Страница 18 из 19
Большая часть исследования Устюгова, включавшая параграфы с четвертого по десятый, была посвящена рассмотрению башкирского восстания 1662–1665 гг. В § 4 Устюгов рассматривал подготовку данного восстания. Он называл его организационными центрами Крымское ханство и царевичей Кучумовичей, кочевавших в южносибирских степях. Тезис об организующей роли Крымского ханства в башкирском восстании опирался на донесение калмыцкого тайши Мончака к астраханскому воеводе кн. Г. С. Куракину и расспросные речи переводчика Карая Рахимгулова, направленного уфимским воеводой к восставшим башкирам в 1663 г. В них говорилось о том, что башкиры отправляли послов к крымскому хану, правда, не сообщалось о согласии хана оказать помощь башкирскому восстанию. Кроме этого, Устюгов использовал донесение уральского крестьянина, приводившееся в отписке тобольского воеводы, в котором говорилось, что восстание началось «по сговору с крымским царем», и сообщение пленного татарина о том, что восставшие ожидают подхода крымских войск[214]. Руководящая роль царевичей-Кучумовичей подтверждалась многочисленными документами об их личном участии в восстании, опубликованными в Дополнениях к актам историческим (далее ДАИ) и «Материалах по истории Башкирской АССР»[215]. Устюгов указывал, что в зауральской Башкирии его организаторами являлись так называемые «выходцы», вернувшиеся в русские владения из кочевий Кучумовичей, среди которых выделялся знатный башкир Сары Мергень[216]. Именно восстановление Сибирского ханства являлось, по словам Устюгова, главной целью восстания. Также он отмечал, что восставшие рассчитывали на получение военной помощи от калмыков, кочевавших возле русских границ.
В пятом и шестом параграфах он описывал действия восставших башкир в 1662 г. Разделение на параграфы проводилось в данном случае по географическому признаку: в § 5 описывался ход восстания в Приуралье, а в § 6 – в Зауралье. Излагая ход восстания, Устюгов подробно описывал разорение повстанцами русских слобод и деревень, что резко контрастировало с работой Чулошникова, акцентировавшего жестокость царских карателей и лишь кратко упоминавшего о нападениях башкир на русские поселения[217].
В § 7 он рассматривал действия правительственных войск, боровшихся с повстанцами осенью 1662 г. Он писал, что перед ними была поставлена задача не только подавлять восстание вооруженной силой, но и вносить разлад в ряды восставших, привлекая на свою сторону социальную верхушку башкир обещанием царской милости и жалования в случае прекращения восстания[218]. Устюгов отмечал, что такая тактика принесла свои плоды, и осенью 1662 г. башкиры Ногайской дороги и приуральских волостей Сибирской дороги принесли повинную. При этом тарханы (представители высшего слоя башкирской знати) Ногайской дороги выдали властям двух участников восстания: Гоура и Улекея Кривого, которые были повешены уфимским воеводой[219]. Устюгов указывал, что с наступлением зимы башкиры прекратили сопротивление, но вновь выступили весной 1663 г.
Рассмотрению восстания этого года были посвящены восьмой и девятый параграфы работы. Как и при описании движения 1662 г., разделение на параграфы проводилось по географическому признаку. § 8 был посвящен восстанию в Казанской и Ногайской дорогах, а § 9 – восстанию в Осинской и Сибирской дорогах. Устюгов связывал возобновление восстания в Ногайской дороге с невыполнением московскими властями обещаний, данных башкирам, которые принесли повинную осенью 1662 г. Вместе с тем он отмечал, что сопротивление башкир было недолгим и уже осенью 1663 г. тарханы Ногайской дороги были вынуждены вступить в переговоры с уфимским воеводой. В результате переговоров башкирские послы были отправлены в Москву, где принесли повинную в приказе Казанского дворца. При этом они были вынуждены согласиться на выдачу заложников, которые должны были содержаться в Уфе до окончательного усмирения всех башкир. Тогда же уфимскому воеводе удалось уговорить принести повинную башкир Казанской дороги. Следует отметить, что, говоря о принесении восставшими повинной, Устюгов рисовал принципиально иную картину прекращения восстания, чем Чулошников. Последний называл принесение повинной феодалами предательством и писал, что оно было порождено общностью классовых интересов башкирских тарханов и московского правительства[220]. Устюгов, так же как и Чулошников, писал, что одной из причин принесения повинной были правительственные обещания различных льгот для башкирской знати. Но к этому он добавлял еще одну причину, разрушавшую созданную Чулошниковым картину преданной феодалами революционной борьбы башкирских масс. Он писал, что тарханы были вынуждены принести повинную, так как утратили поддержку со стороны рядовых башкир, которым восстание приносило только разорение. Разочарование в восстании рядовых башкир Устюгов связывал с тем, что подчинение Кучумовичам не сулило им никаких благ, так как при господстве сибирских царевичей татарские и башкирские феодалы имели больше возможностей для эксплуатации подвластного им населения, чем при господстве московского правительства[221].
Сведения о принесении повинной повстанцами Сибирской и Осинской дорог в 1663 г. в источниках отсутствовали, и Устюгов предполагал, что они прекратили боевые действия с наступлением зимы по естественным причинам. Рассматривая ход восстания в этих дорогах, он писал, что возглавлявший повстанцев Сибирской дороги в 1662 г. Сары Мергень больше в источниках не упоминался, и в 1663 г. движение в этой дороге возглавил сам правнук Кучума – царевич Кучук. Справиться с восставшими удалось только направленным из Тобольска полкам иноземного строя, которые нанесли им поражение и вынудили отступить на европейский склон Урала[222]. Говоря о восстании 1663 г. в Осинской дороге, Устюгов отмечал, что некоторую помощь движению оказывали не только коренные народы, но и русские, и приводил известия о том, что верхотурский стрелец Иван Громыхалов снабжал восставших свинцом и порохом[223].
В § 10 рассматривались действия восставших в Зауралье в 1664–1665 гг. и давалась общая оценка восстания. По словам Устюгова, восстание шло на убыль и в 1664 г. были лишь небольшие стычки, кончавшиеся не в пользу башкир, так как восставшие не могли справиться с московскими регулярными войсками, а эти войска не уходили из слобод[224]. Говоря о продолжении восстания в 1665 г., он описывал лишь набег неустановленных татар на Киргинскую слободу, который был отбит. Но если в основном тексте работы Устюгов опровергал многие тезисы Чулошникова, то подводя итоги, он почти дословно повторял выводы последнего из вступительной статьи к «Материалам по истории Башкирской АССР». Он писал, что восстание 1662–1665 гг. было борьбой башкир за национальную независимость, в которой приняли участие все классы башкирского общества. Если в восьмом параграфе своей работы Устюгов связывал прекращение восстания с разочарованием в нём рядовых башкир, то в итоговых выводах он утверждал, что наименее устойчивым слоем восставших являлись феодалы, которые предали движение и перешли на сторону московских властей. Причиной поражения восстания Устюгов называл отсутствие в Башкирии такого общественного класса, который мог бы повести планомерную борьбу с царизмом. Он указывал, что восставшие, нападая на русские поселения, лишали себя союзников в лице крестьян, также страдавших от гнета феодально-крепостнического режима[225].
214
АРАН. Ф. 1535. Оп. 1. Ед. хр. 39. Л. 57–60.
215
АРАН. Ф. 1535. Оп. 1. Ед. хр. 39. Л. 60.
216
АРАН. Ф. 1535. Оп. 1. Ед. хр. 39. Л. 57, 63.
217
Чулошников А. П. Указ. соч. С. 30–31.
218
АРАН. Ф. 1535. Оп. 1. Ед. хр. 39. Л. 77.
219
АРАН. Ф. 1535. Оп. 1. Ед. хр. 39. Л. 80–81.
220
Чулошников А. П. Указ. соч. С. 28, 33.
221
Чулошников А. П. Указ. соч. С. 28–29, 33; АРАН. Ф. 1535. Оп. 1. Ед. хр. 39. Л. 88–90.
222
АРАН. Ф. 1535. Оп. 1. Ед. хр. 39. Л. 92–94.
223
АРАН. Ф. 1535. Оп. 1. Ед. хр. 39. Л. 92.
224
АРАН. Ф. 1535. Оп. 1. Ед. хр. 39. Л. 96.
225
АРАН. Ф. 1535. Оп. 1. Ед. хр. 39. Л. 98–100; Чулошников А. П. Указ. соч. С. 31, 33, 63–64.