Непобежденный

Театральный художник Борис Асафович Мессерер в 800-страничном томе воспоминаний под названием «Промельк Беллы» рассказывает о приеме секретарем ЦК М. В. Зимяниным его супруги Б. А. Ахмадулиной по вопросу о ее поездке во Францию по приглашению Марины Влади. Снова без цитаты не обойтись: «Зимянин принимал Беллу строго по-деловому, интересуясь деталями заполнения анкеты. Правда, он подсматривал ее имя-отчество, записанное на специальной бумажке, лежавшей в ящике его письменного стола, который он каждый раз выдвигал, чтобы свериться с текстом, прежде чем уважительно к ней обратиться. К тому же он, как бы незаметно для Беллы, вытягивал из приоткрытого ящика сигарету “Marlboro” для себя, вежливо угощая Беллу “Столичными”, которые лежали на столе.

Белла мучительно вспоминала, что ей наказал Вася Аксенов, но слова вылетели из памяти, и лишь в последний момент она выпалила:

– Я не крепостная девка Белка! И хочу поехать по этому приглашению!

Зимянин поднял брови и сказал:

– Спокойнее, спокойнее, Белла Ахатовна!

Но выезд все же разрешил!»

Все было бы интересно и даже забавно в этом отдающем словоблудием сюжете, если бы не одно обстоятельство. Беседа Зимянина с впечатлительной поэтессой происходила в 1978 году. К тому времени Михаил Васильевич уже четыре года не курил из-за тяжелейшей болезни легких.

Сюжет с сигаретами напомнил мне эпизод из советского детективного фильма пятидесятых годов «Ночной патруль», где жуликоватый и вороватый бухгалтер в блистательном исполнении Сергея Филиппова в беседе со следователем признается, как сложно ему вести двойную жизнь:

– В левом кармане держу коробку «Тройки», сигарет с золотым обрезом из отборного табака, а в правом – пачку дешевых папирос «Беломорканал», и все время боюсь перепутать!

Явно хотелось Мессереру и Ахмадулиной показать Зимянина еще и этаким жульничающим фокусником, манипулирующим с ящиками своего стола и с пачками сигарет.

Испытываешь неприятные чувства, когда читаешь подобные опусы, сочиненные известными деятелями отечественной культуры. Так и напрашивается булгаковское «Поздравляю вас, господин, соврамши!»

А вот байку Виктора Шендеровича «Близость к первоисточнику», опубликованную в его сборнике «Изюм из булки», привожу не без удовольствия:

«Как-то, в самый разгар застоя, Смоктуновскому предложили написать статью о Малом театре, где он в ту пору играл царя Федора Иоанновича, – статью, ни больше ни меньше, для “Правды”. Ну, он и написал о Малом театре – некоторую часть того, что он к этому времени о Малом театре думал.

А думал он о нем такое, что вместо публикации, через несколько дней, Смоктуновского попросили зайти на Старую площадь, к Зимянину.

Справка для молодежи: на Старой площади располагался ЦК КПСС (сейчас там, по наследству, наводит ужас на страну Администрация президента), а Зимянин был некто, наводивший симметричный ужас при советской власти.

По собственным рассказам Иннокентия Михайловича, когда он вошел в кабинет и навстречу ему поднялся какой-то хмурый квадратный человек, артист сильно струхнул. Но это был еще не Зимянин, а его секретарь. И кабинет был еще не кабинет, а только предбанник.

Зимянин же оказался маловатого роста человеком – совсем малого, отчего Смоктуновскому стало еще страшнее.

– Что же это вы такое написали? – брезгливо поинтересовался маленький партиец. – Мы вас приютили в Москве, дали квартиру, а вы такое пишете…

Член ЦК КПСС был настроен основательно покуражиться над сыном Мельпомены, но тут на Смоктуновского накатило вдохновение.

– Пишу! – заявил вдруг он. – Ведь как учил Ленин?

– Как? – насторожился Зимянин.

Тут бывший Гамлет распрямился во весь рост и выдал огромную цитату из лысого. К теме разговора цитата имела отношение самое малое, но факт досконального знания совершенно выбил Зимянина из колеи.

– Это из какой статьи? – подозрительно поинтересовался он, когда первый шок прошел.

Смоктуновский сказал.

Зимянин подошел к книжному шкафу с первоисточниками, нашел, проверил – и, уже совершенно сраженный, снова повернулся к артисту:

– Ты что же это, наизусть знаешь?

– А вы разве не знаете? – удивился Иннокентий Михайлович, и в голосе его дрогнули драматические нотки. Мол, неужели это возможно: заведовать идеологией и не знать наизусть Владимира Ильича?

Агентура донесла, что вскоре после этого случая Зимянин собрал в своем кабинете всю подчиненную ему партийную шушеру и устроил разнос: всех по очереди поднимал и спрашивал про ту цитату. Никто не знал.

– А этот шут из Малого театра – знает! – кричал член Политбюро.

…Смоктуновский с трудом отличал Маркса от Энгельса – но как раз в ту пору озвучивал на студии документального кинофильм про Ильича, и в тексте был фрагмент злосчастной статьи.

Профессиональная память – полезная вещь».

На мой взгляд, смешно, а главное, очень похоже! Уверен, что, если бы Михаилу Васильевичу довелось при жизни прочитать о себе нечто подобное, он бы от души повеселился. Спасибо Виктору Анатольевичу за такое напоминание о моем отце!

Уже по приведенным цитатам становится понятно, что писать о М. В. Зимянине непросто. Судьба его сложилась так, что довелось ему быть не только свидетелем, но и участником важных событий отечественной истории, которые до сих пор тревожат умы. Он прожил трудную, полную драматических эпизодов, до предела насыщенную событиями жизнь. Да, случалось, он ошибался, иногда терпел поражения и довольно тяжелые, но все же чаще достойно преодолевал выпадавшие на его долю испытания.

Выйдя на пенсию, Михаил Васильевич начал работать над воспоминаниями. В то же время ему, в полной мере познавшему искус оперативной журналистской работы, хотелось делиться своими впечатлениями и размышлениями о повседневной политической жизни страны. Время от времени его статьи и заметки появлялись в любимой им «Правде».

Публицистическое дарование отца, помноженное на огромный опыт профессионального политика, способного предугадывать развитие событий, пожалуй, наиболее ярко проявилось в статье «Маневры закончились – начался штурм Советов», опубликованной в «Правде» 19 марта 1993 года. Статья, к несчастью, оказалась пророческой. Через полгода по ельцинскому приказу средь бела дня в центре Москвы танки расстреляли здание, в котором укрывались опальные депутаты Верховного Совета России.

Тяжелая болезнь помешала Михаилу Васильевичу завершить работу над воспоминаниями. Некоторые отрывки из незаконченной рукописи удалось опубликовать в форме интервью в белорусской газете «Звязда» в июле-августе 1992 года и в московском еженедельнике «Политика» в 1992–1993 годах.

Он был счастлив, когда его пригласили участвовать в подготовке сборника «Живая память», посвященного пятидесятилетию Великой Победы. Статья М. В. Зимянина как одного из организаторов партизанского движения открывала раздел документальных свидетельств о всенародной борьбе против немецко-фашистских захватчиков. Он успел увидеть свою работу напечатанной.

Как уже говорилось, Михаилу Васильевичу довелось участвовать во многих событиях, которые можно назвать поворотными в судьбе Советского государства. Но не было, пожалуй, в жизни М. В. Зимянина времен более сложных и драматичных, чем те, что наступили для него после смерти И. В. Сталина 5 марта 1953 года.

Он избегал говорить об этом периоде. Напоминания причиняли ему боль. Даже когда во времена горбачевской гласности стали появляться публикации, в которых искажалась суть событий в Белоруссии в марте – июне пятьдесят третьего года и роль М. В. Зимянина в этих событиях, он предпочитал отмалчиваться. Только на исходе дней нашел в себе силы рассказать близким о том, что долгие годы таил в памяти. Мог ли он предвидеть, что определенные политические силы в постсоветской Белоруссии будут использовать его имя, выхватив из драматических событий лета пятьдесят третьего года идею «белоруссизации», и вновь попытаются развести русских и белорусов…