Практическая евгеника

Недовольный и раздосадованный Гриммджоу переругивался с невозмутимым Улькиоррой (вернее, пытался его спровоцировать, но безрезультатно), молоденькие компаньонки Харрибел вполголоса собачились между собой. Отдельно ото всех сидел задумчивый Базз Би — тот самый квинси, что интересовался у Бьякуи похоронами Императора, — и ковырял пальцем столешницу. Как раз когда молодые люди вошли в пещеру, из кухонного проема появилась рыженькая Орихиме с подносом, уставленным тарелками. Остальные, видимо, дежурили, рассредоточившись по всему Саяну. Ичиго вдруг схватил Бьякую за руку и поволок прочь. Голодный Кучики руку вырвал, прожег Куросаки возмущенным взглядом и решительно уселся за стол. Рыжий обреченно вздохнул и упал на стул рядом.

Просиявшая Орихиме тут же водрузила перед ними завтрак, или обед — кто теперь разберет? — и ускакала к своему жениху. Бьякуя придирчиво изучил свою тарелку, не обнаружил там ничего страшного (хотя и съедобным оно не выглядело) и отважно надкусил нечто, напоминающее такояки. Корочка была хрустящей и горячей, а больше в этом блюде достоинств не наблюдалось. Бьякуя поискал глазами что-нибудь, что могло бы оказаться соусом, нашел бледно-салатовую массу в маленькой пиалке и опрометчиво макнул в нее хлеб насущный…

Гром и молния — вот на что были похожи эти ощущения. Резь шибанула по рецепторам ядерным взрывом, пронеслась по гортани и носоглотке, ударила в затылок и свернулась там рассерженной змеей. Когда Бьякуя проморгался и сообразил вытереть глаза, из которых продолжали литься слезы, на него испуганно смотрел Ичиго, а вокруг бегала и всплескивала руками расстроенная Орихиме.

— Что это? — просипел Кучики.

— Васаби! — с нотками отчаяния в голосе отозвалась несчастная повариха. — Кучики-сан, что ж вы так неосторожно?!

— Это не васаби, — возразил Бьякуя, выхлебав стакан воды, протянутый заботливым Ичиго. — Это оружие массового поражения.

— Да не, — весело сообщил со своего места Гриммджоу, наблюдавший эту интермедию с нескрываемым удовольствием. — Это как раз васаби, а то, что делают у вас на Нихоне — вот это голая химия и оружие массового поражения. А у нас тут все натуральненькое, в речках выращенное. Сам собирал, так что за базар отвечаю!

— Что ты врешь?! — сварливо перебила его Апаччи, отлепившаяся от своих подружек. — Собирал он, посмотрите вы на него! Да ты даже не знаешь, как оно выглядит в дикой природе в натуральном виде! Собиратель нашелся!

— Отвали! — рявкнул Гримм.

В столовой затевалась свара: на помощь подруге подтянулись размашистая Мила Роза и коварная в своей тонкой язвительности Сун-Сун, на сторону Джаггерджака встали невесть откуда взявшийся Заэль и очнувшийся Базз Би — не иначе, просто чтобы развеяться. Ичиго потянул Бьякую за рукав, глазами показывая на выход. Кучики скоренько засунул в рот еще один такояки и поспешил следом за рыжим. Нормально поесть все равно не светило.

Они отдежурили еще две смены, перебрали и перечистили все оружие, Бьякуя вытребовал у Айзена свои метательные ножи и тщательно приладил их, еще одна ночь перевалила за середину, а подвижек все не наблюдалось: враг трусливо засел у себя в тылу и на рожон переть не собирался. Саян искрил от напряжения и бряцал оружием все выразительнее, однако взявшие на себя руководство подпольщики от опрометчивых шагов пока воздерживались. Командный состав переругивался и перекраивал планы, а Ичиго рассказывал Бьякуе о своей жизни.

Бьякуя помнил капитана Шибу — лично он его, конечно, не знал, но был наслышан от деда и отца. И этот лихой вояка в дни вторжения на Нихон армии квинси оказался в самом центре заварухи, где-то на побережье, в компании только что выпустившихся из Академии молодых офицеров, горячих и лазерного луча не нюхавших. Как старший по званию, он организовал оборону некоего укрепления, потерпел сокрушительное поражение и с трудом увел горстку оставшихся в живых вглубь материка, надеясь соединиться с какой-нибудь действующей частью. Королевская гвардия знала о предстоящем нападении, готовилась к нему, но, разумеется, жизнь внесла свои коррективы — Нихон не был готов. Ишшин прошел полстраны, все более переставая быть офицером и превращаясь в партизана. Когда его малочисленная и весьма потрепанная группа добралась до Сейретея, столица уже пала. Оставалось либо вести диверсионную и совершенно бесперспективную войну в городе, либо подаваться в бега. К счастью, именно в тот переломный момент капитан разбитой армии встретил Урахару.

Этот весьма неоднозначный товарищ скоренько ввел коллегу в курс дела, посоветовал не лезть с кинжалом на лазерные пушки и препоручил Шибе группу беженцев: малолетнего брата своей невесты, старого товарища с внуком, грустного молодого человека с новорожденной сестренкой на руках и неполную семью квинси — бледную беременную женщину и молоденькую девчонку, кузину мужа этой самой дамы. Исида-сан нервничала из-за супруга, оставшегося «в тылу врага», а Ишшин с удивлением обнаружил, что принадлежность к народу квинси не делает женщину ненавистной захватчицей. Особенно с учетом того, что Исида Рюукен сам вышел на Урахару с предложением грохнуть Императора, пока не поздно.

На сие богоугодное дело у них ушло несколько месяцев. За это время Шиба без применения духовных практик дотащил порученных ему потерпевших до Саяна и по дороге узнал, что семья Исида никогда не была сторонницей захватнических планов Яхве Баха, за что и поплатилась. Свёкр госпожи Канаэ был вынужден участвовать в бесчеловечных экспериментах, проводившихся на людях, чтобы объектами этих исследований не стали его сын, племянница и невестка. Однако Масаки им уберечь не удалось, и в отместку за какой-то незначительный проступок девушку уволокли в закрытые лаборатории на глазах у родственников. Что с ней там делали, так и осталось неизвестным, а сама она ничего не рассказывала. Кузену удалось выкрасть ее и передать на руки Урахаре. Глава семьи к тому времени умер — на нервной почве с ним случился инфаркт, и переметнувшийся на сторону квинси Куроцучи Маюри ничем не смог старику помочь. При упоминании этого сумасшедшего Бьякуя коротко дернул уголком рта и злобно прищурился.

Через полгода, когда на Саян прибыл сам Исида Рюукен, его супруга уже готовилась к родам, а Масаки сооружала себе свадебный наряд из подручных материалов. Счастливым женихом был Шиба Ишшин.

Ичиго родился в положенный срок — и сразу стал объектом неуёмного интереса всех, кто хоть что-то понимал в медицине и духовных техниках. У младенца регистрировался зашкаливающий уровень реацу, он рос и развивался быстрее прочих детей и уже в семь месяцев швырялся погремушками с такой силой, что мог расквасить любящему папе нос. Причем швырялся прицельно.

Жизнь на Саяне протекала неспокойно и скачкообразно: за непродолжительным периодом относительного покоя следовали бурные выяснения отношений с арранкарами и непримиримая борьба со стихией. Все же морозы для теплолюбивых нихонцев были в новинку, да и не вполне сейсмоустойчивый горный массив преподносил сюрпризы. Кроме того, убийство Императора ничего не дало беглецам. Они-то рассчитывали, что, утратив духовного лидера, квинси уберутся обратно к себе, но ничего подобного не случилось. Приближенные Яхве Баха плотно засели в Сейретее и принялись прогибать общество под себя, лишая людей свободы воли и мысли. Постепенно из бывших капитанов и командиров сформировалась некая властная прослойка, с десяток лет назад пришедшая к мысли о Сопротивлении. Тогда же на Саян стали перетаскивать тех, кто застрял на континенте, пытаясь приспособиться к новому правительству и новым порядкам.

— Сколько же тебе было, когда ты стал ходить в рейды? — спросил Бьякуя у Ичиго. Тот равнодушно пожал плечами:

— Пятнадцать где-то.

— И что, у наших доблестных капитанов не нашлось других исполнителей? Постарше и опытнее?

— Да все рвались на подвиги! — засмеялся Куросаки. — Но я-то случай особый, мне дурную силу сбрасывать надо было. Вот меня и брали как таран: не могут куда-то пройти, надо выставить вперед меня и указать направление. Я ведь пока-а освоил все эти премудрости в управлении реацу! А тут все просто было — выпускаешь накопленные излишки и потом только выгребаешь нужное тебе из-под завалов. Да и отследить нас по духовным следам у квинси не получалось, после меня там каша оставалась, никакие приборы не срабатывали, не говоря уж о простых ищейках.