Убийственная красавица

— Я тут хотел попросить тебя забежать к нам в субботу днем на несколько часов, чтобы составить моей жене компанию, — перебил он, как будто не расслышав. — Мне надо будет отлучиться, а ты же знаешь, что Фиона не любит оставаться одна.

— Да, конечно, — ответила Далила, хотя ничего такого она не знала. Все предыдущие разы Фиона едва обмолвилась с ней парой слов. Скорее это походило на присмотр няньки за младенцем, к тому же довольно жутковатым. Она бы ни за что не согласилась, если б мистер Гамильтон не платил ей двадцать долларов в час. — Он хочет, чтобы я пришла к ним в субботу, — начала она, вешая трубку, но бабушка уже повернулась к ней спиной.

Во двор въехал автомобиль. Далила молча помолилась, зажмурившись.

— Всем привет, — прокричала с порога Кэрри. — Есть кто-нибудь живой?

Далила испустила глубокий вздох облегчения. Мать вернулась живая и невредимая. Она не попала в аварию и не стала жертвой маньяка. И не важно, что ее не было дома почти шесть часов, что она никому ничего не сказала и даже не позвонила предупредить, что ее не будет к ужину. Главное, что она вернулась.

— Где ты была, черт тебя побери? — прорычала Роуз, решительным шагом входя в гостиную. — Мы чуть с ума не сошли от волнения!

— Не валяй дурака, — ответила Кэрри, нетерпеливо отмахнувшись от матери. На ней были облегающие брючки в красную и белую клетку и облегающая белая майка. Длинные платиновые локоны свободно рассыпаны по плечам. Между ремешками красных босоножек на высоченных шпильках виднелись красные ногти.

— Я же говорила, что могу задержаться. — В руке Кэрри держала большой коричневый пакет. — Ну хватит злиться! Я купила вам подарки.

— Где ты была? — спросила Далила.

— В «Блумингдейлз»,[22] — промурлыкала Кэрри, открывая пакет.

В «Блумингдейлз»? — повторила про себя Далила. Ближайший «Блумингдейлз» находится в Форт-Лодердейле.

— Ты ездила в Форт-Лодердейл?

— Мне захотелось купить моей девочке какую-нибудь милую вещичку. — И она вытащила из сумки голубой хлопчатобумажный свитер и приложила его к своей шарообразной груди.

Далила никогда в жизни не видела такого красивого свитера.

— Классный. — Она с жадностью протянула руку, рассматривая фирменный лейбл.

— Надеюсь, ты не забыла про мои таблетки? — сказала Роуз.

— Разумеется, забыла! — Кэрри порылась в своей красной кожаной косметичке и бросила матери маленький пластмассовый пузырек.

— Хорошо, что они не сразу мне понадобились.

— Пожалуйста! — хмыкнула Кэрри.

Далила проверила размер и ощутила болезненный укол в сердце.

— Кажется, он мне немного маловат, — разочарованно прошептала она, чувствуя, что вот-вот разревется.

— Это средний размер.

— А у меня большой.

Мать улыбнулась:

— Значит, у тебя будет стимул сбросить несколько фунтов. — И она взяла у нее свитер. — А пока я его сама поношу. Так что здесь произошло? Я что-то пропустила?

— Пропала Лиана Мартин, — сказала Далила, глядя, как мать укладывает свитер обратно в пакет.

— Что значит пропала?

— Шериф Вебер сказал, что никто не видел ее со вчерашнего дня.

— А когда это ты говорила с шерифом Вебером?

— Сегодня вечером. Бабушка Роуз сильно беспокоилась за тебя и отправила меня на поиски.

— Ну ты даешь, мама! — раздраженно сказала Кэрри. — Я же говорила, что могу задержаться. Зачем сеять панику!

— Ты не сказала, что поедешь в Форт-Лодердейл.

— Это было спонтанное решение. К тому же я уже большая девочка и не должна во всем перед вами отчитываться.

— Мне не нравятся эти штаны, — вместо ответа сказала Роуз.

— Надо позвонить шерифу Веберу, — вмешалась Далила. — Сказать, что ты вернулась.

— Почему тебе не нравятся эти штаны?

— Потому что они тебя полнят, — сказала Роуз.

— Вот как?

— А по-моему, они тебе очень идут, — высказалась Далила, вставая на сторону матери.

— Вы только посмотрите, кто это говорит, — фыркнула Роуз.

— Как поживает шериф Вебер? — спросила Кэрри. — Он переживал из-за меня?

— Во всяком случае, попросил, чтобы я позвонила ему, если ты не вернешься к полуночи. Кажется, он обеспокоен из-за Лианы.

— Из-за Лианы?

— Из-за Лианы Мартин, — напомнила Далила.

— Это дочь Джуди Мартин, — встряла Роуз. — Вот уж действительно красивая женщина.

— Ты так думаешь? — спросила Кэрри. — Мне ее внешность всегда казалась посредственной. А ты как считаешь, солнышко?

— По-моему, ты намного красивее, — ответила Далила, впрочем, не совсем уверенная, в своих словах.

— Спасибо, мой ангел. Вот видишь, мама? Далила считает, что я гораздо красивее Джуди Мартин.

— Что это у тебя на подбородке, прыщик? — спросила Роуз.

— Что? Где? — Кэрри немедленно бросилась к маленькому зеркалу в прихожей. — Что ты несешь? Нет здесь ничего.

Далила усмехнулась и пошла на кухню. «Теперь всю ночь будут пререкаться», — думала она, набирая номер шерифа. Она сообщила ему, что мать вернулась и что ей очень неловко, что она причинила ему столько ненужных беспокойств.

— Про Лиану что-нибудь известно? — напоследок спросила она.

— Ничего, — сухо ответил он.

— Ничего, — повторила она, прислушиваясь к перепалке, доносившейся из соседней комнаты. Несколько секунд она слушала, потом открыла ближайший ящик, вытащила оттуда ложку, придвинула к морозильной камере белый плетеный стул и прямо из контейнера стала доедать остатки мороженого.

6

Дневник убийцы

Память поразительная вещь. Воспоминания формируют нас, создавая фон для повседневной жизни, предпосылки наших поступков зачастую предопределяют наши сомнительные решения. То, кем мы являемся сегодня, неразрывно переплетено с воспоминаниями о том, какими мы были вчера и еще раньше. Все это будто нити большого узорчатого гобелена — какие-то яркие эпизоды из прошлого, выхватывающие, как луч прожектора, недавние наши разочарования, первую любовь. Или ненависть. Выдерните одну нить — гобелен распустится. Кто, как и с кем обошелся; любимые блюда; многочисленные навыки, которыми мы сумели или не сумели овладеть; любимые фильмы; музыка, под которую мы когда-то танцевали; кинозвезды, которыми мы восхищались, и политики, которых мы недолюбливали — если мы не сможем вспомнить таких простых вещей, то кем же мы тогда станем?

Нас формирует наша память. Без нее мы были бы обезличены и не имели бы ровным счетом ничего.

Эти несчастные создания, пережившие собственную память и теперь рыдающие от одиночества в больничных коридорах, рыдают не от боли в печени или желудке. Это агония людей, забывших о том, кто они, и их уши тщетно пытаются услышать в этих воплях звук знакомого голоса. Они живут в нескончаемом настоящем, а это и есть ад.

Я не хочу дойти до такого. Надеюсь, что, если когда-нибудь у меня разовьется болезнь Альцгеймера или еще что-нибудь похуже, у кого-нибудь хватит ума приставить мне дуло к виску и спустить курок. Думаю, Лиана Мартин была бы счастлива оказать мне такую услугу, но, к сожалению, ей не представится такая возможность.

Все то и дело твердят, что жить надо сегодняшним днем. Думаю, это добрый совет. Не забывать вчерашнее, но жить сегодняшним. Да, леди и джентльмены, это мой новый девиз. Надо было сказать об этом Лиане Мартин. Живи сегодняшним днем, Лиана, прошлого не воротишь, а что будет дальше — одному Богу известно.

Хотя нет. Не совсем так. Мне известно, что будет дальше.

Еще твердят, что каждый день надо проживать так, как если бы он был последним в твоей жизни. Еще один добрый совет, хотя не думаю, что Лиана Мартин оценила бы его по достоинству.

Интересно, о чем она вспоминала прошлой ночью и какие это были воспоминания — счастливые или печальные? И смогла ли она найти в них утешение? Лично у меня предостаточно неприятных воспоминаний. Например, в пять лет мне чудом удалось не утонуть в соседском бассейне. У Робби Уоррена был день рождения, а моя мать оказалась слишком занята и не могла пойти со мной, так что меня отвела туда тетя, не вылезавшая из нашего дома. До сих пор вижу, как она флиртует с отцом Робби Уоррена возле бассейна, запихивая в рот тартинки.[23] Вы любите тартинки? Я очень. Их мажут маслом — м-м-м! Поэтому-то они и такие вкусные.

22

Американская сеть дорогих универмагов.

23

Тартинка — французский бутерброд.