Страница 2 из 23
— Что ты будешь делать, если я запрещу тебе продолжать твою работу? — расслабленно спросил он, не открывая глаз.
— Ослушаюсь, — подавляя зевок, буднично отозвалась девушка.
Бьякуя ничего не сказал, только растянул губы в кривоватой ухмылке. Его брак по расчету обещал быть нескучным.
Разумеется, он проспал. Впервые в жизни! А когда примчался на службу, выяснилось, что его там и не ждали вовсе: старательный Абараи увел рядовых и младших офицеров на дальний полигон, где гонял до седьмого пота. А самого Кучики на столе ожидал единственный документ — подписанный Кёраку-сотайчо приказ о двухнедельном отпуске. После размашистой подписи Командора стояла неуставная приписка: «Поздравляю, Бьякуя-кун!». Рокубантай-тайчо обреченно прикрыл глаза и покачал головой.
Дикий сплав традиционных взглядов и генсейских сумасбродств, из которого состояла молодая княгиня Кучики, более всего напоминал варево в ведьмином котле из гайдзинских сказок. Молодой супруге аристократа надлежало быть скромной и почтительной, тихой тенью следовать за своим господином, когда он того потребует. И Акеми честно выполняла свое предназначение, если великосветская жизнь намекала на необходимость присутствия княжеской четы. В остальное время семейная жизнь Кучики-тайчо напоминала варварские пляски.
По здравом размышлении юная госпожа решила не принимать клиентов на дому, но не потому, что постоянные визиты посторонних нарушили бы гармонию и покой частного жилища — просто она подумала, что нечего всякую заразу домой таскать. Вместо этого девушка прикупила небольшой домик практически у стен Сейретея, с миниатюрным прудиком на заднем дворе и таким же крошечным садиком. Бьякуя узнал о новой собственности только когда подписывал счета в конце месяца. Он ничего не сказал, несмотря на неодобрительно поджатые губы домоуправителя, понадеявшись, что таким образом поместье избежит каких бы то ни было перестроек. Ага, прям щас! Акеми обещала оплатить перепланировку из своего кармана — Акеми оплатила. И не только покупку дома, но и тот строительный шурум-бурум, который все же обрушился на старинную усадьбу. Князь только прикрывал глаза, когда по идеальным газонам сновали полуголые рабочие с тачками земли и разнообразными стройматериалами. Правда, длилось это безобразие не больше недели, и на том спасибо.
Любопытные троюродные тетушки и пятиюродные бабушки (с внучками, а как же!) повадились наносить визиты вежливости едва ли не через день. Акеми была вежлива и внимательна, как истинная жена влиятельного аристократа, но поток посетительниц иссяк так же быстро, как и нахлынул. Бьякуя вздохнул с облегчением, и только на очередном собрании клана узнал, что его супруга развернула нешуточную рекламную кампанию генсейских курортов. К середине лета вся женская часть клана рассосалась по «санаториям», а казна двенадцатого отряда значительно пополнилась благодаря гигаям, идущим «на лево».
Следующим пунктом сейретейского балета княгиня Кучики добралась до старейшин. Убеленные сединами и удрученные ревматизмом гэнро до этого эпичного момента даже не подозревали, что ноющие суставы и вынужденная диета могут быть в радость — в отличие от методов лечения упомянутых недугов. После бегства дядюшки Макото от супруги дайме, преследовавшей его с клизмой наперевес, старшее поколение семьи быстренько единогласным решением внесло изменения в расписание заседаний… Всё, что угодно, лишь бы пореже встречаться с юной целительницей!
Бьякуя успешно скрывал ехидную улыбку, наблюдая за выкрутасами госпожи княгини, и не мог не признать, что с ее появлением выносить навязчивое внимание родственников стало намного проще.
Их собственные взаимоотношения тоже внушали оптимизм. Акеми не лезла в дела клана, лишь изредка задавала вежливые вопросы и оставалась довольна поверхностными ответами. Иногда девушка просила рассказать что-нибудь интересное про служебные будни, и Бьякуя снисходительно советовал за байками идти к Ренджи. И не потому, что ему нечего было сказать или он был плохим рассказчиком, просто наблюдать общение лейтенанта и зятя с молодой княгиней было тем еще удовольствием, от которого дайме не собирался отказываться.
Поначалу и Ренджи, и Рукия отнеслись к Акеми с вежливой настороженностью. Семья Абараи искренне надеялась, что обожаемый тайчо и нии-сама обретет в новом браке счастье, однако невеста по сговору — это всегда лотерея, и близкие Бьякуи опасались, что аристократка в энном поколении станет еще одним дорогостоящим предметом интерьера в фамильном склепе, ой, простите — доме! Но девушка их опасений не оправдала, довольно быстро найдя общий язык с Рукией и всецело завладев маленьким сердечком Ичики. Ну, а чего ожидать от ребенка, если ему позволили плести косички из роскошных медных кудрей, дали пощупать все интересные инструменты в домашнем лазарете, сводили на фестиваль в Руконгай и в генсейский парк аттракционов, накупили там кучу игрушек, а потом полвечера делили плюшевую добычу между малышкой и ее мамой (маме — зайцы, Ичике — все остальное)?
Ренджи свое близкое знакомство с женой тайчо начал с того, что принял ее за не в меру деловую служанку, огреб полные уши веселого сарказма в свой адрес и еще несколько дней с опаской косился на сиятельную княгиню, содрогаясь при одном упоминании ее имени. Рукия с трудом выбила из мужа, что же такое Акеми-сама шепотом пообещала бесстрашному лейтенанту. Тот залился краской и очень тихо, постоянно оглядываясь, поведал жене, как госпожа супруга капитана с милой улыбочкой пообещала в любое время года выставлять Абарая перед раскрытыми седзи, чтобы устраивать себе внеплановый момиджи. Рукия фыркнула, успокоила мужа, мол, Акеми его прямым начальством не является, а потом с усмешкой спросила, понял ли Ренджи, что таким замысловатым способом его просто-напросто обозвали дубиной?
Ренджи сначала обиделся, потом посмеялся над собой и дал себе слово быть внимательнее в общении с молодой княгиней. Впрочем, та оказалась не злопамятной, а ее искренний интерес к захватывающим историям бравого лейтенанта и вовсе примирил его с наличием в жизни тайчо острой на язык супруги.
Бьякую немного удивляла манера речи его благородной жены — вольная, начисто лишенная формальностей, очень образная. Он довольно долго ожидал, что у Акеми пройдет послесвадебный мандраж и она вернется к традиционной вежливости. Однако время шло, а девушка ничего такого делать не собиралась. В ответ на осторожные расспросы она спокойно и радостно сообщила, что нельзя вернуться к тому, чего никогда не было. Бьякуя едва заметно пожал плечами и сделал зарубку в памяти — заглянуть в клановый архив, полистать папку «Кентадзи». Когда же у него дошли до этого руки, листать оказалось нечего: такой папки не существовало.
Стало любопытно. Кучики всегда отличались исполнительностью и дотошностью. В архиве хранилась информация обо всем и обо всех, кто имел хоть какое-то отношение к Сейретею и Готей-13. В бездонные информационные хранилища Кучики попали даже некоторые представители Руконгая. А вот Кентадзи не было. Бьякуя задумчиво постукал себя пальцем по нижней губе, размышляя, настолько ли он заинтригован, чтобы вызывать на разговор Акеми или хотя бы дядюшку Изуми, с чьей подачи клан и заполучил молодую княгиню.
Впрочем, прийти к определенному выводу он не успел, а потом навалились дела на службе, а потом начался сезон момиджи. Акеми троллила Абарая, предлагая ему распустить хвост и встать посреди двора, Рукия фыркала, насмешливо блестя глазами, Ичика хохотала, сам Ренджи грозился перекраситься в зеленый цвет. Или соглашался изобразить красный клен, но только если рядом с ним будет золотисто-медный. Бьякуя улыбался, незаметно приподнимая уголки губ, и в веселые перебранки вмешался лишь однажды — когда госпожа княгиня и верный лейтенант почти слезли с энгавы, чтобы примерить на себя роль молодых деревьев.
А вечером того дня в супружеских покоях Акеми распустила свои дивные волосы, вскинула руки и потребовала ответа: она красивый клен? Впервые за много лет Бьякуя искренне засмеялся — его невозможная супруга могла придавать иронии тысячи разнообразных оттенков, и сейчас ее направленная на саму себя насмешка была откровенно детской.