Страница 37 из 37
Редактор сделал глубокий вдох носом, затем через рот выдохнул и продолжил:
– А вот случай совсем казусный. В своё время этот поэт покорил всех, был первым «королём поэтов!» А славу, по иронии судьбы, ему подарил Лев Толстой. После долгих просьб допустить к себе представителя прессы, Толстой в интервью с возмущением и гадливостью процитировал прочитанные им в каком-то журнале строки этого поэта:
Ну как вам?
Вопрос был адресован ему. От неожиданности Он встрепенулся, но ответить не смог. Лишь неопределённо пожал плечами. Редактор продолжил:
– Абсолютно с вами согласен. Но самое интересное дальше. Особенно разгневали Толстого такие строки:
Лев Николаевич захлёбывался от негодования: «И такую гнусность смеют считать за стихи! До какого падения дошла русская поэзия!»
– На следующий день слова Толстого были опубликованы. Автор статьи полагал, что классик уничтожил выскочку, раздавил его как клопа. Но случилось обратное: строки, процитированные самим Толстым, прогремели на всю Россию. И вместо позора обрекли сего поэта на неслыханную славу. Весь этот рассказ об Игоре Северянине. Не слышали?
Ему было стыдно, но что Он мог сказать о многих и многих поэтах, которые не попадали по тем или иным причинам в образовательную программу. Да и тех, которых проходили, что Он мог вспомнить, кроме их фамилии? Ничего! Исключение составляли всё те же: Пушкин, Лермонтов, да, пожалуй, Маяковский. А если коснуться конкретнее? Дядя, который был «самых честных правил»; «белеет парус одинокий»; «сижу за решёткой в темнице сырой»; что-то там о демоне; о морозе и солнце, когда день чудесный; а из Маяковского нахально всплывал в памяти паспорт, который тот доставал из широких штанин.
Редактор тем временем продолжал свой монолог:
– Я это всё о капризах судьбы. О её неожиданных и непонятных поворотах. И ещё надо учитывать человеческий фактор, в виде известного критика, наделённого неограниченными полномочиями. В его власти кого-то возвысить, а кого-то втоптать в грязь. Этакая всеядная литературная личинка, так и не выросшая в полноценную высоко художественную особь. А уж про элиту всякого человеческого сообщества я и говорить не хочу. И не важно насколько вы талантливы, или бездарны. Вопрос в другом: допустят они вас к себе, или нет? И ещё – конъюктура поэтического рынка такова, что, по большому счёту, поэзия никому не нужна. Поэтов читают только поэты. И очень большие ценители этого прекрасного искусства. И далеко не факт, что Владимир Высоцкий стал бы легендой, не пой он на свои стихи песни. Такая же история и с другими бардами. Народу нужны песни, желательно весёлые. Зачем ему стихи? Надеюсь, вы меня понимаете?
К нему в горло подкатил непонятный ком невообразимых размеров. Он лишь молча кивнул в ответ. С трудом его проглотив, Он с хрипотцой в голосе спросил:
– А что вы можете сказать о творчестве и судьбе Маяковского?
Зачем Он это спросил? Он сам толком не знал. Редактор удивлённо посмотрел на Поэта, с минуту помолчал, затем сказал:
– Для любого творческого дела человек должен прежде всего созреть духовно. У него обязан быть внутренний стержень, гнущийся, но не ломающийся. Когда этот стержень ломается, человек погибает. И не обязательно физически. Маяковский погиб задолго до рокового выстрела.
Редактор сделал очередную паузу. Посмотрел в глаза Поэту.
– Теперь касательно вашего творчества, – начинался самый важный аспект лекции, иначе этот монолог назвать было нельзя. Он замер, только сердце забилось учащённо.
– Я в своё время закончил журфак. А вы?
Вопрос не по теме. Он растерянно ответил:
– Технологический.
– Во времена своей юности и молодости, признаюсь, я тоже грешил стихосложением. Даже помышлял о поступлении в Литературный институт. Но у меня хватило ума и воли осознать недостаток таланта, чтобы стать известным писателем или поэтом. И я стал скромным журналистом, а не охотником за сенсациями. Теперь, как видите, я имею свою газету. Ну, или почти свою. Я доволен.
Он понял, куда Редактор клонит разговор.
– А при чём здесь Литературный институт? Не думаю, что там прививают каким-нибудь вегетативным способом талант?
Редактор согласился:
– Конечно, талант привить невозможно. Но вы знаете, что писать стихи – целая наука. Да и прозу тоже. Надо правильно выстроить сюжет, композицию, подготовить кульминацию. А стиль! Стиль повествования, как отпечатки пальцев, должен быть уникальным. И только всё это в совокупности может дать положительный результат. А со стихами ещё сложнее. Там столько нюансов!
Он обозлился. И здорово обозлился:
– Насколько я информирован, то все большие писатели, а великие – подавно, никаких Литературных институтов не заканчивали и никакими членами не состояли. Взять хотя бы талантливейшего писателя Валентина Пикуля. У него всего-то пять классов образования – война помешала. А наш современник Задорнов – у него за спиной авиационный, насколько я знаю, и с литературным они летают на разных высотах.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.