Непобежденный

Вечером 8 июня 1953 года в кабинете заведующего Четвертым Европейским отделом МИД СССР М. В. Зимянина раздался звонок. Звонили по городскому телефону. «Михаил Васильевич? Добрый вечер. Вас беспокоят из секретариата товарища Берия. Лаврентий Павлович просил Вас перезвонить ему по кремлевской связи».

Через минуту Зимянин разговаривал с Берия. На вопрос, как он попал в МИД, Зимянин ответил, что в апреле после его встречи с В. М. Молотовым состоялось соответствующее решение Президиума ЦК КПСС, и он перешел на работу в центральный аппарат МИДа. «Знаете ли Вы белорусский язык?» – неожиданно спросил Берия. «Знаю», – последовал ответ. «Вызову Вас на беседу», – буркнул Берия и повесил трубку.

Зимянин сразу же перезвонил Молотову и доложил ему о разговоре с Л. П. Берия. Но вопреки ожиданиям Молотов принял его только утром следующего дня. Поздоровавшись, министр вопросительно посмотрел на Зимянина.

– Мне думается, Вячеслав Михайлович, речь может пойти о моем переводе на работу в систему Министерства внутренних дел. – Зимянин старался скрыть волнение. – Очень бы просил Вас принять во внимание мое желание продолжать службу в Вашем министерстве.

Молотов сухо ответил, что, по его мнению, предложение Лаврентия Павловича может быть иным. И ему, Молотову, будет трудно возражать против этого предложения.

Спустя несколько дней Зимянину снова позвонил помощник Берия и опять попросил воспользоваться для разговора кремлевской связью. На этот раз Берия предложил Зимянину явиться к нему в понедельник вечером 15 июня.

Поздоровавшись, Берия задал прежний вопрос: как Зимянин попал в МИД? Когда тот начал отвечать, прервал его: «Решение, принятое в отношении Вас неправильно, более того, ошибочно!»

– Мое дело солдатское, – слегка опешив, сказал Зимянин. – Не могу рассуждать, правильно или неправильно решение ЦК партии. Я обязан выполнять его.

– Нет, – досадливо поморщился Берия, – Ваше дело не совсем солдатское. И даже вовсе не солдатское. Что, все белорусы такие на удивление спокойные? На руководящую работу их не выдвигают – они молчат, хлеба дают мало – они молчат. Да узбеки или казахи на их месте заорали бы на весь мир. Что же за народ белорусы?

– Белорусы народ хороший, товарищ Берия, – ответил Зимянин, озадаченный таким ходом беседы.

– Ладно. А как Вы оцениваете товарища Патоличева?

– Мне недолго довелось с ним работать, – осторожно начал Зимянин, – как известно, он крепкий хозяйственник…

Берия резко взмахнул рукой, прервав собеседника.

– Напрасно разводите «объективщину», товарищ Зимянин! Патоличев никуда не годный руководитель, да и человек пустой!

Грузно поднялся из-за стола, прошелся по кабинету и остановился за спиной Зимянина.

– Я подготовил докладную записку в ЦК, – с подчеркнутой значимостью произнес Берия, – в которой оцениваю положение дел в Белоруссии с проведением национальной политики и с колхозным строительством, как крайне неудовлетворительное. Такое положение надо срочно поправлять. И предстоит этим заняться Вам, товарищ Зимянин!

Берия вернулся за стол, снял пенсне, подышал на стекла, медленно их протер фланелевой салфеткой. Прищурившись, посмотрел на Зимянина.

– Я бы посоветовал Вам не искать себе «шефов», чем грешили Ваши предшественники.

– «Шеф» в партии один – Центральный Комитет, товарищ Берия, – скорее отрапортовал, чем ответил Зимянин.

– И правительство, – жестко дополнил Берия.

– Разумеется, – подтвердил Зимянин. – И ЦК партии, и правительство неотделимы друг от друга.

– Хорошо, – удовлетворенно заключил Берия и вдруг повторил с угрозой. – Не советую искать «шефов»!

– Учту Ваш совет, товарищ Берия, – спокойно отозвался Зимянин и, думая, что беседа закончена, поднялся из-за стола.

– Не торопитесь, товарищ Зимянин, – остановил его Берия, но садиться уже не предложил. – Вы, должно быть, не в курсе того, что нами назначен новый министр внутренних дел Белоруссии? Это товарищ Дечко. Ряд белорусских товарищей займут посты начальников областных управлений республики. Вам следовало бы познакомиться с ними. Вообще надо всячески поддерживать чекистов, товарищ Зимянин.

– Чекисты не могут пожаловаться на отсутствие поддержки со стороны ЦК Компартии Белоруссии.

– Повторяю: надо поддерживать чекистов! У них работа острая. Знайте, что в свою очередь их долг поддерживать Вас!

Берия встал и, уже протягивая на прощание руку, осведомился, читал ли Зимянин его записку о Белоруссии, и тут же распорядился принести ее и на первой странице размашисто начертал: «Ознакомить т. Зимянина».

В дверях Зимянин в третий раз услышал предостережение не искать себе «шефов».

Записка Берия в Президиум ЦК КПСС, датированная 8 июня 1953 года, о неудовлетворительном использовании национальных кадров в республиканских, областных и районных партийных и советских организациях Белоруссии завершалась предложением выдвинуть на пост первого секретаря ЦК республики «т. Зимянина М. В. – белоруса по национальности, бывшего второго секретаря ЦК КП Белоруссии, недавно переведенного на работу в Министерство иностранных дел СССР в качестве начальника отдела».

Знал ли Зимянин о готовящемся постановлении Президиума ЦК КПСС по Белоруссии, в основу которого легла записка Берия? Мог ли он, 38-летний провинциал, не слишком искушенный в аппаратных играх высшего руководства, предвидеть приближающуюся развязку борьбы за власть внутри правящей после смерти Сталина четверки – Маленкова, Молотова, Хрущева и Берия?

В беседах с отцом – уже после его выхода на пенсию – я расспрашивал его о Сталине. Михаил Васильевич почитал его как выдающегося руководителя партии и государства, признавал непререкаемый авторитет Сталина как одного из лидеров международного коммунистического движения.

Отец впервые встретился с вождем на Второй сессии Верховного Совета СССР в марте 1946 года, будучи избранным депутатом от Молодечненской области. Когда он увидел Сталина, то поразился тому, насколько Сталин в жизни не походил на свои многочисленные портреты. Перед отцом предстал усталый пожилой человек с землистого цвета лицом, усыпанным мелкими оспинами. Редкие седые волосы аккуратно зачесаны назад. Худые, морщинистые руки с тонкими нервными пальцами…

На последующих сессиях Верховного Совета СССР отца в силу неведомого ему порядка усаживали в левой части президиума нередко за спиной Сталина. Михаил Васильевич был далек от того, чтобы объяснять такую рассадку особым расположением к нему вождя. В то же время он хорошо понимал, что случайных людей близко к Сталину не подпускали. Сам Сталин не скрывал своих особых симпатий к белорусам и часто называл их «хорошим народом».

Так и не довелось Михаилу Зимянину узнать о докладной записке всесильного сталинского кадровика Г. М. Маленкова, направленной вождю в апреле 1947 года по результатам собеседования с кандидатом на пост секретаря ЦК Белоруссии. Тогда Зимянин возглавлял Министерство просвещения республики.

Беседа с секретарем ЦК Г. М. Маленковым, который, как и в сталинские времена, занимался подбором и расстановкой кадров, была предельно краткой. Смысл ее сводился к традиционному партийному «Надо!»: «Белорус? Язык знаете? Вот и хорошо. Мы Вам доверяем. Собирайтесь. Поедете на родину».

Вернувшись далеко за полночь в 627-й номер гостиницы «Москва», где он провел после приезда из Минска несколько тягостных своей неопределенностью недель, Зимянин долго не мог заснуть. Вспомнилась первая встреча с Маленковым в апреле 1947 года в Москве перед назначением на пост секретаря ЦК Компартии Белоруссии.

Тогда, увидев Зимянина, Маленков широко улыбнулся и воскликнул:

– Какой же Вы маленький!

К удивлению всесильного сталинского кадровика, Зимянин шутки не принял:

– Вы ошиблись адресом. Поищите кого-нибудь ростом повыше! – Круто повернулся и направился к двери.

– Постойте, не горячитесь. Мы же оба понимаем, что не это главное, – миролюбиво сказал Маленков. Зимянин ему явно понравился.