Мир, в котором я теперь живу

Ты не поверишь – меня уважали за постоянство, хотя тогда, как и сейчас, мужчина ошибочно полагал: чем больше у него женщин – тем круче он как мужчина. Ветераны, бывало, говорили обо мне, имея в виду мое «постоянство»: его бы отцу – у сына поучиться. Правда, понятно это было не всем. Как-то, один из моих товарищей сказал мне:

«На твоем месте – любой бы переспал со всеми женщинами мира. И они бы еще дрались между собой за право провести с ним ночь».

А я ему ответил на это:

«Видишь ли, я считаю, что настоящий мужчина – это не тот, который покрыл всех женщин мира, словно какой-то жеребец, а тот – кто сделал счастливой хотя бы одну».

Возразить на это было нечего – так что больше никто не лез ко мне с такими разговорами.

И вот однажды, мой друг совершенно случайно услышал, как молилась Афродите та, кого он считал моей женщиной. О чем она молилась, рассказывать не буду – думаю, и так понятно. В общем, услышав эту молитву, он сделал единственный вывод, какой можно было сделать – я с ней не сплю. А если я не сплю с таким совершенством – то что? Наверно, мне для этого дела нужен мужчина. И стоило ему подумать обо мне так, как ему захотелось стать этим мужчиной – физически меня захотелось. Впоследствии, он не раз говорил, что одной своей недостойной мыслью сломал мне всю жизнь. Ненавидел себя за это. И переубедить мне его не удавалось, как ни старался. А самым странным в этом было то, что он вообще меня возжелал. Потому что, в силу своей природы, не способен на это так же, как и я. Наверно, Ее Величество Любовь просто над нами подшутила. Хотя… если бы ему действительно хотелось соития со мной, мне кажется, он бы что-то сделал для того, чтобы эта близость у нас случилась.

Я долгое время ничего не замечал, каюсь, но другие, в отличие от меня – заметили практически сразу. Вполне естественно, что мой друг после этого стал объектом грубых солдатских шуточек на тему: и как же тебя так угораздило? Он же у нас мужиками не интересуется. Что же ты теперь с этим делать-то будешь? Ну, ты понимаешь – обороты и выражения я, конечно, смягчаю, но смысл такой. А он у меня горячий был, взрывной – чуть что, бросался в драку. Вот и стали у него со временем соответствующие украшения на лице появляться. На путь прозрения я встал в тот день, когда, задав ему в очередной раз вопрос о том, с кем и что он опять не поделил, понял – мой друг мне врет.

В общем, забил я на приличия (в те времена считалось неприличным лезть человеку в душу против его воли, как и откровенничать на слишком уж личные темы), и попытался выяснить, что происходит, у него. Бесполезно: да со мной все в порядке, да тебе кажется – ничего другого я от друга не добился. Ага, кажется – особенно фингалы у него на лице. Тогда я задал тот же вопрос товарищам из нашего ближайшего окружения. И от каждого услышал в ответ примерно следующее: я не вправе отвечать тебе на этот вопрос. Никто, кроме него – не вправе. Просто взять и приставить к нему соглядатаев, я себе почему-то не позволил – это было уж слишком.

Мы тогда как раз отправились ставить на место зарвавшихся жителей одного города. Чтобы ты понимала – достали до печенок они не только меня, но и своих ближайших соседей. Кстати, любители мараться в дерьме, которых мы с моими орлами в капусту покрошили, еще когда отец был жив, как раз оттуда родом были. Знаешь, я этот гребаный город все-таки сравнял с землей и не жалею об этом. Как бы там ни было – именно он отнял у меня отца, и семейную жизнь моих родителей разрушил тоже он. Мне многие люди раньше рассказывали, что до того, как отец попал туда, еще юношей – мужчинами он вообще не интересовался. Отец в юности был красивым парнем, и попал туда не как гость… в общем, не хочу я об этой мерзости говорить. Эти уроды подсадили его на любовь через задницу – и они за это заплатили. А те, кто остался тогда в живых, еще должны были поблагодарить меня за то, что я всего лишь продал их в рабство, а не приказал распять, как мне того хотелось. В конце концов, заносчивым ублюдкам не мешало на собственной шкуре почувствовать, каково это – когда ты целиком находишься в чьей-то власти и ничего не можешь с этим поделать. Но что-то я отвлекся.

Странности у моего друга, между тем, прогрессировали. Как-то вечером, во время обычных наших мужских посиделок, я заметил, что он ничего не ест и не пьет. К тому времени мой друг стал похож на бледную тень самого себя – похудел, осунулся. Покрасневшие глаза лучше всяких слов говорили о бессоннице. Честно говоря, анализируя его поведение, я пришел к выводу, что он влюбился. Понять в кого, мне не удалось – сколько ни наблюдал за ним, когда мы проводили время в обществе веселых подруг, ни разу не заметил, чтобы на какую-то из них он как-то по-особенному смотрел. Да и в голове не укладывалось – чтобы какая-то женщина не захотела моего друга. Высокий (даже высокого по тем временам меня он был на пару пальцев повыше), красивый, обаятельный, остроумный, о людях вроде него сейчас говорят – душа компании. А эти его живые, проникновенные глаза? Ваш народ называет такие – очи черные. В нем, пожалуй, даже было что-то экзотическое, чужеродное – не свойственное нашему племени. Недаром же бывшие враги в последующем его так часто за одного из своих принимали? В общем, не захотеть моего друга женщина могла лишь в единственном случае – если ее угораздило захотеть меня. Как бы там ни было – я ничего понять не мог, и это, в каком-то смысле, выбивало почву у меня из-под ног.

Короче говоря, когда я заметил, что он ничего не ест и не пьет, молча взял с блюда кусок жареной дичи и протянул ему: мол, на, ешь. Под моим взглядом ему ничего другого не оставалось, кроме как съесть его. Но не прошло и нескольких минут, как мой друг подорвался на ноги и побежал в кусты, где его вырвало. Наверно, это стало для меня последней каплей. Я взял за шкирку своего брата, который тоже там присутствовал (мы считали себя братьями по отцу). Ну, как взял за шкирку – кивнул и сказал: «Отойдем».

Когда мы с ним отошли на достаточное расстояние от костра, вокруг которого все сидели, я внушительно, как мне казалось, посмотрел ему в глаза:

«Значит, так. Сейчас решается ответ на вопрос: брат ты мне или не брат. Ты знаешь, что он мой друг. И знаешь, что друг для меня – не пустое слово. Я знаю – мужчинам трудно говорить о таких вещах, не приучены мы к этому. Поэтому я тебе помогу. Наблюдая за ним, я пришел к выводу, что он влюбился. Скажи – я прав?».

Мой брат только кивнул на это.

«Хорошо. Тогда следующий вопрос – в кого? Кто она?».

Он отвел глаза в сторону:

«Как бы тебе сказать… Дело в том, что это не она – это он».

«Ты хочешь сказать, что мой друг влюбился в мужчину?».

Снова – кивок. Это было для меня… странно. Никогда не замечал за своим другом тяги к мужчинам. Но, как говорится – с кем не бывает. Прискорбно, конечно, но не смертельно.

«Ладно, допустим. Тогда – кто он? Кто из нас настолько гад бессердечный, что в упор не видит, какой замечательный у меня друг?».

На это брат посмотрел мне в глаза и просто сказал:

«Ты. Он по тебе сохнет».

Честно скажу – в первый момент я не поверил. Ну, было такое неоднократно, что мы и купались вместе голышом, и спали в одной кровати, по той простой причине, что другой поблизости не наблюдалось – да если бы мой друг испытывал ко мне физическое влечение, я бы, наверно, заметил? Все это я озвучил брату. Тот покачал головой:

«Ты можешь не верить – но это так. Нам, кто за этим наблюдает – самим удивительно. Раньше, и в самом деле, он не смотрел на тебя так. И сейчас, после того, как парни доставать его начали, старается не смотреть – но у него не всегда получается».

Вот, можно сказать, только после этой его фразы я и поверил, к тому же вспомнилось, с каким внутренним напряжением мой друг смотрел мне в глаза, когда я выспрашивал его о том, что с ним происходит.

Ну, что я могу сказать? Когда-то подобная угроза уже маячила перед моей задницей. Видимо, с моей смазливой рожей нереально чего-то такого совсем в жизни избежать. Не поверишь, сперва – я даже что-то вроде облегчения почувствовал: только и всего? Вот придурок, неужели он думает, что мне для него задницы жалко? Даже подумалось, что с другом будет намного проще, чем было бы с тем же отцом – по крайней мере, сдерживать в себе рвотные позывы совершенно точно не придется. Мне даже весело стало.