Страница 5 из 14
Обычно в книгах, будь то научные трактаты или художественные романы, средневековый быт описывается мрачными, тёмными красками. Полотна современных художников, изображающие этот период, также не блещут пёстрыми тонами. Что у нас ассоциируется со словом «средневековье?» Нечто тёмное, какая-то болезненно-серая субстанция, камень, монолит и вечно ужасная погода. Всё это можно считать синонимами. Признаться, Дариор так же считал до этого дня. Но здесь, в замке Вильфранш, он полностью поменял своё мнение.
Красный, синий, жёлтый, оранжевый – вот преобладающие цвета этого места. Ничего серого, ничего мрачного, ничего, боже упаси, болезненного и тоскливого! Лишь радость, красота и веселье! Люди, обычные горожане, были одеты не в траурные балдахины, а в пёстрые, расписные одеяния. Дома украшали яркие флаги и гербы. Вокруг мелькали броские вывески. А погода и вовсе была великолепной. Да отрежут язык всем тем, кто описывал средние века как мрачное, безрадостное время! Всё это ложь, и Дариор убедился в этом своими глазами.
От ворот вела опрятная улица, пронизывающая город-замок, словно артерия. Очевидно, это был главный «проспект» поселения. Его, то тут, то там пересекали маленькие улочки и узкие каналы, служившие доступным источником воды. Дома, шедшие в ряд по обе стороны «проспекта», были по большей части двухэтажные, с каменными стенами и черепичными крышами. Все нижние помещения занимали бакалейные и мясные лавки, кузнечные и ткацкие мастерские, а также харчевни и кабаки. Правда, за всё время пути Дариор насчитал пока лишь три питейных заведения. Впрочем, для маленького средневекового городка и этого вполне достаточно.
На улице иногда слышался испанский говор. Даже попадались вывески на смеси испанского с французским. В общем, чувствовалась близость Испании.
Вскоре путники прошли узким проулком, пересекли небольшую площадь и остановились перед родовым шато де Рено. Если сравнить этот средневековый особняк и поместье Мещанова, можно сказать, что рыцари XIV века жили куда скромнее, нежели нувориши XX столетия. Это было весьма красивое двухэтажное здание с остроконечной крышей и боковыми флигелями, отходившими в стороны, словно крылья исполинской птицы. Особняк располагался на возвышенности, к которой вела каменная лестница, и как бы наблюдал свысока за всем городом. Это был, в общем, небольшой дом, но очень статный и гордый – как, впрочем, и весь замок.
Над дверью дома красовался щит с гербом и девизом де Рено.
«Так вот это место, – обрадовался Дариор, – здесь жил мой покойный батюшка». Ни горечи, ни печали при этих мыслях он не испытал. В сущности, какое ему дело до смерти некоего средневекового рыцаря?
Тем временем Керье скрылся в шато, но вскоре вышел оттуда в сопровождении широкоплечего феодала лет тридцати с длинными, до плеч, волосами огненно-рыжего цвета. Остановившись перед наместником, тот спокойным голосом сказал:
– Здравствуйте, мсье де Рено. Я Мишель Бламбергье, начальник местного гарнизона. Хорошо, что вы приехали. Этому городу нужен сильный правитель.
Дариор внимательно взглянул на нового персонажа и попытался составить его краткий физиогномический портрет. Взгляд спокойный, непроницаемый, лицо приветливое, но при этом усталое и холодное. На лбу и щеках – едва заметные морщинки. Значит, человек много размышляет, но имеет обыкновение улыбаться. Над правым веком – застарелый шрам, а на подбородке – продолговатый след от копья. Лицо тщательно выбрито – значит, персонаж не стыдится, а быть может, даже гордится своими увечьями. Впрочем, шрамы ничуть не портили это благородное и красивое лицо.
Итак, это волевой неглупый человек, имеющий богатое боевое прошлое. Вполне жизнерадостный, но иногда проявляет настороженность. Ну, что ещё? Имеет обыкновение ездить на лошади – все руки рыцаря были покрыты заскорузлыми мозолями от уздечки. Впрочем, для средних веков это наверняка довольно распространённое явление. Дариор невольно глянул на свои ладони и ужаснулся: на них откуда-то уже появились точно такие же мозоли. Даже перчатки не спасли.
Начальник гарнизона явно видел Дариора впервые. Что ж, это превосходно. Не придётся долго объясняться и ходить вокруг да около. Историк не знал, в каком социальном статусе находится этот Бламбергье и как с ним надо себя вести. Судя по почтительному, но достойному наклону головы, этот человек имел более низкий ранг, но также обладал титулом рыцаря. То есть это всё равно, что статский советник и тайный: оба дворяне, оба амбициозны, но один неизменно подчиняется другому.
Заключив это, Дариор учтиво кивнул и запросто поинтересовался:
– Так это вы прислали мне депешу?
– Да, верно. Это был я.
– Хм, вы просили немедленно принять командование… – Дариор понизил голос и выжидательно посмотрел на рыцаря.
– Да, это так, – ответил Мишель, тоже шёпотом. – Но нам лучше поговорить об этом в шато де Рено – дело не терпит отлагательств. Сегодня вечером, по традиции замка Вильфранш, новый наместник должен устроить в шато де Рено званый ужин. Соберётся весь рыцарский состав гарнизона вместе с супругами, дабы представиться вам, и вы сможете со всеми познакомиться. Но я хотел бы поговорить с вами до этого знаменательного события. У меня имеются очень важные сведения.
«Тайны мадридского двора!» – усмехнулся Дариор. Впрочем, он, как и положено, сделал скорбно-понимающее выражение лица и согласно закивал.
– Рыцарский состав? Это много? Я могу их увидеть сейчас?
– Боюсь, что нет, сир. Господа отправились на охоту в западный лес. Впрочем, – Мишель, прищурившись, поглядел на солнце, – Жан де Борн и Озанн де ла Терра должны прибыть к полудню, но, возможно, задержатся. Вы и не представляете, какие здесь нынче развелись вепри! Двумя стрелами их надо валить, и лишь третьей удаётся довершить дело.
– Что ж, я подожду.
– Ваш оруженосец может заняться лошадьми, а потом Керье проведёт его в комнату слуг. А мы, если не возражаете, пройдём в шато.
Замолчав, он дал какие-то указания сержанту, потом почтительно пропустил вперёд Дариора, затем сам вошёл в шато и запер дверь на засов.
После обширного холла, увешанного геральдическими щитами и различным оружием, перед наместником открылся большой торжественный зал. Все было сделано с величайшим вкусом. Дубовая и буковая мебель плавно переливалась под лучами солнца, проходящими сквозь сводчатое окно. Пол был выложен бордовой плиткой, посередине зала стоял массивный обеденный стол, а справа от него возвышался громадный камин. В конце зала располагалась большая статуя Христа (видимо, обязательная для жилища иоаннита).
– На первом этаже только два больших помещения, – сказал Мишель, – этот зал и оружейная. Там спуск в подвал и выход в сад, что за домом. На втором этаже – спальня, гардеробная, библиотека ну и, конечно, кабинет.
Если бы Дариор мог выбирать себе место жительства, он бы остановился именно на этом шато. Его полностью устраивали как размер дома, так и расположение комнат. Дом вовсе не был тёмным. Публицисты-историки любят представлять средневековое жильё этакой мрачной берлогой, с серыми стенами и гнетущим полумраком. Но нет, шато Рено полностью ломало сложившиеся стереотипы. Это был светлый особняк с множеством окон, и не проглядывалось в нём ничего серого или мрачного. Наоборот, солнечная атмосфера дома от самого порога заряжала благими эмоциями.
Рыцари поднялись по дубовой лестнице на второй этаж, и Дариор чуть не запел от восторга. Здесь был самый настоящий кабинет, с письменным столом и грудами пергамента. Вместо перьевых ручек в углу лежала охапка гусиных перьев. А на стенах красовались древние гобелены, изображавшие поединки рыцарей-пилигримов с арабами Палестины. Эх, как Дариору не хватало кабинета в своей работе, как ему приходилось мучиться в своей крохотной квартирке, скрючившись над докладами! Будь у него хотя бы половина этого славного кабинета, он бы давно уже не носил старое пальто и не толкался в рядах нищих историков возле исследовательского центра.