Страница 2 из 52
Лунный свет заглянул в искажённое страхом женское лицо, запутался в растрёпанных, спутанных, грязных волосах — очевидно, светлых, но совершенно утративших природный блеск, — высветил широко распахнутые глаза — тёмные, совсем чёрные из-за расширенных зрачков. Покачиваясь и вздрагивая, женщина остановилась у тропы, вертя головой и глядя по сторонам пустыми безумными глазами, не решаясь или не имея больше сил ни на шаг.
*
Трое путников, покинувших пещеру и продолживших свой путь с восходом луны, неспешно шли по узкой тропе. Стараясь лишний раз не тревожить неосторожным звуком или движением ночь, они вели своих коней в поводьях и не сводили напряжённых взглядов со склонов гор. Обледеневшая тропа скользкой змейкой вилась под ногами, в воздухе медленно и плавно кружились резные снежинки. На этих высотах всегда царил холод, сковывая морозом землю и присыпая все неровности рыхлым снегом, чуть поскрипывающим под ногами. Голый камень и снег — даже чахлый кустарник не стремился зацепиться за негостеприимные склоны. Воины двигались легко и тихо, словно призраки, сливаясь с тенями скал. Их лошади мягко ступали по заснеженной тропе, мерно перебирая ногами и осторожно выбирая опору. Им всем предстоял ещё неблизкий путь до безопасных защищённых земель, и любая ошибка могла стать роковой.
Тишину разорвал крик — долгий, пронзительный, переполненный тоской и страхом. Он прокатился над ущельем, заставив всех вздрогнуть, эхом отразился от скал, затрепетал в каменистых осыпях. Одна из лошадей, испуганно всхрапнув, взвилась на дыбы. Уверенная рука хозяина властно удержала её на месте, а несколько тихих слов быстро успокоили.
Воины остановились — напряжённо озираясь, спешно оглядывая залитые серебристым сиянием пустые и безжизненные склоны гор, — недоуменно переглянулись: ничто не нарушало ночной покой. Они, несомненно, были одни.
— Что-то не на шутку разыгрались сегодня горные духи, — вполголоса обронил один из близнецов с неуверенной улыбкой, стараясь скрасить гнетущее всех напряжение.
— Ш-ш-ш… это не духи, — остановил его брат.
— И не перевал… — подхватил их спутник.
— В любом случае, нам лучше ускориться. Не хотелось бы в очередной раз проверять на дружелюбие здешние места.
Против этого никто возражать не стал, и все трое тотчас же ускорили шаг, вскоре достигнув вершины хребта.
Перевалив гряду, тропа начала затяжной, долгий и крутой спуск вниз, в очередное ущелье, поросшее всё теми же кривыми низкими соснами. На серых склонах местами забелели редкие заросли заснеженного кустарника. Под ногами теперь хрустели перемёрзшие листья и сухие ветки. Непредсказуемый своенравный перевал пропустил незваных гостей.
Часть дороги до дна ущелья благополучно осталась позади, когда снова в морозном чистом воздухе прозвучал протяжный, полный ужаса крик: зазвенел переливами в скалах и оборвался резко на высокой ноте, стих, оставив по себе лишь перешептывание эха. Все трое воинов встревоженно переглянулись, близнецы обнажили мечи. Поиграв серебристыми бликами, клинки братьев разом засветились — тусклым, призрачным светом — положив конец неуверенности и сомнениям.
Кивнув на тропу впереди себя, светловолосый воин оглянулся на спутников, не обронив ни слова, — да в том и не было нужды, опытные разведчики прекрасно понимали друг друга. Все трое слаженно и быстро свели коней с открытого пространства под защиту навала камней и разделились. Братья, словно две неприметные тени, растворились в ночи по обе стороны тропы, а светловолосый, сняв с плеча лук, бесшумно и быстро зашагал, не скрываясь, вперёд.
*
…Неровные зубцы гор, валуны на склонах и ближайшие деревья выплывали из окружающей тьмы размытыми пятнами. Покачивались и дрожали, обращались в ослепительно-белые вспышки, рассыпались мерцающими искрами и снова становились льющимся с небес серебром. Холодный шершавый камень ранил замёрзшие руки, словно нарочно подставляя неровные бока под непослушные пальцы. Острая боль билась в теле, заставляя мышцы дрожать, будя всё новые и новые ощущения: ледяные иглы на щеках, тёрпкий запах хвои, солёные капли, падающие с треснувших губ…
Сквозь отдающийся в голове вязкий шум отчётливо зазвенела быстрая вода, тут же вызвав неодолимое желание ощутить её вкус. Шаг, другой… третий не удался — скользкий камень внезапно исчез из-под ноги, добавив ощущений пальцам рук, коленям и локтям. Но даже сквозь боль голос воды звал и манил…
Шатаясь, оскальзываясь и спотыкаясь, но всё же шаг за шагом приближаясь к желанной цели, выбравшаяся из теней сгорбленная женская фигурка медленно брела по тропе. Громкий топот множества тяжёлых шагов внезапно забился в расщелине — эхо исказило все звуки, заглушило сладкий говор ручья. И женщина остановилась, растерянно озираясь по сторонам. Из темноты появилось что-то массивное, загородив путь. Гулко звякнул металл, порождение ночи приблизилось, лунный свет заиграл на тяжёлом доспехе, покрывавшем массивные плечи. Она всмотрелась в приближающуюся размытую тень… и захлебнулась испуганным криком, отшатнулась, попыталась бежать.
Разом грянул хохот множества хриплых голосов. Неуклюже запнувшись на неровных камнях, беглянка упала, замахала руками, словно что-то ища. Но нашла лишь ещё две окованные железом ноги, заступившие дорогу. И ещё… Неумолимо сжимался круг — уже не сбежать…
Цепкие сильные руки ухватили её за плечи и рывком поставили на ноги, лицом к лицу перед чудовищным существом: почти лысый череп, покрытый сероватой толстой кожей, огромные тёмные глаза, сверкающие над приплюснутым носом, широкий рот с выступающими наружу клыками. Чудовище повело носом, явно принюхиваясь, и оскалилось в кривой ухмылке, явив жёлтые острые зубы. Из его рта вместе с волной тошнотворной вони вылетело несколько хрипов и отрывистых слов, в ответ на которые прокатился громкий лающий смех. Оцепенев от страха, пленница замерла: немигающий взгляд чужих глаз путал мысли и рождал панику, наполнял кошмарами даже самые дальние уголки измученного неясными видениями разума.
Когтистые жёсткие пальцы, расцарапав подбородок, грубо повернули голову пленницы из стороны в сторону. Чудовище наклонилось — тёмные глаза его чуть прищурились и хищно блеснули. Новая волна зловонного дыхания вместе с хриплым смехом пахнула в лицо пленнице, и оцепенение спало. Дико закричав, она вывернулась из захвата и кинулась было прочь. Не ожидавшее такой прыти чудовище на мгновение опешило и ослабило хватку, лишь острые когти проложили глубокие борозды на плече вырвавшейся жертвы.
Но ноги снова её подвели.
Падая как подкошенная, она исступлённо зашарила вокруг себя обеими руками в тщетной попытке спастись. Под руку подвернулся острый камень. Намертво сцепив на нём пальцы, она изо всех сил ударила по вновь приближающейся морде. Онемевшую руку ожгло болью, брызнула чужая кровь — тягучая, тёмная. Взревев, чудовище ухватило пленницу за горло, рывком поставило на ноги и, размахнувшись, отвесило хлёсткую пощечину.
Удар отбросил хрупкую фигурку назад, спиной на скалу, выбив из груди воздух. Её пальцы разжались, бесполезный камень ударил по ноге, но боли больше не было. Сползая на землю и пытаясь вдохнуть, она лихорадочно цеплялась за угасающее сознание, с отчаянной надеждой всё же желая найти выход из плотного кольца обступивших массивных тел.
Одно из чудовищ — одноглазое, с рассеченной шрамом губой, — оказалось вдруг рядом, наклонилось к распростёртой на земле пленнице и что-то рыкнуло ей в лицо. Та лишь моргнула, цепенея телом, — сил не хватало уже хотя бы отвернуться от очередной волны вони. Её меркнущий взгляд ухватил взмах руки — искривленной и покрытой глубокими шрамами, с обрубками вместо двух пальцев, — и вторая пощёчина жаром ожгла щеку, заставляя откинуться назад. Но затылок не коснулся скалы — под одобрительный рёв её вздёрнули на ноги за волосы, не давая погрузиться в милосердную темноту.