Страница 69 из 94
Рубин зашипел, выплюнул маленький язычок огня в сторону Леголаса и гордо спрятался обратно под кровать, считая это место, видимо, самым безопасным.
- А я-то думаю, кажется мне, что ли! - Торин явственно обрадовался дракончику. - Вылазь, Рубин! Давай наверх!
Любопытно высунувшаяся опять голова на длинной гибкой шее неверяще повернулась в сторону Торина, задумчиво пыхнула пламенем опять (чуть не подпалив Леголасу сапог), а в следующий момент весь Рубинчик выкатился из-под кровати с радостным курлыканьем. Забавно переваливаясь отошел, неуклюже помахал крыльями, тяжело вспорхнул на кровать, важно прошествовал к Торину, переваливаясь больше обычного, ткнулся в медленно восстанавливающуюся правую руку мордой.
Бильбо счастливо улыбалась, удерживая здоровую ладонь Торина в своей и глядя на то, как он возится с дракончиком. Выглядел Торин при этом, вопреки всем обстоятельствам, очень, просто очень бодрым. Рукой разворачивал то одно крыло Рубина, то другое, ласково увещевая дракона, что так тяжело ходить и неуклюже махать крыльями не в его, драконьей, природе. Рубин позволял, хотя смотрел с удивлением. На предложение поесть Рубинчик так тяжко вздохнул и так неуверенно переступил с лапки на лапку, что сразу стала ясна причина более неуклюжей, чем обычно, походки - маленький дракон очень здорово наелся. Похоже, кормили Рубина все без разбору, а так как суп подавали вкусный, по хоббичьему рецепту, то отказаться от еды Рубинчик был не в силах.
Наблюдающий маленького дракончика настолько близко Леголас потянулся и впервые погладил это невероятное создание. Рубин строго зыркнул, скосив правый глаз вбок, но не отстранился, позволяя эльфу осторожно коснуться гребня и шеи. Подвижные коготки в это время нервно цеплялись за пальцы Торина - похоже, дракончик призвал всю выдержку Стража Эребора, чтобы не сорваться на эльфа. Потом рукопожатие Торина и Леголаса все-таки состоялось, Рубинчик успокоился, Бильбо просияла…
А когда они все повернулись к Кили и Туариэль, то обнаружили, что прическа эльфийки сильно переменилась - широкая и длинная ухаживательная косичка как раз доплеталась самым хвостиком, в то время как Тауриэль уже удовлетворенно приглаживала на чуть менее лохматой голове Кили результат своих трудов. Леголас решил, что это судьба - застать плетение всех косичек в этой палате, но искренне поздравил лучника и капитана стражи. Теперь, наконец, стало понятно и то, почему Тауриэль настаивала, что изгоняет Трандуил её навсегда.
========== Глава тридцать седьмая, или Хороший, плохой, злой ==========
Рубинчик успел очень полюбить госпиталь, который обосновался на долгое время после Битвы прямо в горе: тут его кормили, гладили, тискали и чесали гордо подставленное округлившееся пузико все, кто мог дотянуться. А к тем, кто не мог дотянуться, Рубин подходил сам, важно шествуя вперевалочку за законной долей нежностей или не менее важно планируя счастливцу на кровать. Через неделю такого привольного существования дракончик решил, что быть Стражем Эребора ему нравится больше, когда тут много народа - сразу становится в разы оживленнее и если Торин занят, то все равно есть, к кому приткнуться. А кожаных наручей, свободных для пожевывания, просто завались!
К Торину Рубина пока не пускали, особенно ретиво за этим следил Двалин, не поленившийся предупредить всех, кого видел, а видел он многих. По крайней мере ближайших к палате Торина точно всех настроил против Рубина! Дракончик старательно пытался обмануть добровольную стражу, но никакие маневры не помогали. Маневр с падением на Торина прицельно из-под потолка не срабатывал, ибо в том тупичке как раз начинался скос стены, а биться головой о камень Рубинчик пока полагал преждевременным. Его могли даже неуважительно схватить за хвост, чтобы только остановить! А ведь когда они все только появились в госпитале, они благоговели перед Стражем Эребора!..
Рубин часто вспоминал, как неуверенно мялась перед входом в Эребор первая партия прибывших орлами лекарей и раненых, как они с опаской поглядывали на мрачный, особенно в сумерках, силуэт горы, как робко топтались перед разрушенными и восстановленными воротами, не решаясь войти, благоговея и тушуясь от одного его присутствия! Все же рык у него был потрясающим, следовало это признать! Рубин гордился, наблюдая за толпой со своего боевого поста - дозорной площадки над воротами.
Целеустремленное движение к воротам в этой нерешительной толпе сразу же привлекло внимание Стража Эребора, он пригляделся и различил сияющую в тенях золотистую голову старшего племянника Торина - Фили, который тискал Рубина поменьше, чем Кили, но Рубин все равно его любил, потому что Фили был очень спокойный: никогда не кричал, за хвост не хватал, позволял даже оборачиваться вокруг шеи и спать на плечах, пока сам сидел у камина или ходил по делам. Кажется, Фили вовсе не заботило, что Рубин отдавливает ему плечи или может испортить прическу, он только ухмылялся, изредка щелкая дракончика по носу, призывая не зарываться, но Рубин видел, что это совсем не со зла и продолжал любить Фили наравне со всеми.
Теперь старший племянник Торина смотрелся иначе, хотя Рубин и видел его перед выходом, уже облаченным в боевые доспехи. На голове не хватало шлема, но непохоже было, что шлем сбили, на латах тут и там чернела орочья кровь, но раненым Фили тоже не выглядел. Гадая, что привело знакомого гнома сюда, в лагерь для лечения, Рубин прислушался.
- …и не бойтесь! Наш Страж Эребора не кровожаден! Он скорее супожаден!
Рубин немножко оскорбился. Ну да, суп он любил! Но делился же? Хотя когда он последний раз с кем-то делился, Рубинчик припомнить не мог. Чтобы не запутаться, дракончик решил, что съедал только одну-разъединственную тарелку, а значит - делился со всеми сразу целым оставшимся котлом!
Пока Рубин размышлял о превратности чужого мнения касательно своей щедрой в любом отношении персоны, Фили продолжал говорить и теперь почти успокоил взбодрившихся от его речи людей, эльфов и гномов:
- Страж Эребора не опасен! Вас никто не съест!
Лекари и раненые, однако, продолжали с опаской коситься на гору, таившую в себе настолько впечатляюще рычащего дракона! Рубин выкатил грудь колесом, от переполнявшей его гордости и решил явить себя настолько сознательному народу: в отблесках дальних факелов спланировал, отбрасывая на ворота огромную крылатую тень.
Люди, эльфы и гномы попятились, кто-то взмолился своим богам буквально в отчаянии, самые слабонервные упали в обморок, а самые стойкие - сели на траву там, где стояли. Рубин решил, что одного круга почета с них будет достаточно, а потому слетел вниз и уселся уже на плечо озирающегося Фили. Коготки звонко цокнули о латный наплечник, Фили повернул голову к Рубину, а тот не нашел ничего лучше, чем лизнуть Фили в нос - все же дракон был Фили очень рад! Даже несмотря на “супожадину”!
Фили улыбнулся, качнув косичками на усах, поднял руку и погладил Рубина по гребню. Тут дракончик разомлел и заурчал, а видя его благостный настрой, расслабились и люди перед ними. Определенно, здесь собрались очень понятливые лекари и раненые - так сразу, по одному виду Рубина определили, что есть он их не будет и никто не пострадает! Они медленно потянулись в Эребор, уже без опаски, но каждый замедлял шаг, когда проходил мимо Фили и Рубина, разглядывал их и только потом шел дальше. Страж Эребора чувствовал себя важной птицей, сидел, приосанившись, и только Фили почему-то время от времени фыркал, подпорчивая от них вдвоем общее впечатление.
С тех пор прошло уже несколько недель, но Рубин до сих пор любил это воспоминание: тогда, с приходом раненых и лекарей, гора стала по-настоящему оживленной, все его гномы вернулись обратно под крыло, а суп, который готовили хоббиты, был вкусным и почти не переводился.
Из-за того, что попасть к Торину возможности поначалу не было, Рубинчик искал Двалина или Фили, но большой гном обычно старался как-нибудь Рубина воспитать, поэтому дракончик проводил время со старшим племянником Торина: на отдавленные плечи Фили по-прежнему не жаловался, а с этаким драконьим воротником выглядел истинно по-царски и вызывал такой трепет, что все от страха перед ним улыбались!