Страница 32 из 34
С готовностью «проглатывал» О.Б. и другую «клюкву», поступавшую от резидентов. Однажды я прочел депешу о склоке между Дэн Сяопином и вторым после него по влиянию китайским лидером Чэнь Юнем. В документе подробно рассказывалось, из-за чего спорят два патриарха и чью сторону приняли остальные члены руководства КНР. Прочитал, поразился осведомленности наших и направился в цековскую библиотеку. Сел там читать гонконгский еженедельник «Фар истерн экономик ревью» и нб тебе, тут же наткнулся на статью о противоречиях между Дэн Сяопином и Чэнь Юнем. Ее текст практически дословно совпадал с только что прочитанной депешей. То есть разведчики статью переписали в телеграмму, напустив при этом тумана о «надежных источниках», предоставивших данную информацию по конфиденциальным каналам.
В другой раз пришла депеша, в которой «надежные источники» били тревогу по поводу высокой загрязненности пограничной реки Амур. Материал как архиважный был размечен всем членам Политбюро ЦК КПК. А ведь он содержал секрет Полишинеля, который знал любой рыбак, живущий на берегу Амура!
Как-то Медведев выразил недоумение относительно прохождения советско-китайской границы по китайскому берегу реки Амур. Обычно пограничная линия устанавливается по фарватеру реки, почему же с Китаем данный принцип не действует? – спросил секретарь ЦК, – и как наши пограничники могут охранять границу, проходящую по китайскому берегу?
Олег Борисович решил ответить Вадиму Андреевичу по полной программе. Китайский сектор получил приказ заготовить мощную справку-досье о территориальных претензиях Китая к Советскому Союзу. Составили даже несколько справок о том, как китайские лидеры, СМИ, школьные учебники продолжают раздувать территориальную проблему. Китайцы заявляли и писали, что царская Россия захватила свыше 1,5 млн кв. км «исконно китайских земель», стала «главным участником вторжения и раздела Китая». Указывалось на неравноправность договоров, определивших в XIX столетии русско-китайскую границу. Однако Пекин больше не требовал вернуть «утерянные земли», соглашался принять договоры XIX столетия за основу для уточнения линии прохождения совместной с СССР границы.
О.Б. данное обстоятельство не смущало. Убрав из справки «лишние сантименты», он потребовал начертить карту, наглядно выделив на ней «китайские территориальные претензии». Карта была доставлена членам Политбюро ЦК КПСС.
Придал огласке Рахманин и доклад видного литературоведа-китаиста Рифтина. Ученый, побывав в конце 1985 года в КНР, сообщал, что там вяло издают современную советскую литературу. Стараются энтузиасты-ветераны. Но их ряды сокращаются, на передний план выходят литературные деятели, ориентированные на Запад. В кинематографии – аналогичные тенденции.
Нарастающее беспокойство вызывало у Рахманина восприятие в советских верхах китайских реформ. На отдельском собрании В.А. Медведев дал им высокую оценку как способствующим развитию производительных сил. О.Б. отпарировал: в КНР идут сложные процессы, даже Дэн Сяопин признает возникновение угрозы реставрации капитализма. Напомнил о позициях Пекина на международной арене, вступающих в противоречие с нашими.
Секретарь ЦК призвал Олега Борисовича прекратить муссировать известные различия в позициях, искать общее. Как мы поступили с Югославией, что дало эффект. Курс в отношении КНР должен быть таким же. Давайте, сказал Медведев, меньше писать записок и справок, они в несчетных количествах гуляют по отделу. Мы только друг другу создаем ненужную работу, читаем и перечитываем эти бумаги, нагнетающие разногласия с Китаем.
После собрания О.Б. возмущался:
– Как можно сравнивать Югославию с Китаем! Надо же учитывать геополитический фактор! Пекин – это соперник, в отличие от Югославии.
Высказывания Медведева заставили сотрудников сектора КНР призадуматься: чем же заниматься дальше? Порешили сосредоточиться на выработке стратегии. К этому призвал и А.Ф. Добрынин, новый заведующий соседним Международным отделом ЦК. Он любил повторять, что цековцам пора прекратить заниматься подачей клизм иностранным гостям – деятелям коммунистического движения. Вместо этого следует думать на стратегические темы. В секторе мы договорились также уделять больше внимания развитию китаеведения в СССР и курированию контактов по различным линиям с Китаем.
Рахманин, однако, добивался другого, а именно торпедирования советско-китайских контактов, и это составляло второе, не менее важное направление его деятельности.
В июле 1985 года О.Б. устроил тяжбу вокруг аккредитации в Москве корреспондента китайской экономической газеты «Цзинцзи жибао». Засыпал начальство записками, доказывая, что на аккредитацию соглашаться нельзя, поскольку «Цзинцзи жибао» – орган ЦК КПК, а у нас с КПК нет партийных связей и на их восстановление Пекин не соглашается. В конце концов Замятин, зав. Отделом внешнеполитической информации ЦК КПСС, настоял на согласии, резонно указывая, что именно с таких шагов партийные связи только и можно восстановить. О.Б. тут же сманеврировал так, как будто и он всегда был за аккредитацию.
Одновременно по заданию Рахманина сектор подготовил записку, в которой доказывалась нецелесообразность восстановления межпартийных связей с КПК. Китайцы влезут, мол, в международное коммунистическое движение (МКД), начнут его разлагать изнутри, подрывать позиции КПСС. Да и братские восточноевропейские партии обидятся: мы им не давали возобновлять партийные связи с Пекином, а тут вдруг сами их восстановили. Вьетнамцы же, находящиеся в конфронтации с китайцами, вообще сочтут наш шаг предательством. Утверждалось и то, что КПК переродилась, ей просто не место в МКД. Записка завершалась выводом, что для восстановления партийных связей с Пекином «требуется политическое решение» (т. е. на уровне Политбюро ЦК КПСС).
В декабре 1985 года в Москву прибыл премьер КНР Ли Пэн. О.Б. возглавил работу по подготовке памятки М.С. Горбачеву к беседе с китайским гостем. Акцент был сделан на срыве предложений о восстановлении партийных связей, а также о сотрудничестве с КНР в мирном использовании ядерной энергии. Горбачев советы нашего отдела проигнорировал, передал через Ли Пэна приглашение ЦК КПК прислать делегацию на XXVII съезд КПСС, предложил официально восстановить межпартийные связи, провести в 1986 году в любом месте встречу на высшем уровне. Такое поведение Генерального О.Б. шокировало, но он не сдавался. Уже на следующее утро после беседы М.С. Горбачева с Ли Пэном я получил от шефа задание вновь раскритиковать линию на восстановление межпартийных связей.
Рахманин продолжал вовсю дирижировать нашей пропагандистской линией в китайском вопросе. Товарищ из замятинского отдела жаловался мне, что московские редакции завалены статьями по Китаю, но руководители СМИ даже не осмеливаются запрашивать в ЦК разрешения на их публикацию. Китайцы же печатают все больше позитивной информации по СССР.
При этом, учитывая настроения в верхах, Рахманин все чаще вынужден был маневрировать и мимикрировать. На отдельских совещаниях он возмущался: «Нас обвиняют в противодействии сближению с КНР. Это абсолютная чепуха!». Приводил примеры, призванные продемонстрировать его трогательную заботу об оживлении советско-китайских контактов. Так, О.Б. с горечью жаловался:
– Звонит мне руководитель Госкино Ермаш и спрашивает, можно ли принять находящуюся в СССР делегацию китайских кинематографистов. Что за вопрос?! Зачем он обращается по такому поводу в ЦК? Я ему разъяснил: это же наши гости, конечно, необходимо оказать им достойный прием!
Обиделся Рахманин и на информацию о том, что советские китаеведы не решаются ездить в КНР, боятся репрессий. «Что же это такое? – воскликнул шеф на очередном совещании. – Как же можно отказываться от научных контактов, от возможностей по-настоящему ознакомиться с ситуацией в КНР!»
Остро отреагировал Олег Борисович на критику послом СССР в Пекине наших хозяйственников, которые не торопились торговать с КНР. Подготовил решительный ответ послу, вознамерился устроить нагоняй нерадивым хозяйственникам, но передумал, поручил МИДу разобраться.