Лоскутный ловчий

Руэри поднял глаза, встречаясь взглядом с мамой, и успокоительно помахал рукой. Правда, если они выберутся из этой передряги живыми и все вместе, Руэри будет самым счастливым мальчиком на свете. Мама, однако, жест пропустила мимо внимания и продолжала неотступно беспокоиться.

— Вам стоит бояться, верно, но не за того сына, — Экк привлек своим бормотанием внимание всех в комнате, недоуменно шевельнул ушками и кашлянул. — Нам пора.

Первым вышел ши с мамой на руках, потом поковылял явно обессилевший отец, а рядом с ним побрел Руэри, готовый прихватить папу за локоть или дать опору своим плечом, если тот начнет падать.

На площади было так тихо, что Руэри в недоверии вскинул голову: а туда ли они вообще выходили? Но нет, всё было на своих местах, даже односельчане застыли, разинув рты, там, где он запомнил.

— Рионнан-травница пострадала потому, что не нравилась вашему бывшему старосте, её держали в подвале, заковали в цепи, мучили голодом и жаждой! — Король-грифон был откровенно зол, никто не рисковал поднять на его лицо глаз. — И я свой волей освобождаю её! Совпадает ли ваша воля с моей?

— Конечно, на её месте могла оказаться всякая! — это выкрикнула узнаваемым низким голосом ткачиха. — Раз пошло такое душегубство!

— Да-а, прекрасно думающая ты женщина, — мельник, похоже, уже начал пожинать плоды проклятья от Экка, и хотя тон его был насмешливым, слова складывались в другой смысл. — Ты еще забыла упомянуть, что рыжих не за что не любить! И они ничем не отличаются, кроме цвета волос!

Матушка, как видел Руэри, рискнула улыбнуться, а несколько других взрослых в толпе не выдержали и засмеялись в голос.

— Да что же вы смеетесь, почтеннейшие мои односельчане! Я бы каждого из таких весельчаков прокатил на своей мельнице! Показал, каково дно под водяным колесом!..

Теперь засмеялись, не скрываясь, многие. Фыркнул даже папа: Руфус был известным сквернословом, а кого и на чем он катал, что показывал при случае, хотя бы на словах, давно было всем знакомо. И тут такой сюрприз!

— Кто бы ты ни был, человек, мельник, Руфус, — тут Руэри послышалось удивление, Король-грифон не ожидал, что знает почти каждого жителя деревни. — Так вот, Руфус, прибереги свое красноречие для другого случая!

Мельник, и без того вне себя от отчаяния и осерчалости, при этих словах закрыл рот ладонями, хотя продолжал мычать сквозь них. К счастью, неразборчиво. Его подпихнули с каждого бока локтями — и Руфус скрылся в толпе.

— Одним словом: Рионнан схватили и обвиняли зря, а потому в ночь чародейского Самхейна её нашла справедливость! И если кто-то из вас будет докучать ей похожими обвинениями, есть риск повстречать меня не только в ночь Самхейна и не в таком обыкновенном обличье!

Король-грифон подмигнул совсем круглым, по-настоящему звериным глазом, на момент его пальцы обратились в когти, и он не позволил всем думать, что это игра света и тени — ши подошел к маме и разрубил своими когтищами оба железных браслета на её руках! Следом на землю полетели папины веревки.

— Теперь они свободны! — оглянулся к толпе, рисуясь, подхватил когтями же старосту за шиворот. — А вот тёмного мага я заберу с собой! Веселитесь, живите, добрый народ!

Окутался багряным дымом и пропал.

========== Часть 5 ==========

Люди на площади перед домом старосты, уже явно бывшего, замерли, не зная, как реагировать — Король-грифон не выглядел добрым никогда, но сегодня впервые показался действительно опасным.

Словно повинуясь чьей-то одной воле, возможно, исчезнувшего Короля-грифона, волшебный народец пришел в движение, скрывая Руэри, отца, маму и Экка, позволяя им незаметно пройти ближе к своему дому. Веселье постепенно возобновлялось, то тут, то там звучали отдельные восторженные выкрики, старосту уважали, побаивались, но не любили, и теперь праздник, не омрачаемый его строгим надзором, воспринимался временем полной свободы.

Выбирать следующего стало заботой завтрашнего дня, а судя по отдельным обрывкам фраз, которые Руэри успевал выхватить, проходя, старосту предлагали считать бесславно сгинувшим в болоте.

Отец, шедший все так же рядом, тоже услышал, проворчал:

— Ну да, рассказывать барону, что у нас похозяйничал Король-грифон, было бы странно…

Дверь согласно скрипнула снизу.

Мама вскрикнула, прижимаясь к ши, обхватывая его за шею теснее, отчего Экк остановился, папа ругнулся, закрыв Руэри уши ладонями, а сам Руэри растерялся — только что никакой двери и в помине не было!

Дверь скрипнула обиженно и расстроенно. Сколько Руэри ни искал ее взглядом, найти деревянные очертания не получалось. Зато поблизости обнаружилась собака полумедвежьего вида, громадной своей фигурой напоминающая знакомую дубовую дверь о четырех лапах.

— Не пугайтесь, пожалуйста, — голос Экка заставил маму вздрогнуть, ши, смиряясь, перехватил ее покрепче, на что недовольно заворчал уже отец. — И не волнуйтесь. Не пугайтесь и не волнуйтесь, пожалуйста, я пока принарядил дверь собакой, она хочет с вами, но в своем естественном виде, разумеется, в сопровождающие оправданной ведьме не подходит.

Дверь-собака скрипнула жалобно и утвердительно, подвернулась под руку Руэри, явно наслаждаясь тем, что теперь у нее есть голова.

— Если вы позволите ей остаться, она будет очень рада, — Экк вышел вперед, немного обгоняя Руэри с отцом. — Решайте. А пока решаете, прошу, показывайте дорогу к вашему дому.

Папа буркнул что-то утвердительное, вышел вперед, оставляя Руэри с дверью-собакой замыкать процессию. По мере того как они отходили от центра селения, количество факелов и огней уменьшалось, праздношатающиеся попадались по пути все реже, мелькнуло вроде бы лицо Руфуса, но тут же исчезло — при виде темной куртки уже знакомого ему Экка. Пусть руки у ши были заняты, схватить второе за ночь проклятье представлялось после явления Короля-грифона вполне вероятным.

Руэри тоже бы не рискнул.

Он брел за взрослыми, разглядывая странную темную куртку Экка, на которой словно бы колыхался ее темный цвет от движений маминого локтя, охватывающего ши за плечи. Скорее всего, Руэри казалось, но что-то не давало ему совсем отпустить усталую мысль. Облегчение подкатывало волнами, мамин силуэт словно бы светился тоже изумрудным и золотым, захотелось спать и есть, дверь-собака поскрипывала рядом, а потом подалась вперед, прильнув боком. Руэри несмело вгляделся в спины взрослых, потом осмотрелся по сторонам, не увидел никого подозрительного и сел на спину двери-собаке. Та скрипнула радостно, догнала Экка, пошла, важно вышагивая с ним в ногу.

Отец торопился провести всех домой, а облегчение опустилось на Руэри лоскутным толстым одеялом, поэтому он не сразу заметил, что они двинулись самой короткой, но и самой опасной сейчас дорогой, захватывающей небольшую болотинку. Экк ничуть не сбился с шага, продолжал идти как по ровной земле, поэтому понимание достучалось до мальчика, когда волшебная собака, которую он мысленно уже называл попросту Дверью, увязла одной ногой в топкой грязи и раздраженно вытянула лапу, брезгливо отряхивая по пути.

Тревожиться было пока рано: может быть, упыри их не заметят? Может, Виллем и Фаррел нашли другого ши? Или оказались на противоположном краю деревни? Руэри с удовольствием поверил в это, но тревожное чувство нарастало.

Наконец, когда Руэри почти решился догнать папу, заговорила неожиданно матушка:

— Вы знаете, за что меня осудил и посадил в острог староста? — смотрела мама на Экка в упор и не очень-то дружелюбно. — Зачем вы лишили себя магии и чести, подтвердив клятвой неправду?

— Позвольте, — монотонный голос ши не изменился ни капельки, пусть Руэри и казалось, что подобное волшебному помощнику обидно слышать. — Позвольте, Рионнан-травница, давайте по порядку.

Мама нахмурилась — видимо, она тоже чувствовала настроение собеседника. Сердито кивнула.

— Так вот, во-первых, я знаю, за что вас осудили и посадили в острог, — вздохнул тяжело, перехватил маму поудобнее, изумрудное золото вокруг нее начало гаснуть, — за то, что в вас есть магический дар, который пригодился бы Эгни Молодому, стремящемуся увеличить свои силы любым способом. Убийство отца ему не помогло…