Наполеон Запада

Алехандро посмотрел, как за ней захлопывается створка ворот, и тяжело вздохнул, покачивая головой. Драка с Дуарте, ссора с Санта-Анной, обида Элены — и все до начала сиесты. Остаток дня, начавшегося таким образом, стоило бы провести в каком-нибудь тихом месте. Прежде он отводил подобную роль таверне, но в этот раз лучше было отправиться в церковь. Как-никак трактирщика он не мог бы попросить присматривать за Эленой, а отец Фелипе для этого как раз подходил.

Потолковать со священником не удалось. Отряд солдат догнал его всего в нескольких шагах от церкви, и маленький сержант с одутловатым круглым лицом, удостоверившись, что перед ним действительно дон Алехандро де ла Вега, сообщил ему, что он арестован.

Расхаживая из угла в угол в тесной камере, Алехандро обдумывал то, что адвокаты назвали бы «линией защиты». Он вынужден был признаться самому себе, что дело обстояло плохо. Удар тростью под дых, пожалуй, удалось бы оправдать попыткой спасти жизнь, но с тычком в ухо все получалось куда сложнее. Как ни верти, он действительно врезал офицеру, пусть даже неотесанному.

В конце концов Алехандро мысленно сложил проникновенную речь про то, что он всего лишь защищался, но теперь его смущало то, что декламировать придуманное было не перед кем. Из караулки доносились веселые голоса, кто-то приходил и уходил, но к арестанту никто не заглядывал, хотя перевалило далеко за полдень. К чувствам, обычным для человека, оказавшегося в тюремной камере, примешивался еще и голод. Алехандро попробовал окликнуть кого-нибудь из солдат, но на него только махнули рукой. Тогда он сел на матрас, из которого во все стороны торчала солома, и обхватил голову руками.

Надо же было столько раз уходить от засад, будучи бандитом, — и загреметь в каталажку, заделавшись знатным сеньором. Он бы даже восхитился таким фокусом фортуны, если бы его не снедали досада и горечь.

— Эй, сеньор!

Это был тот же голос, который именно так и окликнул его несколько часов тому назад. Алехандро поднялся на ноги и очутился лицом к лицу с Дуарте, ухмыляющимся по другую сторону решетки.

Желание выдавать себя за невинную жертву как рукой сняло.

— Вы, я вижу, уже отряхнулись? — осведомился Алехандро.

Улыбка Дуарте чуть потускнела, но не пропала.

— Давайте-ка отряхнем вашу память, сеньор. Как, вы сказали, ваше имя?

— Алехандро де ла Вега.

Дуарте с насмешливым видом покивал головой.

— Де ла Вега. Знатный сеньор. А как насчет этого?

Он вытащил из кармана сложенный лист бумаги и развернул его. Перед Алехандро появились два лица, об одном из которых он теперь не мог думать без боли. Лицо Хоакина. А рядом — его собственный портрет, не слишком умело намалеванный углем. И подпись: «Разыскиваются братья Мурьета».

— Это ваш шедевр со школьного урока рисования? — поинтересовался Алехандро, слыша свой собственный голос как будто издалека.

Дуарте посмотрел на рисунок и пожал плечами.

— Конечно, сходство могло быть большим. Но мастерство художника ни при чем, не находите? Отрастить вам бороду и волосы подлиннее…

— Если вы намерены держать меня в камере, пока я достаточно не обрасту, может, хоть поесть принесете?

Дуарте сложил листок и снова спрятал в карман.

— Думаю, так много времени нам не понадобится. Гарсия! — крикнул он через плечо. — Ведите!

Заскрипела дверь. И Алехандро увидел, как в сопровождении нескольких солдат в тюремный коридор входит призрак. Потому что мертвенно бледный человек с лицом, исхудавшим настолько, что кости едва не прорывали кожу на скулах, мог быть только тенью прежнего капитана Лава.

Он приближался медленно, переставляя ноги так, чтобы как можно меньше нагружать корпус. Солдаты шли рядом, следя за каждым его движением, словно готовы были подхватить, если он упадет.

Алехандро облизнул пересохшие губы. Он пытался припомнить, было ли среди правил Зорро такое: не говори себе, что дело плохо, потому что оно может тут же стать еще хуже.

Дуарте повернулся навстречу Лаву.

— Проходите, капитан! — бодро воскликнул он, будто приглашал его за карточный стол. — Вот он, ваш знакомец.

Лав остановился в паре шагов от решетки. Светлые волосы, обычно тщательно расчесанные, падали на плечи неряшливыми прядями. Алехандро невольно взглянул на его левую щеку. На ней еще виднелись следы буквы «М», выцарапанной кончиком шпаги. Подумать только, Зорро ухитрился подписать собственный приговор на физиономии противника.

Несмотря на то что каждое движение давалось Лаву с усилием, на его губах появилась усмешка.

— А, дон Алехандро. Де ла Вега — это фамилия по приемному отцу или по муженьку?

Алехандро вспомнил о разделявшей их решетке только тогда, когда налетел на нее со всего маху. Пальцы сжали железные прутья так, словно это была глотка капитана. И тут, к оторопи Дуарте и сопровождавших его солдат, Лав точно так же кинулся вперед, словно был зеркальным отражением своего противника. Он сдавил руки Алехандро, насколько позволяли его подорванные ранением силы.

— Эй! Осторожно! — Дуарте, памятуя о распоряжении Санта-Анны сохранить жизнь гринго, кинулся к ним. Не обращая на него внимания, Лав и Алехандро с ненавистью смотрели в глаза друг другу.

— Сколько у вас жизней, капитан? — процедил Алехандро. — Скольких людей вы сожрали, чтобы не провалиться в могилу?

— Уличный бродяга наконец обрел свое законное место?

— Капитан! — надрывался Дуарте, с тревогой глядя на лицо Лава, которое делалось еще бледнее прямо на глазах.

Лав, видно, и сам почувствовал, что не рассчитал силы. Он оттолкнулся от решетки и несколько мгновений стоял посреди коридора, пошатываясь. Сержант Гарсия подошел было к нему, готовый его поддержать, но Лав отстранил его и, наконец, восстановил равновесие.

— Ну что? — спросил Дуарте. — Вы узнали его?

— Конечно, узнал. Безродный бродяга, прибившийся к знатному дону.

На лице Дуарте появилось растерянное выражение.

— Как? — пробормотал он. — Это не…

— Мурьета? Не говорите ерунды, капитан. Тот был гораздо выше ростом. Вы зря притащили меня сюда.

Лав окинул Алехандро презрительным взглядом с высоты своих шести футов, развернулся и нетвердой поступью направился к дверям. Гарсия вопросительно взглянул на Дуарте. Тот нервно мотнул головой.

— К дьяволу. Принесите ему хлеба и воды, и пусть посидит здесь денек за нападение на офицера.

И, не оглядываясь больше на камеру, он зашагал следом за Лавом.

Открылась и снова захлопнулась дверь. За поворотом коридора слышался голос Гарсии, отдававшего какие-то распоряжения. Алехандро продолжал стоять неподвижно и лишь спустя несколько минут выпустил, наконец, решетку и посмотрел на ключ, втиснутый капитаном Лавом в его руку.

На счастье Алехандро, это была не городская тюрьма, а гауптвахта при казармах. Дон Диего старался не говорить о том месте, в котором провел двадцать лет своей жизни, но судя по изредка прорывавшимся оговоркам, из того преддверия преисподней удалось бы вырваться только чудом. Впрочем, и здесь предстояло изрядно повозиться.

Алехандро опасался, что на ночь в караулке останется так же много народу, как днем. Тревога оказалась напрасной: отряд попросту ожидал распоряжений капитана Дуарте. Если бы Лав признал в арестанте Мурьету, солдаты отконвоировали бы его в тюрьму. Но теперь они спокойно возвратились в свои бараки, оставив для охраны всего одного рядового. Безродный приемыш богатого дона никого не интересовал. Его просто убрали на время, чтобы он не мешал Санта-Анне нанести новый визит сеньорите Монтеро.

До вечера Алехандро просидел от окна, прислушиваясь к отдаленному шуму, доносившемуся от казарм. Ох, недаром советовали мудрецы быть осторожнее в своих желаниях: они могут сбыться. Помнится, он хотел отсидеться где-нибудь до конца дня?..

Наконец стало темнеть. Голоса снаружи доносились все реже. К охраннику наведалась пара приятелей, и до Алехандро донеслось звяканье стаканов. Видимо, это означало, что офицеры сегодня уже не нагрянут. Солдаты долго засиживаться не стали и вскоре ушли. Охранник некоторое время еще слонялся по караулке, что-то напевая себе под нос, но в конце концов угомонился. Снаружи тоже не доносилось ни звука. Алехандро для верности подождал еще немного, а потом продел руку сквозь решетку и вставил ключ в замочную скважину. На миг сердце сжалось от тревожного сомнения: а что, если это была всего лишь жестокая шутка со стороны Лава? Но ключ подошел.