Лоскутный ловчий

========== Часть 1 ==========

Деревенька, стоящая на отшибе больших дорог, возле границы с особенно гадостным болотом, никогда не пользовалась доброй славой. В этих краях порой происходили волшебные вещи, появлялись из-под земли места силы, выходили после многолетнего сна проспавшие жизнь своей семьи несчастные, застающие только внуков, пропадали целыми ватагами опытные разбойники…

Ну, так баяли в окрестностях.

Восьмилетний Руэри в сказки и волшебство не особенно верил.

Зато верил, что на ночь Самхейна случаются чудеса. Потому что это сказкой как раз не было.

И Руэри очень, просто позарез было необходимо чудо на этот Самхейн. Рыжая, как и он сам, матушка — Рионнан, томилась в остроге, которым громко назывался подвал крепкого дома старосты. В том же подвале томился отец Руэри, не казненный только потому, что казнить кого-то перед Самхейном жестоко воспрещалось.

Мать обвиняли в темном колдовстве, отца собирались казнить за попытку её освободить. Руэри чувствовал, что ещё немного — и он останется сиротой, которым, фактически, являлся наполовину уже неделю. А со вчерашнего дня, когда провалилась почти безнадежная попытка отца, осознавал, насколько пусто стало в мире.

Совсем пусто.

Руэри собрался с духом и загнал слезы поглубже. У него еще есть шанс, у него еще есть надежда, надо только дождаться праздничной процессии и попытаться привлечь к себе внимание кого-нибудь из волшебных гостей.

Кроме дурной славы, которая разносилась от их деревеньки, как звонкое эхо пещер, отсюда же начинались рассказы об истинно волшебном Самхейне. Каждый год, вот уже на протяжении ста лет, стоило только сумеркам в последний день октября упасть на холмы и поля, по дороге, ведущей к болоту, раздавались тихие звуки музыки, настоящего большого оркестра, а не тех скоморошьих собраний, которые бывали тут наездами. Звуки сплетались и выстраивались в мелодию, каждый раз разную, а потом прямо на дороге возникало видение великолепного замка.

Он сам наблюдал и помнил несколько прошедших круг Самхейнов. Замок был удивительным, отчасти парящим, отчасти стелившимся по земле, со множеством возвышающихся шпилей и башен, мощной крепостной стеной, широкими воротами. По мере того как темнело, из ворот доносились более явственные мелодии, вокруг зажигались разноцветные, зависшие в воздухе огни, подобные феям, но не живые, а из-за створок показывались полупрозрачные, но постепенно проступающие волшебные создания.

Процессия всегда выходила долго, но первыми показывались разряженные в белое и голубое герольды с золотыми волосами и необычайно красивыми лицами, выкликающие имя-прозвище подступающего короля этих мест в Нижнем мире.

Король-грифон.

Вслед за герольдами рисовались придворные, прозвище или должность при дворе каждого выкрикивались неустанно красивыми юношами. Состав процессии временами менялся, пока бабка была жива, она рассказывала Руэри, что неизменных ши свиты было всего шесть: Ползучий Церемониймейстер, который менял вид то на удава, то на человека; Светящаяся Ведунья, голубовато сверкающая девушка, неизменно юная и немного звенящая; Невидимый Чародей, под плащом которого серели и выделялись лишь глаза; Придворная Швея, умудренная годами дама, светящаяся глубоким зеленым; Лоскутный Ловчий, легко шагающий хоть по земле, хоть по воде; Темный Звездочет, черный как зимнее небо, очень похожий, если приглядеться, на Ловчего.

Настоящими именами волшебные создания никогда не представлялись, и прозвищ, появившихся в деревне, у них было уже очень много, но эти были постоянными.

Кроме именных гостей из ворот выходили без счета кентавры и паны, вылетали живые феи и говорящие яркие птицы, своим ходом появлялись деревья, невидимки, наряженные в пышные платья, чтобы быть заметными, змееголовые и клювоносые…

Замыкал выход процессии Король-грифон, выпрыгивающий из ворот в виде грифона, потом в прыжке-полете оборачивающийся в очень высокого ши с яростными желтыми глазами.

А ещё герольды ежегодно объявляли близящееся прибытие принцессы, и каждый раз процессия церемонно готовилась встречать эту загадочную особу, на шажок приближаясь, но утро из года в год неизменно наступало быстрее.

Вокруг волшебных созданий, разбредающихся по деревне, происходило множество удивительных событий, дети Нижнего мира овеществляли самые разные желания, иногда награждая, иногда наказывая, но каждое создание делало это только один раз за ночь. Были, правда, еще приметы, например, в тех домах, порог которых переступал кто-то из главной свиты, целый год царили достаток и довольство. Если везло таверне — весь год пиво было вкусным, а зал — необыкновенно уютным, защищающим даже от злых бурь и злых чар!

Звездочет мог благословить человека, если смотрел ему в глаза, мало кто, правда, выдерживал абсолютно черный взгляд; Чародей — наброшенным на счастливчика плащом, сам Чародей, однако, становился тогда совсем невидимым и пропадал. Загулявшие на праздник очень радовались, если находили поутру прорехи в своих плащах и куртках — лоскуты собирал для своего наряда Ловчий.

Каждый из них был несомненно волшебным, но ни капли не сказочным, а вполне настоящим. Правда, кто бы откликнулся помочь мальчику, требующему дела в праздничную ночь?..

Руэри решительно отогнал подступающее отчаяние — кого-нибудь он обязательно уговорит! Не зря ши поднимаются сюда, в Верхний мир! Зачем-то же приходят? Наверное не просто спеть новые песни!

Он договорился с мальчишками — Виллемом и Фаррелом — встретиться на закате, чтобы вместе пойти навстречу ши. Руэри, конечно, ничего не боялся и один, как можно, ему уже восемь! Но с друзьями было спокойнее.

Руэри собрался с духом, глядя на алеющее небо, в воздухе уже проносились первые ноты мелодии, которую трудно было назвать земной. Иногда мальчику казалось, что звуки нижнего мира повисают на всех ушах, домах и заборах, которые их слышат, а потом тренькают целый год невпопад. Это бы лучше объяснило особенный, почти говорящий ветер, чем предполагаемое мамино колдовство.

Мальчишки маячили возле приметной дырки в заборе, стоящем вокруг большого пустыря — бывшего участка Эгни Старого, до того, как он стал Эгни мертвым, а после ни один из разъехавшихся по деревням округи сыновей не пожелал принять во владение явно проклятый дом. По крайней мере, так говорили в деревне, сам Руэри, разумеется, никаких сыновей вовсе не видел — это происходило задолго до его рождения, а может, и до рождения матушки, она всегда рассказывала об этом коротко и размыто.

Никакого Самхейна было не надо, чтобы обходить покосившуюся лачугу десятой дорогой, и все равно её окна, казалось, следили за тобой, а порог пришамкивал, будто старик нижней челюстью, примериваясь, как бы половчее тебя сожрать. Руэри никогда не был страстен до глупого риска, а потому не совался на участок вовсе. Виллем и Фаррел подбивали его на это с прошлого Самхейна, когда они познакомились, но пока Руэри был стоек — мать предупреждала его от хождения по земле мертвого.

— Ну чего ты копаешься? — Фаррел, как обычно, страстно желал залезть в самое пекло как можно скорее. — Скоро уже закат! Пора ловить твоего чудотворного ши!

— Да-да, пора ловить, — Виллем был крупнее и Руэри, и Фаррела, улыбался медленно, будто заторможенный, часто повторял за кем-нибудь самые понравившиеся слова.

— Не говорите так, будто он зверь! Вы же их видели! Нам нужен не зверь, нам нужен какой-нибудь волшебник! — сердиться на товарищей было невозможно, но Руэри старался вложить в их головы верное представление о происходящем. — План такой: добиваемся, чтобы нас заметили, и просим помочь моей маме и моему папе!

— Заметано! — Фаррел хлопнул кулаком о ладонь.

— Да, — поддержал Виллем, хотя и не так бодро.

— Лучше обращаться к кому-то из основной свиты: Церемониймейстер, Ведунья, Ловчий, Чародей, Швея или Звездочет, а зверей обходить! — Руэри оглядел свой маленький отряд, приметил тщательно спрятанную скуку, но повторил в сотый, наверное, раз. — Звери совершают одно чудо за ночь, случайное, говори с ними или не говори! А нам нужна помощь!