Страница 49 из 94
Бильбо хотелось вжаться в Торина ещё больше, но это не представлялось возможным, пока он был одет, поэтому она слегка отодвинулась, не прекращая целовать его, расстегнула сюртук и стала расшнуровывать воротник Ториновой рубахи. Это действие будто послужило сигналом - и теперь Бильбо оставалось только подаваться навстречу вновь осмелевшему Торину: гном ловко перевернул её на свой сброшенный сюртук, мягко пробежался руками по вечно растрепанным кудряшкам, зарумянившимся щекам, плечам, под съехавшей рубашкой, аккуратно, пуговку за пуговкой, расстегнул пестрый жилет… И опять замер. Бильбо, не дожидаясь больше ничего, снова притянула Торина в свои объятия, ласково обхватила его лицо и поцеловала так, чтобы даже самому упрямому на свете гному (которым Торин, безусловно, и являлся) стало раз и навсегда понятно - мисс Бильбо Бэггинс, Взломщица из Шира, хозяйка Бэг-Энда и его, Торина, сердца, очень этого самого Торина любит!
Поцелуй вышел именно таким, каким и хотела сделать его Бильбо - мыслей в голове не осталось, Торин снова взял верх, чувства пламенели в душе и наполняли жизнью тело - любовь их явно была взаимной! Бильбо горячо обнимала тесно прижавшегося к ней Торина, запускала руки в его волосы, с удовольствием гладила по спине, подаваясь навстречу и слыша, чувствуя, зная всем своим существом - ради одной этой любви стоило пройти пол-Средиземья!
Несколько позже, когда намиловавшаяся парочка все ещё лежала в обнимку, Торин приподнялся, с улыбкой, но очень внимательно поглядел в глаза Бильбо, а потом произнес, стараясь удержать серьезный тон:
- Думаю, доспехи надо будет примерить ещё завтра. И послезавтра, - прищурился, заметив её улыбку, и добавил: - И послепослезавтра!
Бильбо фыркнула, поцеловала Торина ещё раз, чем застала его врасплох, но ответила на неозвученный вопрос:
- Вообще, ваше величество, доспехи надо примерять почаще! Особенно - в моей компании!
***
Весь следующий день Торин старался осмыслить произошедшее, но никак не мог уложить его в голове: по всем приметам они с Бильбо вступили в законный брак и уже создали домашний очаг. Причем главной приметой было то, что Торин явно и сильно ощущал одно простое обстоятельство - он хоббитянку любит. Король тасовал факты и так, и эдак, нашел время обратиться к Ори и хроникам, но не нашел ни одного упоминания о любви, родившейся до брака!
Ещё Торина немало смущало, что в своем порыве, который казался тогда и продолжал иррационально казаться сейчас самым верным, они с Бильбо перешагнули все и всяческие традиции, касающиеся бракосочетания, которые только существовали у гномов. Ни ухаживательной косички, заплетенной по всем правилам, ни взаимного согласия, озвученного обеими сторонами при всех, ни периода собственно ухаживаний, во время которого избранный гном должен был всеми правдами-неправдами очаровать и поразить избравшую его девушку; ни ответных даров девушки, полных намеков и тайных посланий, подводивших ухаживания к финальной стадии и после знаменующих помолвку! Ни-че-го такого!
С Бильбо, наоборот, было все предельно ясно, но и предельно туманно при этом: она позволяла Торину то, что могло бы быть разрешено ему только после свадьбы, но при этом исключала возможность проявления инициативы - косичка-то заплетена не была!.. Это было истинным испытанием на стойкость, равное которому не проходил, пожалуй, ни один гном со времен по крайней мере Дурина Бессмертного! Бильбо дразнила его, то не приближаясь, то оказываясь прямо перед носом; заставляла сердце то замирать, то биться чаще; вызывала к жизни всю немалую изобретательность, на которую был способен король гномов и об истинных размерах которой он до недавнего времени даже не подозревал! Отношения с разведчицей напоминали Торину процесс закаливания: молот и наковальня, огонь и вода, жар и холод - но именно в этом процессе, незаметно для него самого, родилось неподдельное чувство, служившее теперь отрадой, заботой и неожиданностью.
Торин и не подозревал, что сможет спокойно смотреть в сияющую голубизну Сердца горы, не поддаваясь его страшным чарам и даже не слыша тех шепотков алчности, про которые, помнится, давным-давно - даже не верится, насколько давно! - предупреждал его дед. Однако, факты оставались фактами, Торин преспокойно прятал Аркенстон в карман и размышлял о необходимости каким-то образом выцепить у Бильбо ухаживательную косичку, о воспитании Рубинчика, о продвижении строительства новых ворот, о предупреждениях Гэндальфа…
Одним словом - забот хватало, хотя теперь окунуться в пучину отчаяния и даже просто уныния у гномьего короля ни в какую не получалось. А все благодаря той же Взломщице: неожиданные последствия примерки доспеха в сокровищнице каким-то образом распустили туго скрученную до того петлю долга, забот и обязательств. Торин мог вздохнуть легче и сделать перерыв, от одной мысли о Бильбо улыбка рвалась на лицо, а в груди расцветала удивительная нежность - и гном вполне уверенно отдавал себе отчет в том, что это любовь.
Любовь, выкованная совершенно неуловимо, искры от которой он едва успевал заметить, а теперь ощущал полный жар разгоревшегося чувства.
С того вечера в сокровищнице Торин и Бильбо повадились “примерять доспехи” почти каждый день, хотя теперь отдавали предпочтение расчищенной комнате в королевских покоях. Даже тогда, когда сил у них к вечеру совсем не оставалось, оба были довольны тем фактом, что просто находятся рядом - засыпают и просыпаются вместе.
На третий или четвертый день - Торин так устал, что дни сливались в одну монотонную смену, будто в кузнице, хотя и расцвечивались совершенно разными событиями - он проснулся раньше Бильбо (что было непросто, разведчица вскакивала обычно очень рано), полюбовался на спящую девушку, тихонько, чтобы не разбудить, поправил кудрявые прядки, чуть подвинулся на кровати и почувствовал, как ему в шею уперлось что-то твердое и неудобное. Торин медленно завел руку за голову, нашарил мешающий предмет и вытащил на свет - золотую монетку. Монетка знакомо блестела профилем деда, но и наводила на мысли: Эребор он отвоевал и мог спокойно почивать на золоте, один из вариантов королевского отдыха теперь был очень даже возможен. Другое дело, улыбнулся Торин, что ему гораздо сильнее приглянулся другой вариант - промежуточный - и прижал Бильбо к себе покрепче. С этим вариантом можно было отдыхать не только на золоте и среди золота. Этот вариант сам был удивительным живым золотцем.
Комментарий к Глава двадцать седьмая, или Эреборские страсти разгораются
Не судите строго за милоту ;D Автора развезло :D Не только печенье хочет любви :D
И да, это была постельная сцена в рейтинге PG-13 ;D
========== Глава двадцать восьмая, или Рекогносцировка ==========
Гэндальф понял, что настало время решительных действий: судя по тому, что он видел, и тому, о чем доносили разведчики Сарумана и Радагаста, возле Эребора в ближайшее время должно было разгореться нешуточное сражение. Только-только отбившие свою гору гномы явно не были готовы дать отпор тем полчищам тьмы, которые хлынут сюда, на Пустошь, в надежде захватить ещё одно весьма удобное для не переносящих дневной свет созданий гномье королевство. Ну уж дудки! Отдавать им Эребор, чтобы тут, в опасной близости Востока, появилась вторая Мория, Гэндальф Серый не собирался!
Гэндальф был стратегом и тактиком. Что бы там ни происходило, и что бы кто ни думал, у Гэндальфа всегда был план. Правда, зачастую план требовал корректировки в связи со сменой обстоятельств и его приходилось додумывать на ходу, но тем не менее план был всегда. И уж тем более в такой критической ситуации, как возрождение зла.
Первый пункт плана: организовать подмогу в виде озерников под предводительством наследника Гириона - был успешно исполнен.
Второй пункт, заключавшийся в том, чтобы призвать на помощь войска под командованием Даина Железностопа из ближайшего королевства гномов, тоже можно было засчитать как выполненный, хотя тут Гэндальфу и пришлось действовать довольно деликатно. По сравнению с тем же Бардом-лучником, которому Гэндальф просто обрисовал ситуацию и практически потребовал собрать народ на битву, с Торином пришлось применить хитрость. Ведь если для Барда легендарный маг, прибывший в сопровождении эльфийского принца и капитана эльфийской стражи, был фигурой авторитетной, то своенравный гномий предводитель, услышав от Гэндальфа прямой приказ, мог и оскорбиться. Упрямство и гонор гномов не зря вошли в легенды. Так что Гэндальф предпочел не рисковать и ограничился тем, что настойчиво намекал Торину пойти прогуляться до уцелевшей западной сторожевой башни, оттуда, мол, откроются новые перспективы.