Страница 9 из 10
Полагаю, многие из нас (ибо все мы стареем) оглядываются на свою молодость со смущением и ностальгией. Даже уверен, что почти все. Однако не всем «повезло» записать – и более того, опубликовать, – то, о чем потом не столь приятно вспоминать. А это именно мой случай.
Как ни прискорбно, бестселлеры по парапсихологии не заслуживали никакого доверия.
Мой интерес к парапсихологии привел к тому, что в 1953 году я издал свою первую книгу, вымученную и очень плохо написанную. В 1951 году я пару раз выступил на радио – критиковал стереотипы о парапсихологических феноменах. И после этих выступлений издатели предложили мне написать на эту тему книгу, которую я в порыве юношеского нахальства назвал «Новый подход к психическому исследованию»[40].
В ней я рассматривал заявленные факты и философские проблемы парапсихологии. Надеюсь, мне простят некоторые стилистические ошибки: в некоторой степени они присутствуют из-за желания издателей получить фривольное эссе. Однако там были и более существенные недочеты. Для практической части я использовал впоследствии опровергнутую экспериментальную работу С. Дж. Соала, математика и исследователя из Лондонского университета. Что же до философского компонента, тогда я еще не понимал, сколь важны всей важности для парапсихологии тех аргументов, которые изложил шотландский философ Дэвид Юм в 10-м разделе своего первого «Исследования»[41]. Спустя несколько десятилетий я скомпилировал из лекций книгу, в которой, как мне кажется, данная тема освещена лучше, нежели во всех, что были прежде. Она получила название «Лекции по философским проблемам парапсихологии» – и в ней, как редактор, подвел итог тому, что узнал о решении имеющихся проблем за все эти годы.
Новые интересы
Два дополнительных интереса в философии появились у меня под воздействием научно-популярных книг, которые я читал в юности. Первый заключался в предположении, что эволюционная биология может дать гарантию прогресса. Об этом со всей уверенностью заявил Джулиан Хаксли – в одной из своих ранних работ под названием «Записки биолога»[42]. Он работал над ней с постоянно нарастающим отчаянием до самой смерти. В работах «Время: животворная река» и «История на нашей стороне»[43] Джозеф Нидэм объединил это предположение с марксистской философией истории – доктриной, отстаивающей естественные права неумолимого исторического развития. Марксисты верили в то, что существуют универсальные законы, управляющие развитием общества – та же неизбежность классовой борьбы. Когда в середине 1960-х меня попросили внести свой вклад в серию новых исследований по этике, я взялся за объемное эссе под названием «Эволюционная этика»[44] отчасти с той целью, чтобы доказать несостоятельность той литературы. (Отчасти по этой же причине я написал «Дарвиновскую эволюцию», когда меня попросили поддержать ряд направлений и идей в начале 1980-х. В этой более поздней книге я стремился показать, что авторитет дарвинизма подняли с целью поддержать другие идеи и убеждения, не имеющие никакого твердого основания, например – идею о том, что дарвиновская теория является гарантией человеческого прогресса.)
Второй философский интерес, возникший в процессе чтения научно-популярной литературы, заключался в попытках извлечь необерклианские выводы из открытий, сделанных в физике в XX столетии. Необерклианцы[45] принадлежат к философской школе под названием «идеализм». Идеалисты считают, что вся физическая действительность является чисто умозрительной – есть только разум и то, что в нем содержится. Основными книжными источниками здесь служили работы сэра Джеймса Джинса и сэра Артура Эддингтона. Еще была Сьюзан Стеббинг со своим произведением «Философия и физики»[46], научившая меня тому, как прорубить себе путь в этих джунглях.
Годы спустя в книге «Введение в западную философию» я постарался показать, что подобный идеализм был губительным для науки. Я цитировал отрывок из книги «Разум, восприятие и наука», автором которой является известный британский невролог У. Рассел Брейн с подходящим прозвищем «Господин Мозг»[47]. Он отмечал: неврологи, как правило, идеалисты, и они верят, что восприятие предмета – всего лишь событие в мозгу субъекта. Я также цитировал слова Бертрана Рассела – о том, что «восприятие не дает непосредственного знания о физическом объекте». Я заявил: будь это правдой, не существовало бы такой вещи, как восприятие. И поскольку ученые полагаются – и должны полагаться – на конечное подтверждение своего открытия после прямого наблюдения, это заключение неизбежно дискредитирует те сведения, на основе которых само же и было получено. Одним словом, подобная точка зрения разрушает основу всех научных выводов. Против нее я выдвигал довод о том, что при нормальном здоровом восприятии я должен иметь соответствующий чувственный опыт (возьмем, например, звук и вид молотка, забивающего гвоздь); и далее, если говорят, что нечто в действительности было воспринято, тогда эти вещи (молоток и гвоздь) должны были стать частью причины, по которой я их воспринял.
Философские прозрения
С 1946 по 1950 год, когда я учился в Оксфорде, на пике славы пребывал новый подход, который еще иногда называли «революцией в философии». Два года в качестве студента, еще один в качестве аспиранта и полтора – в роли младшего преподавателя в колледже Крайст-Черч я проникался этой «новой философией», которую многие ее противники описывали как «лингвистическую философию» или «философию обыденного языка». В то время главными философами Оксфорда были Гилберт Райл и Джон Остин. Райл, как я уже отмечал, был моим руководителем в процессе получения степени бакалавра философии. С Остином я познакомился поближе, когда после назначения в Крайст-Черч смог постоянно посещать его знаменитые “Saturday mornings” – утренние беседы по субботам в его комнатах в Оксфорде, где мы обсуждали прогресс науки.
Эта оксфордская философия 40-х и 50-х годов даровала мне несколько ценных прозрений, которые я до сих пор считаю истинными. Пожалуй, вот самое важное и обширное: мы должны ясно, четко и навсегда осознать, как именно вся философия (в той степени, в какой она является понятийным исследованием) должна соотноситься с правильным употреблением слов. Мы можем получить доступ к понятиям лишь в том случае, если изучим, как они употреблялись в языке – и если будем применять те слова, через которые эти понятия выражались. Это напоминает мне о библеистах, которых приводил в пример отец, – когда они для изучения специфических понятий Ветхого Завета собирали и изучали все доступные примеры употребления того или иного слова на иврите, отыскивая как можно больше различных контекстов.
Эта «новая философия» – столь же впечатляющая, головокружительная, пьянящая и важная для развития моего собственного пути в философской науке, как и сами те давно минувшие дни, – не была ни новой, ни столь подробной и точной, какой ее иногда изображали. «Революция» мыслилась в понятийной грамматике; в использовании понятий в обыденном языке; в исследовании, способном устранить многие из очевидных проблем в философии. Одна из этих проблем заключалась в том, можем ли мы обрести знание через знакомство с «внешним» (доступным для логики) миром. Ее впервые сформулировал в XVII веке Декарт, и в дальнейшем, вне всякого сомнения, ее признавали большинство его известных последователей, среди которых были Локк, Беркли, Юм и Кант. Впрочем, «новая философия» отклонила данную проблему картезианского[48] скептицизма, отвергнув ее отправную точку: мнение о том, что субъект бестелесен и обладает лишь частным опытом. Подобное представление было несовместимо с принятием в нашей обычной речи точки зрения о том, что нам знакомы и физический мир, и другие люди. Но, как я уже сказал, ничто не ново под луной: Платон, автор «Теэтета», и Аристотель, творец «Никомаховой этики», на семинарах Райла и Остина чувствовали бы себя совсем как дома.
40
Flew, Anthony, A New Approach to Psychical Research.
41
Юм, Дэвид. Исследование о человеческом познании. 1748.
42
Huxley, Julian, Essays of a Biologist.
43
Needham, Joseph, Time, the Refreshing River; Needham, History Is on Our Side.
44
Flew, Anthony, Evolutionary Ethics.
45
Название течения происходит от имени Джорджа Беркли – епископа Клойнского в Ирландии и английского философа, известного своей системой спиритуалистической философии.
46
Stebbing, Susan, Philosophy and the Physicists.
47
Созвучие: в английском слово «мозг» и фамилия Брейн – омонимы.
48
Картезианство – направление в истории философии, идеи которого восходят к Декарту.