Страница 25 из 34
Сталин полагал, что военной силы у СССР достаточно, чтобы успешно решать поставленные задачи, тем более что подхалимы из числа военачальников, убеждали главнокомандующего: Красная армия готова по получении соответствующего приказа быстро оккупировать весь европейский континент[101]. Одновременно придворные ученые, улавливая настрой вождя, предрекали надвигающийся новый кризис на Западе, неминуемую активизацию рабочего и коммунистического движения, падение многих буржуазных правительств[102]. В Кремле в итоге делался вывод: не стоит идти американцам и их друзьям на уступки, не следует торопиться с достижением соглашений, целесообразнее потянуть время, оно работает на СССР и на социализм[103].
Совсем по-другому смотрели на ситуацию американцы и их сторонники в Западной Европе. Вашингтон был уверен, что и сила, и правда находятся на его стороне. На то были немалые основания. В отличие от СССР Соединенные Штаты закончили войну, не только не растеряв экономический потенциал, но, напротив, значительно нарастив его. В 1945 году на США приходилось уже около половины мирового промышленного производства. И в военном отношении баланс складывался в пользу Вашингтона – он стал монополистом на ядерное оружие.
Американцы прекрасно осознавали собственное превосходство. Французские дипломаты сообщали 21 августа 1945 года из Вашингтона в Париж: «…Контакты, которые американские власти в Германии имели с советскими войсками, убедили их в бесспорном превосходстве армии Соединенных Штатов. Все чиновники, побывавшие в Потсдаме, вернулись обуреваемые той же идеей. У русских есть люди, но им не хватает техники»[104]. Сам американский президент Трумэн говорил, что атомная бомба будет действовать на русских как дубинка, позволит говорить с Кремлем с позиции силы, навязывать ему решения[105].
Какие же цели преследовали в послевоенном мире Соединенные Штаты? Как представляется, главным было закрепление американского лидерства. Даже если бы коммунистического Советского Союза не существовало в природе, Вашингтон все равно устремился бы к достижению этой цели. Им двигало осознание того, что США располагают самой мощной экономикой и выживание многих других стран, в том числе до последнего времени ведущих, зависит от американской поддержки и помощи. Существовала убежденность и в том, что без военного и политического лидерства США невозможна стабилизация международных отношений, установление на планете прочного мира. Наконец, американцы исходили из того, что они создали наиболее совершенную политическую систему и ее распространение на другие страны и континенты отвечает интересам всего человечества.
Гегемонистские притязания Вашингтона подстегивались воспоминаниями об ошибках, допущенных после Первой мировой войны (тогда Америка замкнулась на свои внутренние дела), слабостью американских друзей в Европе и на других континентах, растущей мощью СССР.
Противодействие коммунизму стало фактически второй самостоятельной целью внешнеполитической стратегии Белого дома. Соединенные Штаты только что вышли победителем в войне с диктаторским агрессивным режимом Гитлера. И вдруг на горизонте стал наливаться мускулами новый. Планы и действия Москвы вошли в противоречие с традиционными американскими ценностями – самоопределением, демократией, частной собственностью и открытым рынком. СССР захватывал контроль над территориями, выходцы из которых составляли определенную часть населения США и требовали отпора «красным»: речь идет о поляках, чехах, венграх и т. д. Наконец, действия Кремля выглядели угрожающими с точки зрения безопасности: за Восточной Европой могли последовать Западная Европа, стратегические проливы в Средиземном море, Средний Восток, Азия.
В США всколыхнулось общественное мнение, которое с ужасом увидело в Сталине продолжателя дел Гитлера, «красного фашиста», и жаждало остановить угрозу, не допустить «повторения Мюнхена», т. е. попыток умиротворения агрессора. Трумэн заявлял: смысл участия США во Второй мировой войне заключался в освобождении народов от тоталитаризма; с возвышением советского тоталитаризма казалось, что жертвы были напрасны[106]. Американцы воспылали решимостью «противостоять советскому коммунизму и остановить его»[107]. Говоря образно, США вообразили себя Афинами или Римом, оплотом западной цивилизации против нашествия варваров. Без нас, полагали американцы, мир погрузится в мрачное Средневековье.
Еще одной целью американской внешней политики стало оказание помощи европейцам. Не только потому, что Вашингтон жаждал лидерства и не из-за одного стремления противостоять советской экспансии на Запад. Европа лежала в руинах, и богатая Америка, связанная со Старым Светом тысячами культурно-этнических, исторических, экономических, политических нитей, просто не могла оставаться в стороне от собратьев, оказавшихся в беде. Гуманитарные соображения влияли на политику США и в других регионах мира, хотя и в меньшей степени.
Присутствовал в действиях Вашингтона и экономический расчет. Американские корпорации, окрепшие за годы войны, нуждались в заморских рынках сбыта, новых сферах приложения капитала. Власти должны были способствовать экономической экспансии, в том числе путем поддержания за рубежом США рыночной среды, обеспечения где только возможно преобладающего американского влияния, оптимального режима для деятельности американских деловых людей.
Таковы, на наш взгляд, были цели, которые ставили перед собой два главных действующих лица надвигавшейся холодной войны – СССР и США. Не нужно даже глубокого анализа, чтобы понять: цели Москвы и Вашингтона были противоположными и сталкивались между собой. Скорректировать эти цели, приспособить их друг к другу или попытаться найти общий язык, даже несмотря на сохранение противоположных целей, не представлялось возможным. Ни в СССР, ни в США не существовало соответствующих социальных слоев, политических и экономических групп, теорий и взглядов, которые могли бы предотвратить холодную войну. И она началась, основанная на взаимоисключающих интересах и подхлестываемая подчас преувеличенными страхами, ложными концепциями и разбушевавшимися амбициями.
Столкновения в конце 1940-х – начале 1950-х годов
Десятилетиями ведется спор, кто первым начал холодную войну. Как представляется, спор бесполезный. Определить первый выстрел в водовороте послевоенных событий все равно невозможно, а главное, не в нем дело. Как уже подчеркивалось выше, этой войне в любом случае суждено было разразиться.
Советский Союз имел ялтинский мандат на переустройство Восточной Европы и приступил к его реализации на практике. Первоначально Сталин не надеялся создать там коммунистические режимы наподобие СССР. Но сопротивление восточноевропейцев советскому влиянию, активно поддерживаемое из США и Запада в целом, заставило Москву идти на все более радикальные шаги. С точки зрения Кремля именно Запад нарушал ялтинские договоренности в Восточной Европе – ведь Рузвельт фактически согласился отдать этот регион под контроль СССР. Вашингтон же возмущался тем, что Москва игнорирует взятые на себя обязательства – в Ялте речь шла о демократизации восточноевропейских государств.
Для Кремля такие аргументы были непонятны, и не только потому, что советские коммунисты совсем по-другому понимали демократию. Сталина и его окружение раздражали «двойные стандарты» Вашингтона. Так, в Греции США поддерживали явно реакционное правительство и помогали подавлять прогрессивные революционные силы. Не нравилось Москве и то, что американцы вмешивались в дела чужой сферы влияния, но при этом не подпускали Советский Союз к определению судеб западных стран, например Италии.
101
См.: Архив Президента РФ. Ф. 3. Оп. 62. Д. 63. Л. 28–29.
102
См.: АВП РФ. Ф. 6. П. 18. Д. 213. Л. 2–10.
103
См.: Архив Президента РФ. Ф. 3. Оп. 63. Д. 271. Л. 109–110.
104
Archives Nationales. Section contemporaine. Papiers privees de M. Georges Bidault. AP-80.735/A. P. 2–3.
105
См.: Батюк В., Евстафьев Д. Первые заморозки. Советско-американские отношения в 1945–1950 гг. М., 1995. С. 26.
106
See: Adler Les K., Paterson Thomas G. Op. cit. Р. 63.
107
Ibid. Р. 71.