Новизна хуже старины

Последний раз я был в парке около трех лет назад, когда еще не было этой истории с Эдуардом Лиановским. А после того мне стало не до посещений каких-либо общественных мест. Я вошел внутрь и направился в сторону Крестового пруда, где располагается полуразрушенный «грот» — то бишь, красная стенка с белыми колоннами под мостом, окруженная кустами. Неподалеку находится белая элегантная беседка, где отдыхал еще император Петр Первый. Возле нее я заметил какую-то девушку, показавшуюся мне знакомой. Я подошел к ней — это была Раиса. Она стояла, пристально глядя на бюст Петра Великого, стоявший прямо посередине беседки.

— Добрый день, Раиса. Почему вы не на работе?

— Здравствуйте, Александр Иванович. У меня начался отпуск, — ответила она, оторвавшись от рассматривания монумента. — Вы все еще расследуете ваше дело?

— Да… Но у нас возникли сложности.

Она посмотрела на меня с легким интересом.

— Что же случилось?

— Невозможно понять, кто же приезжал к Сергею с целью подставы. Мы просмотрели записи с камеры видеонаблюдения, и ничего не ясно.

— Разберетесь. Я верю в это. Давайте немного прогуляемся. Смотрите, как здесь хорошо, — я подал ей руку, и мы пошли по мосту через Крестовый пруд. Зеленые просторы наводили нас обоих на какой-то романтический лад; мы уже не говорили о расследовании, а просто беседовали о жизни.

Девушка из Калининграда, дочь инженера и секретарши, простых людей, ставшая в Москве судебно-медицинским экспертом… Знавшая с малых лет, чего она хочет от жизни (правда, сначала-то она училась на врача, но случайная встреча с Сергеем Павловичем в метро привела ее в наш отдел полиции) — поэтому учившая на «отлично» только любимые предметы: биологию, физику, химию… Она совершенно не такая, как те девицы, к которым подходят слова «Девочка должна…»: глупые, наивные, любящие розовый цвет и слащавую поп-музыку вроде Селены Гомес или Джастина Бибера… Спросите, откуда мне известны такие факты? Это довольно просто: я люблю иногда после работы (дома совершенно другая атмосфера, нежели на моей тяжелой работе) заглянуть на кое-какие сайты, где интересно и доступно описываются житейские психологические ситуации. Там я и прочитал о таком явлении, как «гендерные стереотипы». Честно говоря, никогда не одобрял подобного воспитания, и, будь у меня дети, я бы сказал им: «Жизнь ваша, и делайте с ней, что хотите». Но я убежденный чайлдфри. Они разумные люди: живут для себя и не обращают внимания ни на кого. Мне близка их позиция. Найти любимую женщину — это святое, но детей заводить вовсе не обязательно. Смешно слушать, что в старости никто не подаст этот пресловутый стакан воды.

Нет, Раиса не такая, как обычные девушки. Умная, проницательная, словно видящая тебя насквозь… Красавица в бело-голубом платье. Ни с одной из своих девушек мне не было так легко и свободно, как с ней. Все они были словно под влиянием стереотипов — такие, как я недавно описывал, или же наоборот — пытались откреститься от своего пола и слегка перегибали палку — а мне была нужна совсем не такая женщина, а похожая на Раису. Всю жизнь я просто-напросто развлекался с красивыми девушками, и ни одна из них не запала мне в душу, и вот я наконец нашел такую в нашем отделе полиции. «Но, боже мой, — с грустью подумал я, — она ведь жена Маликова, и нам никогда не быть вместе». Однако Маликов в церкви, все время молится за упокой души Вадима… Может быть, у меня есть хотя бы небольшой шанс? Это не комильфо — отбивать жену у мужа, но я ничего не мог с собой поделать. И досталось же Владимиру такое сокровище… Я хоть и говорил сам себе, что не осуждаю его, но все же еще отношусь к нему с легким пренебрежением.

— Расскажите и вы что-нибудь о себе, — донеслось до меня.

— Ну, я родился в семье военного: отец был отставным майором, мать — учительницей в институте. Нет, вовсе не в том, где я учился. Я в молодости хотел быть юристом: очень любил обществознание и даже окончил юридический факультет, но потом поступил в спецназ ФСИН, а затем сюда. Так бы и остался заместителем Вадима, но, к сожалению, он погиб, и вот я стал начальником здешнего следственного изолятора.

— Царство ему небесное, — перекрестилась Раиса.

— Вы верующая?

— Иногда вспоминаю о боге, но не часто. Понимаете, я после того, как Володя ушел в церковь, полюбила философию. Вот мне и пришла в голову мысль: если бог такой могущественный, как его описывают в своих книгах старые авторы, почему же тогда в мире есть войны, насилие или хотя бы возможности создавать фальшивые дела, как в вашем случае? Вы согласны?

— Не могу сказать. Я тоже атеист, как и вы, но по другой причине. Отец мой всегда твердил, что религия — «опиум для народа». Не ругался за проявление религиозных чувств, но явно не одобрял их. Правда, я и сам не стремился к вере.

— Атеизм генетически, что ли, передается? — рассмеялась она.

— Не совсем, — не принял я ее шутку. — Я же сказал, что отец называл религию опиумом для народа, и это отразилось на мне. Дети ведь отлично запоминают слова родителей.

— «Она облегчает его страдания», — процитировала она конец всем известного изречения Карла Маркса. — Это тщательно замалчивали в советскую эпоху. Видите, к чему приводит утаивание информации? Миллионы людей стали атеистами, церковь считали чем-то вроде «врага народа».

— Раиса, вы такая умная, что я на вашем фоне кажусь идиотом… — она опять рассмеялась.

— Прошу вас, Александр Иванович, не надо этих комплексов. Они мешают людям жить.

Да, она абсолютно права. Но от них никуда не денешься, если только не обратишься к психологу. Однако это в России такая редкость… к ним обращаются лишь тогда, когда уже совсем все плохо, а идти к ним ради избавления от комплексов считается бредом.

Мы еще некоторое время гуляли вдоль пруда, но тут меня отвлек звук, оповещающий о новой эсэмэске. Она оказалась от Николая: тот сообщил, что смог выяснить, кто был этот человек на дорогой машине. Некий Павел Горский. Хотя бы одна хорошая новость за весь день… Я уже собрался было отправиться по адресу, который был указан Николаем в сообщении, но тут Раиса, заметившая эсэмэску на экране моего телефона, внезапно спросила:

— Кстати, вам известно, куда делся героин?

Меня словно обухом ударило по голове. Это же такая важная улика, а ни я, ни Алексей не знаем, где она находится! Вот же мы оба дурака сваляли… Конечно, пережитое: анонимка, шокирующие факты об истинной сущности Шевченко — выбили меня из колеи, но неужели настолько, чтобы забыть об основной улике?!

— Боже ты мой… Как же я мог забыть об этом? — я схватил руку девушки и поцеловал (в знак благодарности, разумеется, а не чего-либо крамольного). — Раиса, вы чудо! Спасибо вам за то, что напомнили про героин.

Я помахал ей рукой и побежал к выходу из парка — слава богу, что он располагается неподалеку от места моей работы: необходимо пройти улицу, затем проезд и свернуть в другую улицу. Мне очень нужно допросить Сергея о таинственно исчезнувшем героине: но он не говорил мне, куда он делся после обыска его квартиры. Да, если бы эта умная девушка не напомнила мне об этом, мы с Алексеем и не вспомнили бы о том, куда же он пропал! Ну, или вспомнили бы, но было бы уже поздно!.. И почему я сам не догадался расспросить Сергея?

Все было как всегда — довольно спокойно. Правда, Наумов, увидев меня, начал что-то говорить о том, что я стал пропускать работу, но мне было не до того. Я только раздраженно отмахнулся от него и попросил, чтобы он вместо чтения морали вызвал Сергея в комнату для допросов. Скоро Наумов привел его.

— Куда девался героин? — вот как мне было интересно: даже не поздоровался с ним! А, впрочем, много чести!

— Не знаю. Коллеги увезли его в отдел полиции, — видя мое сомнение, он собрался было опять сказать свою любимую фразу, доводящую меня до белого каления, но я зажал уши (видит бог, не могу ее слышать) и поспешил изобразить на лице доверие к его словам.

Нет, все-таки надо поговорить с этим Альбертом Хайруллиным. Что-то здесь не так, я чувствую это. Хорошо, что не было никаких дел, требующих моего присутствия, так что всю работу можно свалить на Наумова, а самому поехать в ОВД.