Страница 58 из 94
Когда Тауриэль и сама ощутила, что краснеет, и подумала, что теперь-то её точно можно считать изгнанницей, да кабы только не отовсюду сразу, нежданно-негаданно пришла помощь. Причем с той стороны, откуда Тауриэль помощи не ждала: со спины раздался мощный крик короля гномов: «Гоблины с севера!» — и у всех будто одновременно прибавилось сил, каждый сорвался с места и полетел воевать за своих.
Битва вспыхнула с новой силой. Эльфы, повинуясь окрику Трандуила, а люди — командам Барда, с удвоенной энергией бросились на орков, стараясь оттеснить их подальше от гоблинов и не дать двум вражеским армиям соединиться. Даин, чьи воины по-прежнему сражались на подступах к Эребору, тоже двинулся в наступление, отбросить орков дальше от горы. В это время гномы под предводительством Торина и часть эльфов, что кинулись на помощь своему принцу и капитану стражи, ринулись отражать атаку пришедших по подземным тоннелям гоблинов. У всех будто бы открылось второе дыхание: осознание того, что маневр врага — незаметно ударить в тыл – провалился, воодушевило союзников. И даже тот факт, что противник все же значительно увеличил свою численность с приходом свежих сил, вызывал не испуг или отчаяние, а злой боевой задор. Главное сейчас — это как можно быстрее закрыть тоннели, не позволив всем пришедшим гоблинам выбраться наружу и вступить в бой.
Торин первым врубился в нестройные ряды гоблинов, расчищая путь к тоннелям. Бильбо, которую он старался не выпускать из виду, снова порхала вокруг быстрой и смертоносной голубой молнией. А со стороны Дейла под прикрытием эльфийских мечников люди катили на бревнах огромные котлы, наполненные кипящей смолой, ранее приготовленные по приказу Барда для обороны полуразрушенных стен Дейла. Торин обменялся с оказавшимся рядом Балином одобрительным взглядом — наследник Гириона быстро соображал и умел расставлять приоритеты. Бард отправлял к тоннелям все новые и новые котлы со смолой, понимая, что в данный момент гораздо важнее остановить наступление гоблинов, нежели пытаться удержать полуразрушенный старый город.
Прикрываемые эльфийскими воинами, под командованием Торина, Балина, Фили и Леголаса люди и гномы принялись заливать кипящую, полыхающую огнем и ужасно чадящую смолу во все тоннели. А затем Двалин, сам Торин и другие гномы, нанеся несколько сильных ударов молотом, обрушили входы в тоннели, тем самым оставляя не успевших выбраться гоблинов сгорать заживо, бежать обратно по прорытым ими же проходам от кипящей смолы и задыхаться от ее удушливого чада.
Когда все гоблинские тоннели были закупорены и силам зла оказалось больше неоткуда ждать помощи, гномы, эльфы и люди кинулись в бой с новой энергией. Торин и Леголас сражались рядом, так же как и Балин с Двалином. Фили и Кили тоже стояли плечом к плечу, а со спины их прикрывала Тауриэль. У Торина мелькнула мысль, что он уже начинает слишком привыкать к этим двоим остроухим. Более того, гордый сын Траина имел достаточно благородства, дабы признать, что, несмотря на его нелюбовь к дивному народу, эльфийский принц и его рыжая спутница уже совершенно не вызывают у него отрицательных эмоций — скорее уж нечто похожее на симпатию и уважение. Торин решил, что не стоит слишком уж удивляться этому обстоятельству, ведь за последнее время с ним и без этого произошло довольно много самых разных странностей: начиная от их совершенно не поддающихся никаким правилам и традициям отношений с Бильбо и заканчивая маленьким драконом, который совсем недавно оправдал гордое звание Стража Эребора - помог предотвратить вероломное нападение гоблинов.
Торин лишь на мгновение улыбнулся своим мыслям, ни на минуту не останавливаясь и не прекращая битвы, но при этом по-прежнему держа в поле зрения снующую вокруг смертоносную голубую молнию. А еще Торин нет-нет да оглядывался по сторонам, в надежде увидеть Азога. Мысль поквитаться, наконец, со своим заклятым врагом не оставляла Торина. Он очень надеялся столкнуться сегодня с Бледным орком, но того пока что нигде не было видно.
И вот удача, наконец, улыбнулась Торину — он заметил среди сражающихся Азога. Тот бился, стоя спиной к Торину, расшвыривая противников по сторонам мощнейшими ударами огромной булавы и протыкая не слишком расторопных клинком, заменяющим ему отрубленную когда-то руку. Торин мрачно улыбнулся. На этот раз он не даст Азогу ускользнуть — закончит то, что когда-то начал, и не успокоится до тех пор, пока орк, отрубивший голову его деду, не будет мертв.
Словно почувствовав взгляд Торина, Азог вдруг обернулся, и на его забрызганном кровью лице, испещренном старыми шрамами, расцвел довольный оскал. Противники двинулись навстречу друг другу, сквозь толпу сошедшихся в смертельной схватке воинов, машинально отбивая летящие в голову клинки и отталкивая в сторону тех, кто преграждал путь к цели.
Они сошлись посреди кипящей вокруг сечи, столкнулись, сталь громко и зло лязгнула о сталь. Огромный орк раз за разом наносил чудовищные по силе удары, но ярость и желание защитить то, что дорого, помогали Торину устоять на ногах. Им не мешали — в бой двух королей не вмешивались ни гномы, ни эльфы, ни люди. Даже орки и гоблины, которым было неведомо понятие чести, отступили в сторону и не делали ни единой попытки атаковать Торина со спины, тем более бросаться на него лицом к лицу — опасаясь попасть под удар тяжелого гномьего меча или азоговой булавы.
Жажда уничтожить заклятого врага совершенно захватила Торина. Он не чувствовал усталости — раз за разом прикрываясь щитом, отскакивая, пригибаясь и перекатываясь — ускользая от смертоносных выпадов орка, не ощущал боли, когда несколько раз упал спиной на острые камни, уходя от удара булавой. Яростный рев Азога лишь раззадоривал Торина, заставляя все отчаяннее бросаться вперед и самому наносить удары. Прочная и острая гномья сталь уже оставила на белой коже орка немало сочащихся густой черной кровью порезов.
Очередной резкий выпад Азога едва не стоил Торину головы, но внезапный ответный выпад самого Торина стал для белого орка полной неожиданностью и, поднырнув под смертоносной булавой, Торин Дубощит, наконец, вернулся к тому моменту, на котором они с Азогом распрощались в прошлый раз: снова отрубил предводителю орков руку — ту же самую, но на этот раз по плечо. Обрубок руки и металлический клинок с беспомощным лязгом упали на камни, а сам Азог страшно завыл, рухнул на колени, отбросив свою булаву и отчаянно зажимая рану второй рукой. Торин не стал терять время, но позволил себе торжествующе улыбнуться, прежде чем одним махом снести Азогу Осквернителю голову.
Голова его врага с закатившимися глазами и открытым ртом подлетела в воздух, а затем упала под ноги Торину и покатилась, заставив внука Трора почувствовать, как в груди распускается, распутывается тугой узел давней боли.
— Это за моего деда! — он произнес это едва слышно: не для орка — для себя самого.
И тут же звуки боя обрушились на Торина с новой силой: звон стали, хриплые от боли и ярости взвизги гоблинов, полные страха и растерянности вопли орков, увидевших гибель своего предводителя.
— Торин! — услышал он отчаянный окрик спешащего к нему Двалина и успел пронзить мечом выскочившего откуда-то из общей свары гоблина, прежде чем правую ногу пронзило острой обжигающей болью.
Торин даже не сразу понял, что ранен: чуть выше колена воткнулась стрела — толстая и черная, со странным, незнакомым на вид опереньем. Таких нет ни у орков, ни у гоблинов. Но, подняв затуманившийся вдруг взгляд, Торин увидел, что стрелявший в него все же орк — огромный и страшный, его кожа светло-серая, почти белая, а на одном глазу бельмо. Торин растерянно нахмурился, пытаясь понять, кого ему напоминает этот орк и почему вдруг по телу растекается слабость и такая обжигающая боль. Он смутно осознавал, что ранивший его орк снова накладывает стрелу на тетиву и вскидывает лук, но выстрелить тот не успел, сбитый с ног буквально налетевшим на него Кили.
— …Кили, — хотел позвать Торин, но из горла вырвался лишь сиплый шепот, меч выскользнул из ослабевших рук и упал прямо на торчащую из ноги стрелу, обламывая ее. Наконечник остался внутри, отчего все тело Торина тут же взорвалось жуткой болью, и он почувствовал, как земля, покачнувшись, уходит из-под ног.