Страница 5 из 6
Эти этапы большого пути, которые прошла РПЦ вместе со своим Патриархом с 1990 по 2000-е годы обернулись прозрением. Пусть многие этого не видят, сомневаются, сердятся, но все же постепенно Церковь гонимая постаралась стать Церковью доступной для всех.
Тем не менее в общественном сознании в России и за рубежом произошли колоссальные изменения, появилось логическое желание вернуть Церкви потерянное единство. Процесс собирания размежеванной паствы под покровительство Московского патриархата шел непросто, и многие иерархи за рубежом после распада СССР ставили целый ряд условий для воссоединения, тем самым только усугубляя раскол.
В 2003 году русских эмигрантов в Париже потрясло сообщение, пришедшее из Москвы об инициативе РПЦ объединить церковные юрисдикции, которые входят или входили в состав Русской Церкви, то есть поступило предложение о создании единой Митрополии. Могу только сослаться на свою память, когда владыка Антоний Сурожский получил это письмо, он воскликнул: «Наконец-то!». Владыка Антоний с радостью принял весть о единой Митрополии. К сожалению, жить ему оставалось несколько месяцев. Последовавшие после его кончины тяжелейшие качания, бури и расколы сохранили Сурожскую епархию в составе РПЦ. А вот для Экзархата это письмо пришлось как бы не ко времени. Замечательный иерарх, внимательный пастырь и друг Русской Церкви архиепископ Сергий (Коновалов) скончался 22 января 2003 года, и после его ухода политика Архиепископии резко изменилась. На его место был выбран временно управляющий архиепископ Гавриил Команский (де Вильдер).
В то время я была членом совета в одном из приходов Архиепископии. Помню, как настоятель нашего храма созвал собрание, и мы составили обращение в епархиальный Совет с просьбой отложить хотя бы на год выборы главы Архиепископии, подумать о кандидатах. Просьба была разумная, ситуация сложилась непростая, временно управляющий плохо знал традиции Экзархата Русской Церкви. Но письма и просьбы ни к чему не привели. Небольшая группа (как это уже бывало в истории переворотов) волевыми усилиями сделала свое дело, и владыка Гавриил был избран 1 мая 2003 года главой Экзархата.
Архиепископ Сергий за время своего управления собрал вокруг себя людей, неравнодушных к будущему Дарю[5], по его благословению в 1997 году был создан «Кружок митрополита Евлогия». Члены его регулярно собирались и сослужили с клириками РПЦ. С 2000 года по инициативе вл. Сергия была образована комиссия «Местная Церковь», чуть позднее переименованная в «Будущее Архиепископии». К большому сожалению, владыка Гавриил все эти инициативы не поддержал, и кружок и комиссии были распущены. Многие прихожане, занимавшие сторону владыки Сергия, подверглись отмежеванию, а позже и епархиальному суду с наказанием в виде лишения Причастия.
1 апреля 2003 года Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II направил Преосвященным митрополиту Сурожскому Антонию, архиепископу Брюссельскому и Бельгийскому Симону, архиепископу Корсунскому Иннокентию, епископу Команскому Гавриилу, временно управляющему Архиепископией Русских Православных церквей в Западной Европе, епископу Женевскому и Западно-Европейскому Амвросию (РПЦЗ), а также всем православным приходам русской традиции в Западной Европе письмо, в котором содержалось предложение образовать в Западной Европе единую автономную митрополию на основе Архиепископии, Московского патриархата и РПЦЗ. Он мог бы состоять из нескольких епархий и включать в себя все православные приходы, монастыри и общины русского происхождения и русской духовной традиции, которые пожелали бы вступить в него. Также он мог бы иметь право самоуправления и избрания предстоятеля собором иерархов, клириков и мирян округа на основе устава, который предложено было разработать при участии представителей всех групп православного русского рассеяния в западноевропейских странах. До принятия устава и выборов предстоятеля попечение о новоучреждаемой церковной структуре было предложено Преосвященному митрополиту Сурожскому Антонию.
Предложение Патриарха было весьма достойным, тем более что ни о каком «подавлении» особенностей эмигрантских структур – традиции служения на местных языках, владения собственностью – не упоминалось. Алексий II предложил план создания полунезависимого Митрополичьего округа, объединяющего все ветви Русской церкви под формальным руководством Московской патриархии с перспективой предоставления автокефалии в обозримом будущем. Напомню, что такой автокефалией, полученной в 1970 году от Москвы, обладает ПЦА (Православная Церковь Америки).
Иерархи, перечисленные в письме, имели непосредственное отношение к трем ветвям Церкви: Русская Православная Церковь Московского патриархата, Русская Православная Церковь Заграницей и экзархат Константинопольского Патриархата (с центром в Париже и собором св. Александра Невского).
Последовавшие переговоры привели в результате к подписанию в 2007 году исторического «Акта» с РПЦЗ, а вот с Экзархатом все вышло не так, как писал митрополит Евлогий. По прошествии 10 лет после этих событий, можно констатировать, что Архиепископия, оставшись в изоляции, с трудом сохраняет память и следует традиции своего великого духовно-богословского прошлого. Ее знаменитый Свято-Сергиевский богословский институт, сердце и кровь высших интеллектуальных умов русской мысли, сумевших в изгнании стать «в послании», сохранить живую церковь и создать «Парижскую школу», постепенно теряет свое предназначение… Храмы, построенные эмиграцией в 20–30 гг. XX века, расписанные известными мастерами, ветшают и закрываются. Не буду перечислять всех бед, личных трагедий и даже гонений на священников и мирян Архиепископии Русских Православных церквей в Западной Европе (КП), последовавших после этого послания Патриарха.
В тот момент, когда стало известно о решении строительства собора с одобрения французского правительства, сразу начали возникать вопросы: «Зачем нужен православный собор в Париже? Ведь есть собор Архиепископии?». Ответ прост: если бы не было гневной реакции на письмо Патриарха в 2003 году, то и Троицкого собора на набережной Бранли могло не быть, даже не возникала бы идея его строительства, а объединенная православная паства соборно молилась бы в храме св. Александра Невского на улице Дарю.
31 марта 2004 года было образовано Движение за Поместное Православие в Западной Европе (ОЛТР). Изначально активисты движения преследовали цель способствовать объединению трёх ветвей Русской Православной Церкви. С самого начала во главе Движения стоит председатель Серафим Александрович Ребиндер. Члены-основатели – 25 православных из трех юрисдикции (РПЦ, РПЦЗ, Архиепископия КП)[6].
За прошедшие годы ОЛТР провело немало круглых столов, на которых выступали священники, иерархи и миряне. Так, например, несколько раз выступал с докладами Епископ Берлинский Марк (РПЦЗ), митрополит Иларион (Алфеев), протоиерей Николай Артёмов, журналист Сергей Шмеман, историк церкви Жан-Франсуа Колосимо, епископ Василий (Осборн), игумен Савва Тутунов, протоиерей Николай Балашов и другие. К созданию ассоциации подвело само время: кончина владыки Сергия (Коновалова), а также избрание нового главы Архиепископии в лице владыки Гавриила (Де Вильдера). Активное братское сослужение с иерархами РПЦ сразу же прекратилось, как только пришёл к власти вл. Гавриил, в адрес Московской Патриархии зазвучали незаслуженные обвинения.
В задачу написания этого текста не входит анализ евлогианской Архиепископии, но для того чтобы хоть приблизительно представить ситуацию, в которой пребывала паства на Дарю к моменту получения письма от Патриарха, приведу отрывок из доклада Серафима Александровича Ребиндера, председателя движения ОЛТР «Верна ли Архиепископия Вселенского Патриархата своему призванию?».
«Чтобы ответить на этот вопрос, нужно сначала себе представить, какое именно призвание имела эта Архиепископия. Судя по тому, что говорилось и писалось её членами в былые времена, можно констатировать, что эти люди определили для себя несколько задач. Первая из них, самая очевидная, заключалась в необходимости дать возможность десяткам тысяч русских беженцев, оказавшимся за пределами своей страны, продолжать жить церковной жизнью. В этой церковной жизни должны были воплощаться заветы Московского Собора 1917-18 годов, так как этот Собор увенчал славный период возрождения Русской Церкви в 19-м веке. У русских эмигрантов почти сразу появилось осознание того, что нужно свидетельствовать о православии на Западе. А когда стало окончательно ясно, что возвращение на родину невозможно в течение ближайшего времени, то возникла необходимость не только в укоренении православия на Западе, но и в сбережении русской церковной традиции. Эти мысли были вполне оправданы теми событиями, которые происходили в СССР, и у эмигрантов были основания для беспокойства в связи с опасениями, что советская власть могла окончательно уничтожить следы христианства на Руси.
Вначале Экзархат вполне успешно шёл по намеченному пути, легко достигая цели. Благодаря самоотверженному служению священников и епископов, оказавшихся в эмиграции, и благочестию паствы было открыто много церквей, в частности во Франции. Они были открыты даже в самых отдалённых местечках, как Южин или Тараскон сюр Арьеж, для этого было достаточно даже малого скопления русских беженцев. Эмиграция жила интенсивной литургической, приходской и духовной жизнью. Позднее, после окончания второй мировой войны 1939–1945 гг., Экзархат сумел принять в своё лоно представителей второй волны эмиграции.
Необходимо отметить, что в настоящее время многие из потомков первой волны эмигрантов покинули Церковь.
Интеграция новых эмигрантов (которых, скорее, можно назвать мигрантами) из стран, где есть Русская Церковь, связана с большими трудностями. На Западе на них смотрят с некой опаской, или иногда даже с некоторым снисхождением. Подобное отношение, свидетельствующее о трудностях интеграции новоприезжих, можно часто наблюдать в Архиепископии Православных Церквей в Западной Европе (Вселенского Патриархата). Эта проблема заслуживает особого внимания, поскольку легко обвинять в трудностях интеграции самих новоприбывших: «Они, мол, не как мы». Но «разность» не может быть для Церкви поводом для исключения человека или разделения паствы на «своих и чужих».
К тому же создаётся парадоксальное впечатление, что нынешнее руководство Архиепископии хотело бы, чтобы Русская Церковь «не составляла ей конкуренции» в окормлении «новой паствы» и чтобы «юрисдикция РПЦ» покинула Западную Европу. С другой стороны, Архиепископия не имеет достаточного количества русскоязычных священников, способных понимать вновь прибывших и говорить с ними. Вот почему с ее стороны ощутимы попытки как можно быстрее «освоить» этих новоприезжих или привлечь священников – перебежчиков из Московского Патриархата.
Но известно, что переходы из одной юрисдикции в другую часто происходят после неких проблем в покидаемой юрисдикции. Причинами возникающих сложностей считают недостатки Русской Церкви, где, мол, священники подвергаются «произвольной власти епископов». Но на поверку оказывается (и мы знаем это), что реальные причины этих «переходов» чаще всего прозаические.
Со своей стороны РПЦ считает в равной степени своей обязанностью вести миссионерскую работу среди русских, покинувших свою родину; ведь именно так было до революции. И со стороны Архиепископии обостряется некая «конкуренция», возникает раздувание постоянного болезненного конфликта и напряженность в отношениях. Тогда как всем понятно, что в этой области единственно разумным решением было бы сотрудничество между обеими сторонами, каждая из которых внесла бы как вклад свой незаменимый опыт.
Сегодня видно, что первоочередная задача, которая стояла перед Архиепископией в отношении русской эмиграции, ею больше не выполняется.
Что касается реализации решений Московского Собора 1917-1918-гг., можно констатировать, что и здесь ситуация пришла в упадок. В Архиепископии кое-кто до сих пор придаёт большое значение тому, что миряне будто бы участвуют в жизни Церкви. Но внешность обманчива.<…> К тому же эти православные люди (прихожане Экзархата) думают, что Архиепископия, отрезанная от своих корней, идёт в никуда и уже не способна на истинное свидетельство о православной вере. Наоборот, в силу своей замкнутой обособленности она рискует потонуть в сектантстве, как это уже произошло с другими структурами, отрезанными от своих корней.
<…> Судьба Экзархата Вселенского Патриархата показывает, что он был верен своему призванию с начала своего существования до не столь давнего прошлого. Но условия его существования коренным образом изменились вследствие распада Советского Союза и наплыва новых эмигрантов из восточной Европы, и новой России. Он больше не является центральной православной структурой в Западной Европе и не может выступать от имени православного мира. Перемены, произошедшие после распада СССР и падения коммунизма, оказали сильное влияние на Экзархат, который погрузился в глубокий кризис, силы его поубавились. <….>»[7]
5
Так по названию улицы rue Daru, где находится собор св. Александра Невского, обозначают Экзархат в Париже.
6
См. сайт ОЛТР-OLTR http://www.oLtr.Fr/qui-sommes-nous
7
См. Образование и Православие www.orthedu.ru/hppc/news-hppc/1562-10.html