Пока смерть не разлучит...

Кучики усмехнулся, собрался было накрыть ребенка, но заметил, что спальное юката задралось едва ли не до подмышек, потянулся оправить его… и остановился. Внимательно пригляделся к детским ножкам, к попе, на которой отчетливо проступали следы ремня, пусть уже почти сошедшие. Сизо-желтые пятна, какие бывают после серьезных гематом, были рассыпаны по ягодицам и бедрам, в нескольких местах все еще отливали сливовым цветом. Бьякуя нахмурился, провел рукой по мягкой, нежной коже, задержал ладонь на пояснице. Шин глубоко вздохнул во сне, с его личика сошло выражение напряженного ожидания. Лобик разгладился, губки перестали сжиматься. Мальчик еще раз дернул рукой, снова перевернулся — и прижался к Бьякуе, вцепился пальчиками в мужское запястье так, словно это было его спасением.

Бьякуя вздохнул, одернул задравшийся подол на ребенке и натянул на него одеяло. Если до сих пор у него еще оставались какие-то сомнения, ситуация с этим подкидышем все еще не казалась определенной, то после увиденного все они отпали, просто перестали существовать. Проблема со статусом ребенка в клане, непозволительная для Акеми с ее общественным положением и профессией сострадательность — все разбилось о хрупкое детское тельце, о полный доверия и надежды взгляд небесно-голубых глазенок. Наверное, Хосими права — Шин станет таким, каким они его воспитают. И какая разница, что там было в его прошлой жизни!

На веранде послышались легкие шаги, в проеме показалась юная княгиня с подносом в руках. Она заглянула в комнату, встретилась глазами с мужем и ласково ему улыбнулась. Бьякуя почувствовал, как сердцу становится теплее. Тем временем Акеми разместилась на прогретых солнцем досках, поставила поднос рядом с собой и налила в чашку с ручкой что-то темное, исходящее па́ром, с резковатым и умопомрачительным запахом. Бьякуя с удивлением узнал аромат кофе, который пьет весь Генсей и который ему доводилось пробовать пару раз еще во времена собственного лейтенантства. Соблазн был слишком велик.

Бьякуя завернул Шина в покрывало, поднялся на ноги вместе с ребенком и вышел к жене. Погожий весенний день радовал ярким солнцем, запахом влажной земли, первых цветов и редкими слабыми порывами ветерка. Князь пристроился по другую сторону от подноса, свесив ноги с энгавы, и получил вторую чашку с кофе.

После нескольких глотков обжигающе горячего напитка стало вовсе чудесно — в голове окончательно прояснилось, исчезла легкая ломота в спине. Акеми улыбалась в кружку, бросая в сторону мужа лукавые взгляды.

— Вы чудно смотритесь вместе, — негромко сказала она и сделала глоток.

Бьякуя скривил губы, ничего не ответил, только с громким сербающим звуком присосался к своей чашке. Акеми вскинула на него изумленный взгляд. Он насмешливо глянул на нее, надменно выгнул бровь.

— А ты думала!

Девушка рассмеялась, запрокинув голову. Неубранные волосы рассыпались по спине, и Бьякуя залюбовался солнечными бликами в медовых локонах.

От их разговоров и возни проснулся Шин. Захлопал бессмысленными глазками, потер нос, не до конца проснувшись и еще не понимая, на чьих коленях сидит, прильнул к Бьякуе, намереваясь доспать. Акеми подала ему кружку.

— Держи, дружок. Князь специально для тебя принес.

— Для меня? — удивлению ребенка не было предела. — А что это?

— Какао.

Горячий вообще-то напиток закончился в считанные секунды. Потом мальчик выбрался из надежных одеяльных объятий и, густо покраснев, попросил разрешения уйти на пару минут. От помощи отказался, кося на Бьякую недоверчивым и смущенным взглядом.

Дайме проводил глазами сверкающие босые пятки и серьезно посмотрел на жену.

— Ты же понимаешь, что могут возникнуть проблемы? — спросил он.

— Понимаю, — так же серьезно кивнула Акеми. — Клан…

— Да ну их меносу под хвост! Меня больше волнует, как его воспримет Рукия. Прошлое воплощение, знаешь ли…

— Вот как… — протянула девушка с мягкой улыбкой. — «Да ну их»? Если так, то уж Рукия с семьей вряд ли будут против. Чтобы эти очаровательные глазенки да не подействовали на материнское сердце? Не верю.

Бьякуя задумчиво уставился на ближайшую к веранде сливу, готовую зацвести.

— Кстати, как ты собираешься его учить? Он, мне кажется, такой… не знаю… робкий, трепетный. Подойдет ли он для… твоего дела?

Акеми пожала плечами.

— Конечно, с обучением мы немного запоздали, тут бы сначала грамоту и счет освоить, а потом уже за серьезную программу браться. Но что-то я ему смогу передать в любом случае. Даже если он не сможет стать полноправным участником дела Кентадзи, ему всегда открыт путь во второй отряд. Сой Фон уже закидывала удочки.

Бьякуя хмыкнул.

— Как ты вообще с ней сдружилась, я не пойму?

— Учились вместе, — Акеми посмотрела на мужа несколько удивленно. — Специальность-то одна, только она — официальное лицо, ей многого нельзя, а я частник, у меня руки посвободнее.

— Ага…

Они помолчали. Когда в комнате за их спинами послышались шорохи и натужное сопение — кто-то пытался самостоятельно одеться в дневное кимоно, — Бьякуя поднял на Акеми потемневший глубокий взгляд.

— Пока смерть не разлучит нас? — тихо спросил он.

— Нет! — решительно ответила Акеми, так же глядя на мужа. — Я найду тебя где угодно и никогда, ты слышишь? — никогда не отпущу. До смерти — и намного дальше. Нас никто не разлучит.

Бьякуя только кивнул на эти слова. Потом протянул руку и сжал охотно вложенные в его ладонь пальчики.

Рукия, к слову, отнеслась к появлению Шина намного спокойнее, чем ожидал Бьякуя. Несомненно, она узнала его, но даже на миг в ее синих глазах не возникло ни гнева, ни отторжения. Она только вздохнула, наблюдая за общением дочери с новым ребенком в семье, и покачала головой.

Ичика взяла над Шином шефство. Она щедро поделилась с ним игрушками, стоически пожертвовала книжки, по которым училась читать, и снисходительно пообещала показать базовые приемы шунпо. Шин благоговейно внимал великолепной Абараи-доно, готовый на все ради внимания такой прекрасной дамы.

— Зато потренируетесь жить с маленьким ребенком в одном доме, нии-сама, — пропела Рукия с ехидной улыбочкой. Бьякуя не сразу понял намек, а когда до него дошло, едва не поперхнулся воздухом. Недоверчиво покосился на Акеми, которая с самым невинным видом занималась посудой для чайной церемонии и держала глазки долу, как будто она тут не при делах.

— Не рановато ли судить?.. — севшим голосом поинтересовался князь.

Женщины заговорщицки переглянулись, состроили самые что ни на есть безобидные рожицы и дружно промолчали. Где-то за спиной сочувственно вздохнул верный Ренджи.

Бьякуя только округлил глаза, возвращаясь к наблюдению за детьми, и подумал, что надо побольше времени уделять Шину, а то эти дамы на пару воспитают из него того еще… кицуне.