Страница 34 из 37
Любовь летела к Земле с развевающимися золотыми кудрями, горящим взглядом, и с неодолимой уверенностью в себе и в людях. Вместе они не просто выстоят натиску полчища гнуси, но и победят! Обязательно победят! Иначе просто и быть не может. Потому что только Любовь и Доброта – Основной Закон Мироздания.
Мемуары чиновника во фрагментах
Все фрагменты в режиме online
Фрагмент 1
Ну и темень! Ни черта не видно! Ручонками надо поосторожнее махать, чтобы глаз себе не выколоть. Ещё ничего противозаконного не сделал, даже не замышлял, а уже в карцере. Как бы не вошло в привычку? Неохота потом всю жизнь на нарах маяться. А теснота какая! Со всех сторон зажат, как в гробу. Аж жутко. Надо как-то на другой бочок лечь. Какой-то я совсем беспомощный. Ещё каким-то шнурком привязали. Хорошо, не цепью. Чтоб не сбежал, наверное. Куда тут бежать? Ни щёлочки света не видно. Неизвестно в каком направлении копать. Да хрен тут и покопаешь – ручонки, как грабли, не слушаются. Уже который раз себе по физиономии съездил. Надо стучать ногами, – может выпустят? Ага, настучишь тут: ноги не намного лучше рук – какие-то кочерыжки. Бьёшь, бьёшь, а звука никакого. И крикнуть не получается – бульканье какое-то. Ну и каторга! Когда всё это прекратится? Надо немножко поспать – сил набраться. Я упорный – я своего добьюсь. Пробью эту цитадель мрака.
Так, сил набрался, надо приступать к штурму. Ручки и ножки мало пригодные к серьёзным действиям, будем бить самой крепкой частью тела – головой. Главное не повредить темечко, оно ещё слишком мягкое. Выйти на свободу идиотом – малопривлекательная перспектива. У меня слишком грандиозные планы на будущее. Удар, ещё удар! Тьфу, какая-то вода, чуть не захлебнулся. Никак утопить решили, изверги! Надо быть осторожнее: труп – немногим лучше идиота. Следует беречь свою бесценную жизнь. Надо сразу привыкать заботиться о себе самому. Ещё неизвестно, кто меня там ждёт? А вдруг алкоголики? Упаси Боже! Лучше захлебнуться сейчас, чем хлебать горе потом. О! Вижу лучик светика в тёмненьком погребе. Ура! Вперёд, вперёд: и ручками, и ножками, и головушкой. Ползём-ползём. Лучик становится ярче: надо закрыть глазки, чтоб не ослепнуть с непривычки от Божьего света. Как же я буду деньги считать? Больно-то как! Что за нора такая узкая? Ой! Что за сволочь меня за уши тянет? Жаль, не вижу ни фига. Я бы этого живодёра на всю жизнь запомнил. Скотина! Чуть челюсть не вывернул. Ничего, я потом тебя из под земли достану! Кто это тут так орёт? Что, заткнуть некому? А, это ж я. Правильно. С детства надо командный голос вырабатывать. Ну что ж, первый шаг к цели сделан. Будет и второй.
Фрагмент 2
Как ни странно, родители оказались серьёзные и респектабельные люди. Особенно отец. Он Ленина на будущем Мавзолее видел. Тот стоял и думал. Уже заранее место себе выбирал. Ещё не догадывался, что он будет вечно живым.
Отец всю жизнь возле партийных сапог тёрся. Лучший друг его был – печник, который был в приятельских отношениях с вождём. Тот Ленину печки строил, а батя сапоги чистил. Очень любили, уединившись, поговорить о будущем страны и партии. В то время будущее Родины было важнее своего. Странно, правда? «Куда партия пошлёт!» – были святые слова. Партия посылала по-разному. Печника послала в Сибирь – отца чуть ближе. Я умный юноша. Учусь на ошибках отца – остолопа. Что, не мог молча сапоги чистить? Теперь чистит снег. Его тоже здесь много – работы хватает.
Я ещё не опередил батю по партийной линии, но стремление большое. Если хочешь, чтобы в будущем чистили сапоги тебе, не ленись в настоящем чистить их другим. Я трудолюбивый. Уже комсомольский вожак. Всё увереннее веду молодёжь на строительство будущего – в самые разные и отдалённые уголки страны. У меня всё отчётливее вырисовывается талант руководителя. Руководить не так просто, как многим может показаться. Прежде, чем научиться красиво и безопасно увлекать народ вперёд себя, мне не раз набивали шишки. Да чего уж там – и не только шишки. Я терпеливый. Терпение и лесть – можно высоко влезть.
Потихоньку готовлюсь к усыновлению. Через год-два, надеюсь, стану достойным сыном Партии. Но и первых родителей не забуду. Заберу к себе. Мама будет обеды готовить и внуков няньчить, а папа приступит к своим непосредственным обязанностям.
Фрагмент 3
Аплодируйте-аплодируйте. Где вы ещё услышите такую блистательную речь?! Столько недель готовился – устал как собака! Столько литературы переварил! Уже тошнит: от марксизма, ленинизма, пленумов, тезисов, резолюций. Да, труден мой путь. А легко ничего не даётся! Только идиот может прожить всю жизнь в бочке и быть довольным. Главное – не расслабляться. Хозяин области – хорошо, но мало. Пройден первый пролёт карьерной лестницы. Их много в нашей многоэтажке. Надо до Политбюро добраться, до мансарды политического небоскрёба. Там, конечно, тесновато, но в тесноте – не в обиде. Протолкнём, проползём, просочимся. Пододвинем старых мухоморов. Все данные для этого у меня есть. Не стар, энергичен, целеустремлён, идеологически подкован. Подковы, кстати, меняю регулярно. Чтобы идти в ногу со временем. После первых, отцовских, уже раз пять обновлял. Что ещё? С подчинёнными строг, но справедлив. Кто сомневается в моей справедливости, значит, сомневается в справедливости Партии. Они уходят в небытие. Рядом остаются самые преданные. Преданность определяю по глазам и слюновыделению – для мужчин. Для женщин – только по глазам. Не люблю слюнявых баб. Но в глазах должна читаться непоколебимая готовность в любой момент отдать всю себя служению Партии. Которую в данном месте и в данное время представляю я. Значит, отдаваться надо мне.
С начальством я любезен, слащав и услужлив. Где лизнуть, где мяукнуть, куда зайти тыльной стороной и согнувшись. Так устроено наше общество: верхние имеют тебя – нижних имеешь ты. Называется – «вертикальные половые отношения». Не я это придумал, и не мне это менять.
В душе я добрый и семейный человек. Люблю домашний уют. Не злопамятен. Но обиды помню. Нашёл того слесаря-гинеколога, который меня за уши вытянул в этот мир. Они, уши, портят всю партийную серьёзность моего лица. Глаза горят неугасимым пламенем борьбы, подбородок тяжёлый и волевой, нос как у орла, а вот уши – как у чебурашки. Есть, правда, один плюс – слух хороший. Они у меня как радарные установки: улавливают малейший шёпот недовольства. Все попытки интриг и заговоров пресекаю на корню.
Думал, найду того гада – ему совсем уши откручу. Прихожу: Сидит старичок в очках, газету читает, а уши, от старости, завяли и в трубочки скрутились. Торчат две спирали из головы, как у гуманоида. А очки за голову резинкой зацепил. Глянул он на меня и тоже захохотал. А потом сказал гордо: «Моя работа!» Щёлкнул ему по носу и ушёл. Что взять с карикатуры?
О как аплодируют. Ну идиоты! Страшная сила слова! В чём угодно можно убедить дурака. Ну разве не дурак в третьем ряду? Орёт «браво», аж слюной подбородок забрызгал. Осёл! Это серьёзное партийное собрание. Это не «Отелло», а я не мавр. Хотя его с удовольствием придушил бы. Не люблю явных лицемеров. Лицемерить надо уметь. Это искусство! Да и остальные не лучше. Если и молчат, то из скромности. А ладони, поди, в синяках. Теперь, правда, уже не то. При Сталине часами хлопали, аж в ушах звенело. Распустились! Хотя, не все. Не все дураки. Притворяются, как и я. Вон, у лысого какие глазёнки хитрые. Значит, точно дурак! У умного глаза идеологически правильные. Ему в глаза посмотришь, и без слов видишь, что светлое будущее где-то рядом. Надо лучше искать. Он-то знает. Но не скажет. Могут конфисковать. Вот из таких и получаются, как говорил товарищ Ульянов-Ленин, «политические проститутки.» Ему ли их не знать?! Вот это театр! Только для меня уже маленький. Пора выходить на более крупные подмостки. Тамошний ведущий актёр уже сдал… Кого смог. Пора и его – в утиль.