Страница 46 из 94
Алая голова качнулась на длинной шее туда-сюда, обозревая препятствие, подозрительно понюхала деревяшку, сверкнула золотыми глазами и, выбрав маршрут, отправилась дальше. Всё еще к магу. Брать на руки раскаленного дракончика волшебник желанием не горел, поэтому поспешно ретировался, как и вся Компания, за спину Торину. Для верности еще разок отшагнув назад. А то мало ли.
Дракончик обиженно засопел, и присутствующим даже показалось, что новорожденный ящер пустит слезу, но кроха, печально обернувшись просто выбрал другую цель. И в этот раз цель сбегать не собиралась, но пригладила стоящие дыбом волосы, а то несолидно как-то совсем.
Малыш звонко зацокал коготками по камню, подошел к Торину на расстояние вытянутой руки, склонил голову набок и высунул язык, будто приглашая познакомиться. Торин быстро вдохнул и бесшумно выдохнул, присел на корточки перед дракончиком и протянул уже пострадавшую ладонь к маленькой мордочке. К слову сказать, мордочка эта при ближайшем рассмотрении весьма слабо походила на морду Смауга, даже рожки, пока совсем маленькие, торчали в другом порядке и создавали подобие прически на чешуйчатой голове. Золотистые глаза широко распахивались, с неприкрытым интересом наблюдая за огромным миром вокруг. Вот сейчас эти глаза уставились на протянутую Торинову руку, протянутую, но зависшую над рубиновым лбом дракончика.
Наследник Смауга около минуты (весьма напряженной для всех минуты) переводил взгляд с лица наследника Трора на его же руку, а потом доверчиво ткнулся головой в раскрытую ладонь. Не ожидавший такого наивного нахальства Торин слегка откинулся назад, но потом сообразил погладить дракончика в ответ, а тот прищурился и довольно закурлыкал.
После чего все дружно выдохнули.
Дракончик от неожиданного звука вскинул голову, заозирался с возросшим любопытством, выглядывая то из-под руки Торина, то над ней, то вглядываясь во всех между монарших пальцев, будто из бойницы. Торин фыркнул, погладил малыша другой рукой, а потом подсадил на свой рукав. Небольшие, но острые коготки легко проткнули кожаный наруч и слегка царапнули руку под ним, однако это вовсе Торина не смутило. Маленький дракон, довольно подставляющий шею и голову под ласковую руку - вот, что смущало Торина в разы больше.
И когда гномий король уже думал, что из этого положения выхода не существует, Бильбо подала прекрасную идею - вернуться обратно в столовую, а там и обсудить, что было, что стало и что теперь со всем этим делать.
За столом все расселись в полном молчании. Только Кили с Тауриэль обменивались невразумительными шепотками да Балин то и дело ворчал “Что бывает! Загадка, загадка!”
И разгадывать эту загадку собирались всей Компанией. Загадка лупала золотистыми глазами, переминалась по уже издырявленному наручу, любопытно крутила туда-сюда головой с шипастым ирокезом и тянулась обнюхать каждого.
Первым слово взял Гэндальф:
- Кхм-кхм-хм-хм, да-а-а… - гномы уставились на мага недружелюбно и пришлось развернуть глубокую мысль: - Надо же как бывает!
Попытка прикинуться непросвещенным пожилым человеком с треском провалилась, когда Торин недвусмысленно нахмурился и погрозил кулаком, а все еще сидящий на его руке дракончик воинственно встопорщил гребень и зашипел. Кажется даже в столь нежном возрасте мифический зверь отлично чувствовал настроение.
Еще разок обречённо откашлявшись, Гэндальф продолжил:
- Я заподозрил неладное, когда заклинания усмирения всякой твари не сработали. То есть сработали не так, как положено, а так, как не ожидал никто - словно эхом отозвались, Торин, на тебе. Я прошу за это прощения. Однако это значило, что дракон чем-то почти неотличим от тебя, а раз заклинание было настроено на зверя, то я поначалу даже испугался - не схватил ли ты драконью болезнь.
При этих словах Балин нахмурился, Фили передернуло, Кили тревожно переглянулся с Тауриэль, а остальные как по команде уставились на Торина. Торин поёжился.
Гэндальф рассказывал дальше:
- Однако дело было не в этом, - он тяжко вздохнул и переставил посох. - А в том, что драконы, как я узнал после знакомства с редкими манускриптами, перенимают характер тех, кто присутствует при их первом рождении, когда появляется яйцо. Со временем и опытом дракон будет меняться, но самые основные черты он уже взял у тебя, подгорный король.
За столом опять воцарилась тишина, на сей раз - поражённая. Торин оглядел по очереди всех, кто собрался за обеденным столом, а потом удивленно уставился на дракончика. Золотистые глаза обратились к нему в ответ. Ирокез сначала вскинулся, а потом прижался к драконьей голове плотнее, чем был, и малыш опять принялся ласкаться, с удовольствием потираясь щекой о шершавый рукав Торинова сюртука.
Сын Трайна немного наигранно вздохнул, погладил алеющего и сверкающего зверька, поглядел на Гэндальфа:
- Но это же не всё?..
Маг вздохнул еще горестнее, будто извиняясь, и озвучил то, что наделся как-нибудь обойти:
- Позаимствовать характер - только полдела, юному дракону надо ещё вылупиться! Чтобы прочная скорлупа треснула, необходим жар чрезвычайной силы, обычно это огонь другого дракона. Второго родителя, - Двалин поперхнулся. Но волшебник неумолимо договорил: - На которого юный дракон становится похож внешностью и повадками.
Теперь все напряженно разглядывали Двалина. Напряженнее всех Двалина рассматривал Торин.
- Пф! Да брехня это всё! Бабкины сказки! - младший Фундин не выдержал настолько пристального внимания. - И даже ирокеза у меня никогда не было!..
Балин внезапно закашлялся, но никого не смог обмануть и пришлось объяснять приступ неуместного смеха:
- Вот тут ты ошибаешься, дорогой брат, - хитроватая улыбка тоже совершенно безуспешно пыталась спрятаться в бороде. - В детстве, когда ты держал топор увереннее, чем ходил, волосы твои росли преинтереснейшим образом - только на макушке. Ох и расстраивало же это нашу матушку! Со временем, впрочем, всё выровнялось, ну а теперь происходит в обратном порядке - только на макушке волосы и не растут.
Пунцовеющий Двалин пробурчал что-то себе под нос и сложил руки на груди - вот только воспоминаний о голоштанном детстве ему сейчас и не хватало, чтобы считать день удавшимся! Подумать только - драконий родитель!..
Как ни крути, а это дополнение слегка поубавило напряжение, и гномы снова стали заинтересованно поглядывать на тарелки с остывшим супом. Бильбо засуетилась, принесла с Тауриэль еще горячее второе, а суп унесла греться. Гномы и эльфы постепенно отмирали и отходили от пережитого удивления - в столовой воцарилась обычная атмосфера дружеского общения.
Дракончик тоже втянулся в ритм: покинул свой насест на руке Торина и стал важно прохаживаться между тарелками, принюхиваясь то к одному блюду, то к другому, словно уполномоченный проверяльщик. Только возле одной сиротливо оставшейся тарелки с остывшим супом дракончик остановился, подозрительно втянул воздух, высунул длинный раздвоенный язык, на пробу окунул его в бульон… Золотые глаза расширились, на мордочке прорисовалось полное довольство жизнью и даже, похоже, улыбка, а потом малыш со всей страстью окунул голову прямо в суп. Сидящий рядом Бофур засуетился, чуть не подавился кашей, но осторожно вытянул драконью голову из супа. Дракончик фыркал, кашлял, с гребня свисала капуста, на носу осталась морковка… К которой уже опять тянулся раздвоенный язык. Бофур от такой картины фыркнул, достал еще одну ложку и принялся кормить зверушку с ложки. Даже драконьи дети - все равно дети.
После трапезы, когда все умиротворенно откинулись на спинки стульев, Торин опять вернулся к животрепещущей, а сейчас еще и сыто рассевшейся посреди стола проблеме: дракончика следовало как-то назвать.
Торин обвел взглядом всех, собравшихся за столом: дожевывающего хлеб Глоина, выкладывающего подувядшую петрушку в ряд Оина, деловито облизывающего странного вида ложку Нори, всё ещё сердитого Двалина, всё еще посмеивающегося над братом Балина, Кили с Тауриэль, которые, кажется, пользовались любым затишьем, чтобы поговорить; Дори, который старался уговорить Ори съесть хоть кусочек яблока, служившего десертом; Ори, разумеется, отнекивался как мог. Привереда. Возле Ори сидел Леголас, согласный, кажется, и без всяких уговоров есть яблоки стоунами, что Ори уже понял и теперь пытался незаметно задвинуть своё яблоко поближе к принцу. За Леголасом устроился Фили, пребывавший в отличном расположении духа - по крайней мере настолько беззаботного вида Торин не мог за племянником припомнить уже давно. Бофур с кузенами сумели уследить за трапезой дракончика, а теперь составляли грязные тарелки на поднос. Гэндальф возвышался за столом серой башней и, кажется, собирался курить, а сидевшая между ним и самим Торином Бильбо задумчиво вглядывалась то в дракончика, то в Двалина, пытаясь найти внешнее сходство.