Страница 8 из 10
- Рим, пожалуйста, помой его, а?! Я… я тебе заплачу! – засуетился, перетряхивая в поиске кошелька брошенные на кресло скомканные джинсы. На пол звонко рассыпались монеты, упали ключи, початая пачка "Контекса"
Римма кивнула на фиолетовый картонный квадратик и хмыкнула:
- ХХХL? Кажется, кто-то себе льстит. И не поздновато ли ты спохватился?
- Может, хватит уже? И так тошно, - Влад сел на кровать и, поставив локти на колени, обхватил голову руками. Спесь сошла, выяснять отношения, что-то доказывать больше не было ни сил, ни желания. - Рим, пожалуйста, помой его. Я же правда не умею ни черта. Я же его уроню.
- Ну вот что с тобой делать, Злобин? – цокнула Римма и, толкнув дверь, понесла ребенка в ванну. – Со мной пошли, посмотришь.
- Вот, видишь? Ничего сложного, - ловко орудуя руками, Римма отмывала ребёнка под тёплой струёй воды - тот недовольно трепыхался, но орать перестал. Обернув мальчика пелёнкой, девушка вышла из ванной, бесцеремонно сунув в руки Влада обделанный подгузник. – Выкинь.
Влад взял памперс двумя пальцами и скривился. Так и нёс до мусорного ведра, держа на вытянутой руке, словно гранату.
Пацаны, распивая пиво в большой комнате, вытянули шеи, с интересом наблюдая за его манипуляциями. Беззаботные, счастливые… Ещё вчера Влад сидел с ними, а уже сегодня…
Вот уж верно говорят, что никогда не знаешь, что день грядущий нам готовит.
- Короче, я вот тут тебе написала, что купить надо. Смесь, салфетки, подгузники, - удерживая ребенка на согнутой в локте руке, Римма протянула обгрызенный кусок листа. – В аптеке круглосуточной всё это есть, как развести смесь - на упаковке прочитаешь. Покормишь его сразу сейчас и часов в пять утра.
- Как это в пять? Я же не проснусь! – снова ужаснулся Влад.
Кажется, он весь вечер только и делал, что ужасался.
- Не волнуйся – ты точно проснёшься, - усмехнулась Римма и всё-таки всучила ему ребёнка.
Дыхание спёрло, сердце заколотилось где-то в горле, перекрывая живительный кислород. Боясь ненароком уронить, прижал к себе маленькое тельце. Крошечный. Какой же он крошечный..
- Смотри, на обратном пути, когда из аптеки пойдёшь - ко мне зайди, передам кое-что из Стёпкиной одежды, всё равно он из этого давно вырос, - натягивая балетки, пробурчала Римма.
- Рим, а… что мне делать-то с ним вообще?
- Так я же тебе сказала: на обратном пути когда пойдёшь…
- Да я не об этом. Потом. Что мне с ним потом делать? Завтра? Ты же придёшь к нам утром, да?
- Извини, Владик, но я к тебе нянькой не нанималась. Андрюша меня и так убьёт, что я тут так долго у вас проторчала. Вон, - сунула ему под нос жужжащий телефон, - трезвонит.
- Рим! Но я реально не знаю… - неуклюже перехватив копошащийся свёрток, вскинул на неё взгляд, полный молчаливой мольбы.
Римма тяжело вздохнула и покачала головой:
- Заварил кашу – вот теперь сам и расхлёбывай. Мне пора, - аккуратно прикрыв за собой дверь, торопливо побежала вниз по ступенькам.
- Здарова, папаша! – бодро поприветствовал Бабон, почёсывая свисающее над семейными трусами белёсое пузо.
- Да тише ты! – шикнул Влад, обернувшись.
- А, спит, что ли?
- А разве не слышно?
Склонившись над огромной кружкой крепкого чёрного чая, Влад устало потёр воспалённые глаза. Он не спал целую ночь, ни одной секунды.
Когда он пришёл из аптеки, сразу развел молочную смесь как было сказано в инструкции, кое-как покормил ребенка, и тот даже сладко заснул в своей переноске. Влад уже было решил, что, в принципе, ничего сложного нет – вон, лежит себе, сопит, но потом началось что-то невообразимое! Пацан проснулся и начал орать, да так, что уши закладывало! Выгибался дугой, весь покраснел, а потом его вырвало и он обделался, перепачкавшись целиком, по самую шею! Превозмогая тошноту и стараясь не смотреть, что именно он сейчас трогает руками, Влад использовал половину пачки салфеток, прежде чем кое-как убрать следы пахучего бедствия.
Паника – вот что он чувствовал. Огромная, всепоглощающая паника. Что делать? Как быть? Как его заткнуть?
Он истерично тряс перед лицом младенца погремушкой, пытался вновь проделать трюк с телефоном, безрезультатно намеревался снова его покормить и засунуть в беззубый рот пустышку. Всё было бесполезно – ребёнок орал ещё громче, доводя Влада до исступления.
Видит Бог – в какой-то момент он был готов шагнуть в окно, лишь бы не слышать этого душераздирающего вопля.
- Да что тебе нужно, чёрт возьми!? Чего ты хочешь? - кричал он, испытывая чувство стыда, что требует от ребенка невозможного.
Он понимал, что мальчика что-то беспокоит, может, он хотел к маме или у него что-то болело, но как распознать, чего именно хочет трёхмесячный ребенок, тем более, когда ты видишь его впервые в жизни?!
В конце концов Злобин переборол страх и взял младенца на руки; неуклюже укачивая, даже пытался спеть колыбельную, какие-то обрывки из далёкого детства: "баю-бай, не ложись на край...", только вместо утешающих слов лились фальшивые вопли с нотками истерики, которые напугали ребёнка больше, чем успокоили.
Всё было бесполезно!
Наступил рассвет, проснулись первые трамваи.
Пацан плакал без преувеличения три с лишним часа и уснул только утром, когда окончательно выдохся. Орал, орал – и вдруг замолчал. Раскинув в стороны руки и ноги, умиротворённо засопел, как будто ничего и не было.
Новоиспеченный папаша мог ему только позавидовать - бледный, с трясущимися руками выполз на кухню, психуя из-за каждого громкого звука. Он был готов придушить дворника, который, размахивая лысой метлой, то и дело задевал металлическое ведро.
Каждый звук – ржавым лезвием по нервам, постоянно казалось, что за стеной раздался плач, что ночной марафон вот-вот продолжится.
Кто сказал, что дети это счастье? Дети – это ад!
- Слушай, а чего он так орал? – не понижая тон спросил Бабон, и Влад был готов разбить о его голову кружку.
- А я откуда знаю? Знал бы - успокоил, – огрызнулся, отхлёбывая чай. Даже этот звук показался ему оглушающим.
- Жесть вообще, я тоже нифига не спал, - грохнув дверцей холодильника, пожаловался Антон.
- Ты не спал, потому что всю ночь в «доту» рубился! И не греми ты так!
Бабон обернулся, удерживая в руках тронутый плесенью кусок сыра:
- Слушай, я, конечно, всё понимаю – сопляк тебе вынес мозг и все дела – но так-то это моя квартира.
- Ладно, извини, бро, ну просто сам понимаешь… - Влад окончательно поник.
Обхватив голову руками, уставился на остывающий чай. Аппетита совсем не было, как и надежды на счастливое будущее. А если этот малец действительно его сын? И вдруг эта чокнутая скрылась с концами? Что тогда будет?
- Да я понимаю – засада ещё та, - приземлился рядом Бабон, обдав амбре из выпитого вчера пива. Опрокинув заляпанную банку, "на глаз" сыпнул в кружку растворимый кофе, неторопливо добавил несколько ложек сахара. – Может, в эту… как её – опеку позвонить?
- Сегодня воскресенье.
- Да чёрт его знает, как они там пашут, - плеснул кипятка и, громко ударяя ложкой о стенки кружки, принялся тщательно размешивать напиток.
Солнечный свет заливал захламленную кухню: плита в пригоревших ошмётках, грязные разводы на дверцах гарнитура, заваленная посудой раковина. Раньше на всё это Владу было наплевать – вернее, бардак его раздражал, но он давно перестал бороться с безалаберными соседями, а вот сейчас почему-то задумался, что если вызывать службу, это же они увидят, в каком сраче они обитают. Стыдно.
Да и как объяснить эту нелепую ситуацию? А вдруг на него вообще повесят кражу чужого ребенка! Кто знает, может, эта психопатка его действительно у кого-то стащила, а потом решила избавиться вот таким образом!
Нелепо, да, но вообще вся эта история не отличалась какой-либо логикой.
- А Риммка что, не поможет? Хотя бы до завтра, - всё ещё размешивая кофе, спросил Бабон.