Страница 2 из 10
И пока высокий темноволосый чужеземец невозмутимо шёл за хозяевами к огню в центре комнаты, в памяти жителей Ланси-ма всё точнее всплывали старые предания, передаваемые от отцов к детям уже больше столетия. То тут, то там в разных концах главной юрты заговаривали старики о том, что когда-то давно уже сидели у этого огня высокие ясноглазые гости со звонкими певучими голосами, которых не страшили ни разгулявшиеся за стенами поселения духи, ни морозы, ни ночная тьма. И всё больше взоров обращалось к возвышению старейшин, за которым на стене красовалась шкура огромного чудовища, до сей поры наводящая ужас на приезжих и разжигающая в сердцах молодых охотников нешуточный азарт…
*
Холодная беззвёздная ночь скреблась и выла за толщей каменных стен. Скребла ледяными осколками метели, выла голосом ветра, неспособного преодолеть наметённый у входа сугроб и заглянуть в пещеру, где за одним из поворотов извилистого узкого коридора теплился слабый огонёк костра. Сидящая у костра фигура, укутанная в тёплый меховой плащ, вскинула голову и прислушалась. Вряд ли можно было расслышать что-либо сквозь вой метели. Да и ни один зверь или человек не покинул бы в такую непогоду своего укрытия, норы или жилья. Но сидящая у огня фигура снова шевельнулась, повела плечом, сбрасывая плащ, и протянула руку к лежащему рядом оружию. Спустя мгновение у тёмного проёма входа стояла гибкая золотоволосая эллет, бесшумно выбравшаяся из груды меха и расстеленных одеял, а в её руках тускло поблёскивал лакированным деревом натянутый лук.
— Эль, не стреляй, это я, — раздался в коридоре мужской голос. И эллет расслабилась, опустила оружие, возвращаясь к огню.
В пещеру вошёл высокий эльда и скинул с головы капюшон. Отёр залепленное снегом лицо, отряхнул пряди тёмных волос, выбеленные метелью даже под густой меховой оторочкой тёплых одежд — ненадёжная преграда они для холодного дыхания северных земель.
Когда по открытым пустошам ледяного залива начинает плясать буран, спрятаться от его прикосновений можно лишь за стенами укрытий у горящего костра. И счастье, если хватит топлива, чтобы удерживать около себя ускользающее тепло. Жмущиеся к стенам и камням тела — не редкость в здешних пещерах. А сколько из них так и не дождались солнца, света и желанного тепла — о том не расскажут даже старейшины неприветливого народа, живущего на негостеприимных берегах. Но каждый охотник или рыболов лоссот, уходя из родного селения, обязательно берёт с собой заговорённый шаманами амулет — иначе так и не вернётся. Тоже сгинет бесследно среди множества снежных духов, воющих ночами в ледяных пещерах на краю мира, куда даже солнце не пытается казать глаз…
— Что они сказали в ответ? «Луми-ваки не знают тебя, этэльявиерас»? — усмехнулась эльфийка, прохаживаясь по пещере и наблюдая, как явившийся эльф отбирает и подкладывает в огонь топливо из сваленной у стены кучи обломков и сухого дерева, заметно уменьшившейся за последние два дня.
— Ошибаешься, мэль, — засмеялся эльда, откладывая оружие и протягивая руку над язычками вновь разгоревшегося костра. — Дед нынешнего старейшины вспомнил старые клятвы и признал меня. И сказал своему внуку, что для Ланси-ма я не вана-ваки, что лучшего охотника среди луми-ваки не найти, и что добытые мной шкуры и сейчас согревают стены его дома.
— Вот даже как… — протянула эллет.
— Да, дорогая, именно так. А когда закончится буран, сын старейшины — лучший охотник племени — сам проводит нас, — не скрывая удовлетворения закончил эльда и взял лежащий на одеяле плащ. — Не все эдайн способны забывать.
Он подошёл к спутнице и укутал мехом её плечи, затем притянул к себе и спрятал лицо у её шеи, чуть тронув холодными губами неприкрытую тёплыми дорожными одеждами гладкую кожу под ухом. Эллет вздохнула, обвила его шею руками, делясь своим теплом и всё ещё не веря до конца, что рискованная затея мужа удалась.
— И ещё… Буря уже заканчивается, — произнёс он, поднимая голову и самодовольно заглядывая ей в глаза. — Ветер слабеет, к ночи завтрашнего дня всё уляжется, и утром можно будет выступать.
— Это лучшая новость, которую ты принёс, хэрвэн нин*, — насмешливо бросила она.
— А новость о том, что через расщелину нас проведёт Янвэ, тебя не порадовала? — поинтересовался он.
— Мы и сами выбрались бы — не завтра, так через два-три дня. Ни к чему было тревожить покой этого племени. И ни к чему было так рисковать, отправляясь к ним сейчас, — немного тише добавила она, не скрывая недовольства. Но вместе с тем невольно выдавая и все мысли, что тревожили её в отсутствие мужа два долгих дня, когда он отправился к посёлку лоссот через разыгравшийся за приютившей их пещерой буран.
— Зато теперь нам не придётся бродить по лабиринту льда и скал, который тебе так не нравится, но в который ты сама нас завела, — поддел он и тут же быстро поцеловал жену, смеясь над вспыхнувшим возмущением в её глазах.
— Не было его там! — воскликнула она, высвобождаясь из его объятий. — Не было этого лабиринта в тех местах! Ты же сам сказал, что быстрее свернуть сразу к реке, чем выбираться на север к заливу через Ланси-ма!
Он снова засмеялся, наблюдая за забегавшей по пещере эллет, от резких движений которой по стенам заплясали тени взметнувшегося за спиной плаща.
— Мы давно не были в этих землях, Эль, — примирительно сказал он и присел у огня. — Здесь многое изменилось за эти годы.
— Да. Давно… — неожиданно согласилась она. — И мы от многого отвыкли. И хорошо, что успели хоть что-то до того, как… — она остановилась у заготовленной перед бурей кучей дров, — …как внезапно приключилась «зима».
— Совсем скоро Нарбелет, — он пожал плечами, словно не замечая намёков жены и её напоминаний о тех давних событиях, когда впервые они явились на покрытые вечными снегами берега.
Тогда тоже выли среди скал ледяные ветра, а неразговорчивые недоверчивые старейшины встреченных племён в один голос твердили о злодеяниях и милостях Короля-колдуна, страшась явившихся чужаков. Но сейчас другое время — нет более власти Ангмара над этими людьми. Да и не редкость здесь метели в то время, когда в Аннуминасе только-только осыпается золотая листва в синие воды Нэнуйал…
— И настоящая зима начнётся совсем скоро. Мы успели, — согласился он, поднимая на жену сверкнувший вызовом взгляд. — А что до риска, то… Мне не слишком хотелось бы закончить свои дни так, как Эарил…
— Хватит! — оборвала его жена, заставив хрустально звякнуть свисающие с потолка коридора сосульки. И после паузы добавила чуть тише: — Не нужно сейчас о нём…
Но слова уже были произнесены, невольно возвращая те времена, когда эллон и эллет впервые пришли на холодные берега залива Форохель. Пришли по следам так и не вернувшегося в Митлонд корабля — второго за совсем короткий срок, сгинувшего в долгой ночи севера и вечных льдах. И тогда до последнего оставалась надежда, что не все моряки погибли в холодных водах. И были долгие поиски среди старых туннелей наугрим, расщелин и скал… И холодное тело капитана Эарила, навечно оставшееся среди сверкающих льдом стен, так и не давших приюта немногим выжившим при крушении корабля…
Потом ещё не раз появлялась пара неразлучных эльдар среди льдов и снегов Форохеля. И даже недоверчивые лоссоты уже без враждебности относились к непохожим на других вана-ваки чужакам. А когда, чуть больше сотни лет назад, удалось избавить жителей крошечного поселения от ночного ужаса, — хищника, убившего за неделю пятерых охотников и не позволявшего даже приблизиться к заливу рыбакам, — старейшина перед всем племенем назвал пару эльдар «луми-ваки». И поклялся в дружбе, преподнеся тотемные талисманы. Один из них и сейчас висел на шее у эллет — изрезанный защитными рунами клык хищника, самолично оправленный ею в серебро. Знак, который она пообещала брать с собой к северным недружелюбным берегам. Который и взяла с собой в путешествие в этот раз.
В этот раз эльфы пришли к ледяным берегам по просьбе Арагорна, вождя дунэдайн. Уже давно пересекались их пути, и не впервые пользовался скиталец-следопыт дружбой и помощью эльдар. А сейчас кроме них вряд ли кто-либо мог бы помочь — дунэдайн требовались карты древних туннелей наугрим, проложенные в Синих горах. Сами гномы никогда не стали бы посвящать эдайн в подобные дела, но эти туннели неплохо знали двое эльдар, немало исходившие в своё время полузаброшенный подземный Форохель. Те карты, что остались после их походов, — и в поисках пропавшего после ангмарской войны корабля, и в попытках сохранить погибшее с последним королём севера наследие эльдар, и после, когда эллет пожелала исследовать холодные земли под переливчатым сиянием чёрных небес, — уже давно следовало исправить и обновить. Но северные люди — сумрачные и холодные, как и их земля, — упрямо не принимали чужаков-дунэдайн, безуспешно пытающихся уже не первый год найти путь к их сердцам. Луми-ваки не желали знать вана-ваки, и не всегда даже желали торговать. Один за другим возвращались ни с чем посланные на север следопыты, не решаясь без провожатых далеко забираться в суровые земли и вечные снега. Потому-то и встретил с радостью и благодарностью Арагорн помощь от супругов-эльдар, отправившихся в очередной путь из Митлонда за хребет Синих гор, едва отступила от побережья зима.