Страница 6 из 8
Казалось, замок отпирается с жутким скрежетом. Алехандро несколько раз замирал, бросая взгляд туда, где на стене лежало пятно света из караулки. Никакого движения, ни малейшего звука. И наконец решетка качнулась вперед.
Алехандро выскользнул из камеры и спрятал ключ в карман. Прижимаясь к стене, он бесшумно двинулся к караулке.
Картина, представшая перед ним, была полна самого умиротворенного покоя, какой только можно себе представить в помещении охраны гауптвахты. Свет масляной лампы отражался в округлых боках пустой бутылки, рядом с которой выстроились ровно, точно на плацу, три стакана. Еще несколько бутылок валялось под столом. Солдат дремал на табурете, привалившись спиной к стене, вытянув ноги и свесив голову на грудь. Руки были сложены на объемистом животе. Комнату оглашал уютный храп.
Алехандро охотно обошелся бы без того, чтобы нарушать идиллию, но выбора не оставалось. Он тихо вошел в караулку, взял приставленное к стене ружье и прервал мирный солдатский сон ударом приклада. Солдат повалился на пол, не издав ни звука.
Первым решением Алехандро было запереть оглушенного охранника в своей камере, но ему тут же пришла в голову идея получше. Он приметил закрытую на засов дверь напротив караулки. Там оказалась кладовая, куда свалили все барахло, для которого не нашлось более достойного места. Среди хлама отыскались веревка и тряпка — в самый раз, чтобы связать охранника и заткнуть ему рот. После этого Алехандро оттащил солдата в кладовку, устроил его на поломанных корзинах и запер дверь снаружи.
Теперь оставалось только выбраться наружу.
Алехандро вернулся в караулку и осторожно выглянул из окна. Оно выходило в тупик: прямо напротив поднималась глухая стена. Дверь находилась за углом, и фонарь, висевший над входом, освещал часть двора. В пятне света виднелась продолговатая тень, и, простояв в неподвижности несколько мгновений, Алехандро заметил, что она шевельнулась. Он переоценил беспечность Дуарте: снаружи тоже стояла охрана. Пробраться к воротам, минуя часовых, было невозможно.
Это если выходить через ворота. Алехандро отворил ставни чуть шире, вскочил на подоконник, хватился за желоб водостока и подтянулся. Через несколько секунд он уже взбирался вверх по черепичному скату, чтобы спрыгнуть с крыши с другой стороны — уже на улицу.
День, начавшийся неудачно, мог и завершиться не самым лучшим образом — так думала Элена, направляясь к воротам, когда ей доложили об очередном визитере. На небе уже загорались первые звезды, и она не могла взять в толк, кому вздумалось заявляться в такую пору. При виде капитана Дуарте она едва подавила порыв захлопнуть дверь прямо перед его носом. Однако его слова навели на мысль, что не все так плохо, как показалось вначале.
— Ради бога, простите мне визит в такое время, сеньорита Монтеро, — расстроенно сказал Дуарте. — Я пришел бы гораздо раньше, если бы позволили служебные дела. Но отложить разговор на другой день я не в силах. Дело в том, что…
Он на миг прервался и опустил глаза, словно надеялся найти нужные слова на земле. Наконец он вздохнул и снова поднял взгляд на Элену.
— Я боюсь, что вы истолковали случившееся совершенно превратно.
— Вас прислал генерал? — спросила Элена.
Дуарте отчаянно замотал головой.
— Нет, что вы. Я потому так и задержался, чтобы он не заметил моей отлучки.
Элена невольно улыбнулась. Смущение капитана забавляло ее.
— Я, признаться, и сейчас опасаюсь, что нас кто-нибудь увидит, — сказал Дуарте, оглянувшись на безлюдную улицу. Его щеки тотчас вспыхнули. — То есть я опасаюсь не за себя, поймите…
— Заходите, — сказала Элена, отступая на шаг. — Вы должностное лицо, и визит ваш вполне официален.
«Разговор в гостиной без свидетелей не так повредит репутации, как долгая болтовня на пороге на глазах у всего пуэбло», — мысленно прибавила она.
В отличие от Санта-Анны, Дуарте сразу уселся в кресло.
— Благодарю за приглашение, — сказал он. — Здесь действительно спокойнее.
Но при этих словах он нервно облизнул пересохшие губы.
— Доротея! — окликнула Элена служанку. — Принесите вина.
— Право, это излишне, — слабо запротестовал Дуарте.
— Так что вы хотели сказать, капитан?
Дуарте вздохнул, собираясь с мыслями.
— Я не хотел бы, чтобы намерения сеньора генерала были превратно истолкованы, — сказал он наконец. — Как вы, возможно, знаете, мы квартируем у дона Педро, друга вашего покойного отца.
На этот раз Элена поостереглась уточнять, что дон Рафаэль приходился ей отчимом, и только молча кивнула.
— От него я знаю, что вы относитесь к тем редким женщинам, с которыми можно говорить о политике…
Такое мнение обычно было приятно Элене, но сейчас она мрачно сказала себе, что, кажется, знает, откуда Санта-Анне стало известно о карте в патио Монтеро. Впрочем, возможно, дон Педро сболтнул об этом без задней мысли, понятия не имея, какие последствия окажутся у его словоохотливости
— Поверьте, я не жду, что вы разделите точку зрения моего начальника, — сказал Дуарте. — Но, думаю, вы сумеете понять, что им двигало.
Элена молчала. Разговор не становился приятным, но она, по крайней мере, чувствовала, что обретает почву под ногами.
В гостиную вошла служанка с подносом, на котором стояла бутылка и два бокала. Элена закусила губу. Она забыла сказать Доротее, что вино следует подать только капитану. Но теперь было поздно: Дуарте уже вскочил на ноги.
— Вы позволите?..
Служанка вышла, а Дуарте взял бутылку и начал разливать вино.
— Это одна из лучших марок, — заметил он. — Знаете, сеньорита Монтеро, у вас удивительно изысканная обстановка. Веласкес?
Он указал на картину, висевшую у Элены за спиной. Она невольно обернулась — и не увидела, как Дуарте молниеносным движением достал из внутреннего кармана маленький флакон и вылил его содержимое в один из бокалов.
— Нет, кто-то из подражателей, — сказала Элена, глядя на чопорных дам, пышные воротники которых всегда напоминали ей колодки каторжников. — Эта картина висела у нас в доме, когда мы жили в Андалузии.
— Я не знаток живописи, — со смущенной улыбкой сказал Дуарте и протянул ей бокал. — Давайте выпьем за то, чтобы в Калифорнии вам жилось не хуже, чем в Испании.
— Не сомневаюсь, что так и будет, — вырвалось у Элены, которая в этот момент подумала о том, что не имело к Санта-Анне и политике никакого отношения.
Они чокнулись, и Элена отпила пару глотков. Дуарте широко улыбнулся.
— Об этом речь, — весело сказал Дуарте. — Вы согласны с тем, что наши судьбы безраздельно связаны с землей, на которой мы живем?
— Бесспорно.
— Вы можете не только рассуждать о политике, но и проявлять при этом мудрость, сеньорита Монтеро. Это действительно большая редкость.
Лесть получилась грубоватой, и Элена ничего не ответила.
— Так может, нам не следует принимать чересчур поспешных решений в том, что касается судьбы Калифорнии?
Ход рассуждений Дуарте начал ускользать от Элены. Она поднесла руку к голове, словно пытаясь разогнать туман, опутывающий мысли.
— Боюсь, что я не понимаю вас.
— Чего же тут не понимать? — Дуарте по-прежнему улыбался. — Может, не стоит рвать отношения с мексиканским правительством?
— Но я считала, что этот вопрос уже решен обеими сторонами.
Голова наливалась тяжестью. Что такое? Не могла же так подействовать пара глотков легкого вина?
— Пока еще не поздно все изменить. — Дуарте подался вперед. — Что с вами, сеньорита Элена?
— Не знаю. — Элена пыталась согнать с себя сонное оцепенение, но бороться с ним становилось все тяжелее с каждой секундой.
Дуарте встал.
— Вам лучше выйти на свежий воздух.
При мысли о патио вспыхнула тревога, на считанные мгновения заставившая Элену встрепенуться.
— Нет, — пробормотала она. — Не…
— У вас есть балкон?
— Да, — Элена вяло махнула рукой в сторону двери. — Лестница… вверх и направо.
Она приподнялась было с кресла, но ноги подогнулись.