Страница 25 из 39
В трудном учении о процессуальных процентах все еще могли бы оставаться некоторые сомнения, если не исследовать и не дать ответ на вопрос, относящийся к древнему римскому праву и связанный с некоторыми фрагментами в Юстиниановом праве. Выше было отмечено, что результатом литисконтестации для всех исков является погашение права на иск, а в случае некоторых личных исков – даже новация лежащих в их основе обязательств, однако новация с гораздо более ограниченными эффектами, чем в случае обычной новации, не связанной с процессом (§ 258). Итак, вопрос звучит так: влияли ли погашение и новация на требование выплаты процентов?
При этом следует точно различать вышеназванные виды процентов. А. У многих из них вовсе не было самостоятельного правового основания, поскольку они либо были частью другого обязательства (как соглашение о процентах наряду с b. f. contractus), либо вообще обосновывались не истинным обязательством, а только officium judicis (как пеня за просрочку и процессуальные проценты).
В их случае дело не вызывает сомнений. Предъявление главного иска, несомненно, погашало требование об уплате процентов, так что позже никогда нельзя было предъявить новый иск о подобных процентах.
Новация этих требований уплаты процентов не могла произойти, так как они вообще не основывались на предшествующем обязательстве, по крайней мере не на самостоятельном.
В. Другие, напротив, имели самостоятельное основание возникновения; к ним относились проценты, основанные на стипуляции (при займе или стипуляции как основном обязательстве).
Здесь необходимо вспомнить прежде всего о претворенном выше правиле, согласно которому в этих случаях никогда нельзя было требовать капитал и проценты одним иском, а всегда только двумя разными исками: certi и incerti condictio. Если основным обязательством был b. f. contractus, то опять же ими были два разных иска: b. f. actio и incerti condictio.
Итак, если предъявляли иск о капитале, этот иск не мог погасить совершенно отличный от него иск об уплате процентов, т. е. последний не передавался на рассмотрение in judicium иском о возврате капитала.
Новация, заключающаяся в литисконтестации основного иска, не могла погасить проценты, уже подлежащие уплате, поскольку они не были бы погашены даже путем выплаты капитала наличными. Другим, притом спорным, вопросом является вопрос о том, делала ли новация основного иска невозможным возникновение новых процентов, а именно в течение всего срока разбирательства. Это можно было бы утверждать с некоторой видимостью, поскольку процентное обязательство обладает акцессорным характером; итак, если новацией погашено требование по основному капиталу, то тем самым, кажется, прекращено и акцессорное набегание процентов на будущее время. Однако по следующей причине следует утверждать обратное.
Помимо процентов существуют некоторые другие акцессорные по отношению к основному обязательства, а именно залоги и поручительства. Все эти акцессорные обязательства действительно уничтожаются благодаря настоящей договорной новации, а также благодаря выплате наличными. Если же попытаться приписать такой же результат процессуальной новации, заключающейся в литисконтестации, то истец попадал бы в невыгодное положение вследствие литисконтестации, однако она предназначена для того, чтобы дать ему выгоду. Поэтому акцессорные обязательства не уничтожаются вследствие литисконтестации. Для залога об этом сказано прямо[241]. Для процентов (что здесь важно) это будет немедленно доказано посредством рескрипта Севера. Только при поручительствах дело обстоит иначе, но не из-за новации, а по совсем другой, более глубокой причине, которая оказывала влияние также в тех исках, в которых литисконтестация не была связана с новацией. Иск против поручителя и иск против основного должника имели одну и ту же Intentio, т. е. был ему идентичен (даже если не по названию лиц, то объективно), и поэтому главный иск в то же время передавал на рассмотрение in judicium и погашал иск против поручителя. Это положение подтверждается Цицероном и действовало вплоть до Юстиниана, который прямо отменил его[242]. Аналогичная причина не возникала в случае процентов, поэтому их набегание не прерывалось литисконтестацией по основному иску.
Кроме того, если предъявлялся иск об уплате процентов, то тем самым передавалась на рассмотрение in judicium и погашалась стипуляция о процентах, стало быть, как о подлежащих уплате, так и об ожидаемых в будущем, поскольку и те, и другие основывались на одной стипуляции, которая как обязательство образовывала одно целое. Судья действительно выносил решение о подлежащих уплате процентах, принимать решение в настоящее время о будущих процентах у него не было основания, а поскольку иск о них был погашен, то эти будущие проценты утрачивались навсегда. Чтобы предотвратить эту опасность, истец должен был добавить к своему иску оговорку «cujus rei dies fuit»[243].
Эти положения необходимо было предпослать ради того, чтобы подготовить к объяснению следующего важного фрагмента, который всячески понимали неправильно:
«Judicio coepto, usurarum stipulatio non est peremta; superest igitur, ut debitorem ejus temporis quod non est in judicium deductum convenire possis»[244].
Первое предложение этого фрагмента прямо подтверждает только что высказанное утверждение, что предъявление иска о капитале не приводило к погашению и новации стипуляции о процентах, стало быть, не уничтожало эту стипуляцию. Второе предложение связывает с этим вывод, что даже после предъявления иска о возврате капитала все еще можно предъявить отдельный иск об уплате процентов. Это последнее, однако, с ограничением: если иск о подлежащих ныне уплате процентах не был погашен ранее предъявленным иском о взыскании процентов. Подобное погашение иска отсутствовало, если иск об уплате процентов вовсе еще не предъявляли или же в ранее предъявленном иске об уплате процентов использовали вышеназванную оговорку, чтобы предотвратить погашение процентов, возникающих в будущем[245].
Для того чтобы можно было полностью закончить учение о процессуальных процентах, осталось кратко привести мнение новых авторов о состоянии этого учения в современном праве.
Недавно некоторые новые авторы полностью отвергли допустимость процессуальных процентов, поскольку они их не только отрицали, но и игнорировали. Они исходят из того, что поводом для правового спора не могут быть никакие иные проценты, кроме пени за просрочку. А поскольку литисконтестация не обосновывает просрочку (с чем я также согласен), то процессуальные проценты, т. е. проценты, которые обосновывались бы литисконтестацией как таковые, вообще не могут встречаться. В особенности они невозможны в stricti juris контрактах, поскольку в них вообще не разрешается пеня за просрочку[246]. Практически важное в этом мнении заключается не в том, что хотят не допускать название процессуальных процентов, а говорить только о пене за просрочку, а скорее в том, что во всех случаях, в которых отсутствуют особые условия просрочки, проценты вообще не должны иметь силу.
Защищаемое здесь мнение, напротив, во все времена имело множество приверженцев. Собственно говоря, к ним относятся все авторы, которые для римского права утверждают действительность процессуальных процентов в строгих исках (§ 270). Под этим они действительно подразумевают общую действительность процессуальных процентов вообще в общем праве, ведь именно Хубер ссылается на современную практику в подтверждение своего мнения. Кроме того, некоторые другие авторы с чисто практической позиции высказались за принятие процессуальных процентов как таковых[247].
241
L. 11 pr., § 1 de pign. act. (13. 7); L. 13, § 4 de pign. (20. 1). Точно так же дело обстоит и с privilegium dotis et tutelae (L. 29 de nov. (46. 2), где одновременно высказывается общее основание).
242
Cicero, Ad Att. XVI, 15; L. 28 C., de fidejuss. (8. 41). Келлер рассматривает это положение подробно и основательно в § 52, где у него приведены все относящиеся к этому свидетельства источников.
243
Gajus, IV, § 131.
244
L. 1 C., de jud. (3. 1) Севера и Антонина.
245
Майер (Mayer, Litiscontestation, S. 35–38) утверждает, вопреки высказанным здесь положениям, что иск о капитале вследствие новирующего эффекта литисконтестации разрушал дальнейшее набегание процентов. При этом он путает погашение и новацию, а также не различает два разных иска: о возврате капитала и об уплате процентов и необоснованно утверждает практическое различие между залогами и процентами, а затем эту трудность, созданную им самим, пытается остроумно устранить путем различения древних и новых институтов права. Его главное доказательство заключается в L. 90 de V. O. (45. 1), где для случая poenae stipulatio (формы, отличающейся от сделки о процентах, однако с аналогичной целью и результатом) совершенно правильно утверждают то же самое, что в L. 1 C., de jud. сказано для процентов. В этом он усматривает скрытый намек на то, что в случае процентов силу имеет обратное, т. е. совершенно произвольно привносит в отрывок argumentum a contrario.
246
Göschen, Vorlesungen, Bd. 1, S. 478; Madai, Mora, S. 369–373; Wächter, H. 2, S. 54, 55; H. 3, S. 24.
247
Bayer, Prozeß, S. 233, 234; Linde, Prozeß, § 200, Note 5. То, что они считают началом инсинуацию, а не литисконтестацию, ничего не меняет в сути дела. Об этом изменении начального момента поговорим отдельно ниже.