Страница 28 из 34
– в экономическом плане СССР весьма нуждался в налаживании крупномасштабного сотрудничества с США; американские деловые круги, в том числе ведущие корпорации и банки, также обратили взоры на потенциально емкий советский рынок.
Детант имел бурное начало, лидеры двух сверхдержав сошлись даже в личном плане. Однако «медовый месяц» длился недолго. Как я рассказывал в томе 1, с приходом Дж. Картера к власти интерес к детанту стал в США угасать. Его полный срыв произошел после ввода советских войск в Афганистан.
Это решение было принято узким кругом высших советских руководителей, полагавших, что таким образом они спасут «братский» прокоммунистический режим от внутренних врагов и «происков империализма», причем сделают это быстро и без особых отрицательных последствий.
Очень скоро, однако, в Кремле увидели пагубные последствия вторжения в государство, которое не входило в признанную сферу контроля Москвы (как, скажем, Восточная Европа) и население которого с оружием в руках сопротивлялось интервенции. Стало очевидно, что вторжение в соседнюю страну наносило огромный ущерб отношениям Москвы с Западом, социалистическими странами, исламским миром, другими странами третьего мира и было весьма болезненно для внутреннего положения СССР, для его экономики и общества.
«Кровопускание» и «новое мышление»
Выпутаться из афганской авантюры было непросто. Мешали внутренние обстоятельства – в СССР один за другим у власти оказывались тяжело больные люди, которые вскоре умирали. Им, конечно, было не до кардинальных изменений в политике. Переменам препятствовала и международная ситуация, прежде всего политика США.
Обосновавшаяся в Белом доме в 1981 г. администрация Р. Рейгана вздумала всерьез отказаться от политики поддержания баланса сил и диалога с Москвой (не в малой степени как раз из-за афганских событий, а также в результате развертывания советских ракет «СС-20» в Европе). Был взят курс на «кровопускание», ослабление СССР и в качестве конечной цели завоевание полной победы в холодной войне. Р. Рейган во всеуслышание объявил СССР «империей зла», чье место на «свалке истории». Белый дом разработал конкретную программу действий, предусматривающую затягивание афганского конфликта, экономическую блокаду и раскручивание маховика гонки вооружений[109].
1 сентября 1983 года над секретными военными объектами на острове Сахалин был сбит южнокорейский пассажирский самолет. Вашингтон использовал эту трагедию для того, чтобы окончательно и бесповоротно заклеймить СССР как «варварское» государство. В Москве же всерьез считали, что самолет был направлен к Сахалину американской разведкой. Советские лидеры, в свою очередь, возмущались «цинизмом и варварством» истеблишмента США[110]. Одновременно разгорался спор из-за ракет СС-20 и встречного решения НАТО о размещении в Европе новых американских ракет средней дальности. Обе стороны верили в правоту и логичность собственных действий и находили злой умысел, стремление достичь превосходства в поступках оппонентов.
В целом дело выглядело так, что холодная война разгорается с новой силой и над миром возникла реальная угроза непоправимой катастрофы. Р. Рейган, правда, в этот же период неоднократно давал знать по дипломатическим каналам о своей заинтересованности в установлении какой-то формы диалога с Москвой, но Андропов воспринимал зондаж как проявление лицемерия, желание запутать, сбить с толку руководство СССР.
Как бы там ни было, но холодная война фактически продолжала бушевать на протяжении первой половины 1980-х годов. Наверное, реалии современного мира и прежде всего угроза губительного термоядерного конфликта рано или поздно вновь заставили бы Москву и Вашингтон вернуться к «разрядке» на принципах, заложенных в 1970-е годы.
Но судьба распорядилась по-иному. В Советском Союзе в 1985 году к власти пришло поколение более молодых руководителей во главе с М. Горбачевым, которое почти сразу приступило к реформам. Горбачев занялся демонтажем сталинско-брежневской системы, и реформирование линии Москвы на международной арене стало его составной частью. На первых порах в штабе партии перемены во внешнеполитической среде принимали. На Старой площади без сердечных приступов встретили исчезновение с капитанского мостика МИД СССР Громыко, в частности, еще и потому, что он поглядывал на международников ЦК свысока. По коридорам гуляли забавные истории о министре. В ходе острой дискуссии с высокопоставленным представителем Вашингтона Громыко вскочил, подошел к окну, раздвинул штору и воскликнул: «Точно так же, как солнце на небе сегодня поднимается в зенит, коммунизм неизбежно сменит капитализм».
Лишь самые дубиноголовые партийцы находили афоризм удачным. Но и они смеялись байке о том, как Громыко записывал телефонный номер коллеги из США. Тот произнес семь цифр. Советский министр удивленно отреагировал: «У американцев такие длинные номера?! В СССР они четырехзначные!».
Андрей Андреевич всю свою сознательную жизнь пользовался лишь «вертушкой», в которой номера действительно состояли из четырех цифр. Очевидцы рассказывали, как Горбачев и Громыко улетали из Польши. Михаил Сергеевич пожурил спутника: «Пока ты дойдешь до трапа самолета, я успею слетать в Москву и вернуться сюда».
При всем, однако, специфическом отношении к престарелому министру на Старой площади никак не могли одобрить его замену на Шеварднадзе. Горбачева начинает заносить, возмущался партийный люд, на что способен этот полуграмотный грузин, который ловил карманников в Тбилиси и «лизал задницу» Лене Брежневу?
Тем не менее, как поначалу представлялось партийцам, внешняя политика Горбачева развивалась в русле привычных канонов и при этом выгодно отличалась от недавнего прошлого динамизмом, наступательностью. Эксперты вписывали в речи Михаила Сергеевича словеса о делении мира на две противоборствующие системы, агрессивной сущности империализма, миролюбивом социализме, об идеологической борьбе, о молодых государствах третьего мира, страдающих от рук неоколонизаторов и тянущихся к реальному социализму в лице СССР и его друзей. С охотцей выполнялись заказы сверху на новые идеи и инициативы. Таковые сыпались, как из рога изобилия. Горбачев жадно их заглатывал.
Одобрялись любые мероприятия, направленные на «укрепление международных позиций социализма». Больше оружия Пхеньяну? Пожалуйста! Не хватает тракторов вьетнамцам? Уважить! Подумать и о сталелитейном комбинате во Вьетнаме: у всех есть, а они чем хуже? В Москве остановилась делегация чехословацких лидеров – одарить их ондатровыми шапками! Болгария предлагает соседям разоружаться? Великолепно! У монголов идея выработать пакт о ненападении в Азии? Поднять на щит! Мы так долго обижали друзей, сковывали их инициативу!
Одновременно надо давать отпор агрессивной, враждебной нам политике США, их союзников. Снизу предлагалось заклеймить Вашингтон за создание новых военных блоков, за поощрение милитаризации Японии, блокирование политического урегулирования в Афганистане, третирование Кубы. Американцев предлагалось не только клеймить, но и вызывать на диалог, разоружение. Устраивали их наши предложения, отвечали интересам США, на том этапе это мало кого в Кремле волновало. Примут – отлично, нет – заработаем пропагандистские очки.
На аппаратных собраниях Генерального превозносили. «Высшая политическая мудрость Михаила Сергеевича, – заявил товарищ из Отдела загранкадров, – заключается в том, что классовому противнику он говорит одно, а друзьям – другое». Но время шло, менялась ситуация внутри СССР, разряжалась атмосфера на мировой арене, эволюционизировали и подходы Генсека.
Аппаратные «волки» с тревогой стали замечать, что советский руководитель все реже давал «классовые оценки» явлениям международной жизни. Из его лексикона выпадали такие испытанные временем фразы, как «империализм», «американская политика разбоя и агрессии», «антагонистические противоречия между миром труда и миром капитала» и т. д. Не нравилось, что лидер слишком часто встречается с западными руководителями, многовато им улыбается, чересчур гибок с потенциальными противниками.
109
Телепередача «Совершенно секретно». Российское телевидение. 23 августа 1997 г. Интервью с бывшими помощниками Р. Рейгана в Белом доме.
110
См.: Борисов H. Трагедия южнокорейского лайнера // Известия. 1995. 15 окт.