанию искать этого героя. Как звать-то? Вас в смысле, ну имя ваше?
– Не понял, у вас, что, имени нет?
– Так бы и сказали, Валя и Наташа!
– Ну-ка доложите, вы не крокодилы? А то у нас с рептилиями разговор короткий!
– Все говорят – красивые? Ладно, тогда прощаю: моряк ребенка не тронет и девушку не обидит.
(В сторону: – А трахнет!)
– Но смотрите, я строг с милыми лгуньями и очень сурово их наказываю. Можно сказать – жесточайшим образом. А крокодилов просто отстреливаю. Вольдемар что-то слушает, смеется, потом изрекает:
– Ладно, сегодня я добрый, ждите, будет ваш Альфред, даже два Альфреда.
Дверь в кубрик распахивается. Вольдемар весело и громко:
– Мужики, кончай ночевать, подъем, япона мать! Там на КПП две подруги ждут, когда их трахнут! Кто свободен?
Увидев наши фигуры в койках, орет еще громче:
– Николаич, Викторович, какого хера вы тут балдеете? Там две бляди на товсь на КПП!
Викторович:
– Мы, товарищ дневальный, сегодня культурно проводим время на танцах. И ни капли алкоголя, это – железный принцип! Принцип, возведенный в догму отсутствием денег на алкоголь!
Николаич, а в жизни старшина первой статьи Филинов лениво тянет нудным голосом:
– Вообще, курсант Димитров, как Вы можете входить в каюту целого лимона без стука? Вы пока ещё только мичман, а не первый секретарь Коммунистической партии Болгарии! И вы – невоспитанный курсант! Я делаю Вам замечание. Доложите командиру роты, что я приказал, чтобы и он Вас наказал своей властью.
Не оправдывайтесь! Знаю Ваши оправдания наперед. Да, и то, что дважды не наказывают за одно и то же. Вам это только на пользу. Возмутительная недисциплинированность! И что за форма одежды?
Приведите форму одежды в порядок, подберите яйца и не имейте дурной привычки держать руки в карманах!
Вы что скрытый онанист? Я прикажу карманы зашить. А почему оружие дневального – штык-нож засунут в карман? Вы что – извращенец, японский городовой? Да вы и небриты!
Николаич умолкает, пристально смотрит из-под руки и изрекает:
– Да, небриты! И у Вас неуставное выражение лица. Это нонсенс. Я вас арестовываю!.. Да, я все обдумал и не погорячился: я вас арестовываю! Каким местом вы думаете о защите Родины и об изучении военного дела настоящим образом? Головкой, наверное. А горит ли в вашем сердце ненависть к американским империалистам?
Пауза.
– Выйдите и повторите подход и доклад благородному лимону!
– Повторяю, не надо оправдываться и делать умное выражение лица. Курсант Дмитров: вы же почти офицер. Что о Вас подумают потенциальные подчиненные?
(Лимон – читайте «Чиполлино – это курсант пятого курса, которого лишили или не присвоили почетное воинское звание «мичман». Старшина первой статьи – особо суровее разжалование, поскольку на каждый погон утомленный учебой пятикурсник должен был пришить по три лыки. Следовательно, такое звание получали люди особо одаренные.)
Обращаясь к Викторовичу:
– Вот видишь, Викторович, до какого маразма и нижайшего уровня дисциплинированности может довести человека беспорядочный половой образ жизни. Он готов перетрахать (как он выражается) по своему легкомыслию весь мир, и наглым образом врывается в нашу интимную культурную жизнь. Траханье, как он изволил сформулировать, не есть эквивалент танцам. Можно сказать – даже вальсу. Но мы его не танцуем, и это спасает положение.
Потом Филинов громко кричит:
– Товарищ дневальный, поправьте головной убор и передайте этим Вале и Наташе, наше коллегиальное решение.
Потом Николаич раздумчиво Викторовичу:
– Я очень не хочу идти на КПП: холодно, черт возьми, впрочем, мы успеем на танцы, если тетки окажутся не те.
Вольдемар, не поняв:
– Что на танцах давно не были?
Викторович:
– Полагаю, можно рискнуть, вдруг тетки нормальные, и мы их трахнем! Николаич подытожил:
– Наше решение: пусть ждут! Так и передай.
Дверь закрывается.
Звонок.
Ленивый голос дневального тянет:
– Генеральный секретарь Коммунистической партии Болгарии…
Потом в телефон:
– 25 рота.
– Извините, товарищ командир, дневальный по 25-й роте мичман Димитров.
– Да бабы с КПП заколебали.
– Так точно, все уволились. Дежурный?… Нет, еще не вернулся.
– Да, а Филинов с Деевым потом пойдут. Да, по обстановке. Так точно!
– Нет, пьяных не будет. А они – спортсмены! Вы же знаете, они ни в одном глазу.
– Не беспокойтесь, товарищ командир. Пьянку в роте не допустим. Нет, не бросили, конечно, просто ни у кого уже денег нет.
– До свидания, товарищ командир, отдыхайте хорошо.
Мгновенно новый звонок.
Вольдемар:
– Заебали!
Берет трубку.
– Дне..
– Я же сказал, мисс, за вами придут. Точно, конечно.
– Ну, в течение минут двадцати. Вы что не понимаете, мы изучаем военное дело настоящим образом.
Влетает в кубрик:
– Всё, жопу в горсть и на КПП. Я уже пообещал, что за ними придут. Не заставляйте ледей ждать, ёб вашу мать!
Неразлучная пара встает, одевает бушлаты. Определят общие финансовые возможности. Они оптимизма не внушают. Но, дело привычное. Нет гербовой, пишем на «Гальюн Таймс».