Страница 50 из 94
Торин, пусть и не сразу, но совету внял, прогулялся, перспективы оценил и отправил гонца-ворона в королевство Даина. Вернувшись, отрапортовал, что подкрепление следует ожидать в самом ближайшем времени, изобразил благодарный кивок, и Гэндальф удовлетворенно выдохнул - готово.
Третий пункт был сложнее: предстояло убедить Трандуила присоединиться к людям и гномам в борьбе со злом. Зная Трандуила не понаслышке, Гэндальф предполагал, что это будет не так-то легко сделать. Владыка Лихолесских эльфов отличался непомерным гонором, несвойственной для дивного народа жадностью, а в целом - довольно скверным и крайне вредным характером. Целью похода Трандуила явно были самоцветы, что белее света звезд. Те самые, что эльфийский владыка безуспешно пытался выцыганить еще у Трора.
Видимо, разведка Трандуила была послана по следам отряда Торина, и эльф был в курсе, что дракон повержен. Вот и решил король Лихолесья добыть камни силой, воспользовавшись малой численностью гномов, охраняющих Эребор в данный момент. Конечно, в Эребор еще надо сначала войти, что совсем непросто: отыскать потайные гномьи двери невозможно. А центральные ворота, разломанные когда-то драконом, по приказу Торина забаррикадировали прочно и капитально, как могут только гномы - подбирая и укладывая камни таким образом, что простоят века, потому что разрушить особую гномью кладку не так-то просто. Вероятно, Трандуил рассчитывал взять гору в осаду, не зная о том, что к Торину идет подмога из Железных холмов, и вряд ли подозревая о том, какая угроза надвигается со стороны Барад Дура.
Гэндальф прикинул, насколько сложно будет переубедить упрямого Трандуила, заполучить его в союзники, и только вздохнул. Пожалуй, единственный способ сделать это - отдать Лихолесскому владыке самоцветы, что он так жаждет получить. Прекрасная мысль. Осталось только придумать, как убедить Торина отдать Трандуилу эти самые самоцветы. То есть убедить гнома добровольно отдать часть своих сокровищ эльфу.
Что ж, Гэндальфу оставалось только пожелать себе удачи.
До прихода Трандуила еще оставалось время, а пока следовало позаботиться о четвертом пункте плана: орлы. На их помощь Гэндальф очень рассчитывал, тем более, что гордые птицы испытывали очень сильную нелюбовь к гоблинам и оркам. Так что Гэндальф подозвал мотыля и поручил ему отправиться за Гвахииром, а заодно заглянуть и к Беорну - сейчас любая помощь будет кстати, потому что положение более чем серьезное. На них надвигается армия тьмы. Несметные полчища орков и гоблинов, что тайно собирались в Барад Дуре, должны были нанести внезапный удар. И у них почти получилось.
Гэндальфа уже какое-то время тревожило предчувствие беды. Его обеспокоенность разделяли некоторые майар и эльфийские правители, но никто из них даже не мог предположить, насколько все серьезно. А тем временем зло росло и набиралось сил прямо у них под носом, готовилось вернуть себе былое могущество. Однако Гэндальфу удалось проникнуть в логово врага и узнать о готовящемся наступлении, лишить его тем самым одного большого преимущества: эффект неожиданности был потерян. Теперь они встретят противника во всеоружии, лицом к лицу.
Времени, конечно, оставалось очень мало, но Гэндальф использует его, чтобы собрать армию сил добра. Разумеется, рыбаки, что придут под предводительством Барда-лучника, совсем не профессиональные воины, а эльфов еще нужно убедить вступить в битву плечом к плечу с гномами, которые тоже вряд ли будут рады такому соседству.
Но Гэндальф верил, что все получится. Верил в благоразумие эльфийского владыки, в то, что стремление к добру и свету, составляющее саму суть дивного народа, пересилит в нем алчность. Надеялся, что Торин и Даин смогут смирить в себе гордыню и объединить свои усилия с эльфами во имя великой цели. Был уверен, что люди не отступят – они будут биться насмерть за свой дом и за свои семьи. Не сомневался, что орлы успеют вовремя, как всегда успевали ему на выручку. Зло не пройдет. Какой бы ужасной ни казалась нависшая над ними опасность, Гэндальф считал, что все не так уж и безнадежно.
В конце концов, у него есть стратегическое подкрепление. Маг хитро усмехнулся и подозвал второго мотыля. Орков и гоблинов в ближайшем будущем ждёт малорослый, но смертоносный сюрприз.
Однако пока что следовало озаботиться сбором основных сил.
Первыми на Пустошь Смауга пришли люди. Гэндальф со стены с удовольствием наблюдал, как не слишком стройными рядами шагали под предводительством Барда озерники. Повинуясь приказам своего предводителя, они разбили лагерь среди руин Дейла, использовав обломки стен, как укрытие от холодных северных ветров и вражеских стрел. Гэндальф довольно хмыкнул на такую сообразительность, но стоящий рядом Торин лишь удрученно покачал головой.
- Их доспехи – старье, а оружие – бесполезный хлам, - проинформировал он мага. – При такой экипировке много не навоюешь.
- Сдается мне, ты знаешь, о чем говоришь, - ответил Гэндальф, внимательно разглядывая хмурое выражение на лице гномьего короля, - неужели довелось побывать в оружейной Эсгарота? – догадался волшебник.
- Довелось, - кивнул Торин. – Удручающее зрелище. И я обещал это исправить! – решительно закончил он.
Бард, разумеется, видел, что Гэндальф и какой-то гном в дорогих одеждах наблюдают за ним и его людьми с дозорной площадки над главными воротами. Точнее, над тем местом, где когда-то были ворота, а сейчас возвышалась баррикада из огромных булыжников, полностью закрывающая вход в подгорное королевство. Пока люди разбивали лагерь, обустраивались и готовили похлебку, Бард отправился к горе, чтобы выяснить ответ на один животрепещущий вопрос: где дракон? Он думал над этим всю дорогу с самого выхода из Эсгарота – ведь если с одной стороны на них надвинется армия тьмы, а с другой ударит разбуженный дракон, то от защитников Эсгарота ничего не останется. Бард не желал вести свою маленькую армию, состоящую, в большинстве своем, из рыбаков да мелких ремесленников, на верную смерть. Он вел их в бой с орками и гоблинами и очень надеялся на победу.
Поэтому, увидев на дозорной площадке Эребора Гэндальфа, Бард сразу воспрял духом: если волшебник смог войти внутрь, значит, дракона в горе нет. Может, он бросил захваченные им сокровища и давно улетел, может, издох от старости, а может даже статься, что Смауг был убит – повержен наследником Трора. Ведь есть же легенда, что подгорный король однажды снова будет править в этих землях, низвергнув огнедышащего ящера.
Дозорная площадка была слишком высоко, и Бард не мог разглядеть, что за гном стоял рядом с Гэндальфом – он и самого волшебника сумел узнать только по серой хламиде да остроконечной шляпе. Что уж говорить о том, чтобы рассмотреть лицо гнома, на чьих плечах была наброшена накидка, отороченная мехом и переливающаяся золотой вышивкой в лучах закатного солнца. Что ж, самое время познакомиться.
Едва Бард оказался перед забаррикадированным входом в Эребор, как пара больших камней сдвинулась, открыв для него проход. Бард спешился и, оставив лошадь снаружи, ступил внутрь горы. Первым, кого увидел Бард, оказавшись в гномьем королевстве, был Гэндальф – он как раз спускался по крутой каменной лесенке с дозорной площадки. Бард слегка поклонился в знак приветствия и только тут заметил Фили и Кили, которые задвигали на место камни, открывшие проход в гору. Не успел Бард удивиться такой внезапной встрече со старыми знакомыми, как вслед за Гендальфом с дозорной площадки спустился тот самый гном в богатой накидке, и Бард не поверил своим глазам:
- Трари?!
- На самом деле я Торин, - ответил Трари. - Торин Дубощит.
- Торин Дубощит? - растерянно повторил Бард, которому это имя почему-то казалось очень знакомым.
Он глянул на Гэндальфа, надеясь получить от мага хоть какие-нибудь разъяснения, и был очень удивлен тем, что волшебник и сам выглядел немало озадаченным. Неожиданно это даже польстило Барду: не один он тут чувствует себя совершенно обескураженным.
- Я прошу прощения за эту вынужденную ложь, - заговорил тем временем Тра… Торин. - Мы ни в коем случае не хотели оскорбить тебя недоверием, но мне очень нужно было добраться до Эребора инкогнито. Поэтому и пришлось утаить мое настоящее имя и цель нашего путешествия, придумав историю о больной тетушке Бильбо.