Страница 8 из 12
Возвращаясь к колбасному цеху: в начале девяностых, когда отец третий или четвертый год сидел без работы, я был директором малого предприятия (т.е., кооператива) «Мандрагора», созданном воинами-интернационалистами в Ашхабаде. Была задумка купить оборудование колбасного цеха, наладить его как частное предприятие в Кушке специально «под отца». И таким образом, обставить того не будем поминать добрым словом конкурента. Под бизнес-планом лежал точный финансовый расчет, так как продукция с того колбасного цеха шла в те годы некондиционная, были случаи отравления именно колбасой. Да и работники цеха были крайне недовольны стилем руководства нового начальника, поэтому с большим удовольствием перешли бы под крыло проверенного руководителя. Не успели запустить бизнес, еще на стадии поиска оборудования свалился отец, а потом и лихие девяностые начались. Не до развития нового цеха было…
Что теперь? Осенью 2012 года с удивлением заметил признаки начала стройки на площадке разобранного на стройматериалы старого мясокомбината. Думал, кто-то взялся воздвигать здесь жилой дом. Оказалось, начали строить колбасный цех. В 2013 году вроде достроили…
Под конец, чтобы внести нотку юмора: после смерти отца долго, очень долго не мог есть колбасу, особенно копченую – и вкус не тот, и цвет, и слишком много воспоминаний. Затем попал на ту самую конференцию в Варшаву. Там в кафе отеля в Старом городе, куда спустился со своего номера на завтрак, заметил целые горы нарезанных ломтиками колбас и рассеянно накидал для дегустации по кусочку нескольких видов на тарелку. Одна из них так живо напомнила ту самую, полу копченую, полу сушеную отцовской работы. По завершении конференции разыскал тот сорт в магазинчике мясника напротив отеля, и набрал килограммов десять, не меньше. Вот наверняка таможенники обоих стран – польские и туркменские, – усмехались про себя «с голодного края он, что ли?». Не подозревая «о ностальгической подоплеке», скрытой за обычной с виду салями.
«Алеша»
Почти в каждом городе «с историей» можно подыскать какую-нибудь характерную, присущую только ему, достопримечательность: особенность рельефа, своеобразную личность, памятники. Они становятся народными любимцами и живут почти собственной жизнью, кочуя из устного рассказа в анекдот, из побасенки в ностальгическую легенду. У нас в городке и искать особо не нужно: стоит над горою «Алеша», и бережет покой зажатых между поймой и сопками улиц. Не знаю почему, но мне все время кажется, что та песня о болгарском «Алеше» написана/списана с нашего памятника. Может, именно поэтому резнуло слух, когда на одном из форумов в Одноклассниках кто-то обозвал его безликим «Солдатом». Чтобы поддержать честь памятника, при каждом удобном и «не очень» случае (к примеру, в комментариях к фото) стал подчеркивать «Алеша», «Алеша».
Воспоминания счастливого, бурного детства: любой праздник с демонстрацией/парадом – 1 и 9 мая, 7 ноября – строился по схожему сценарию. Надо было умудриться купить пару бутылок с лимонадом с автолавки, с борта которого вспотевшая продавщица едва успевала совать желанные напитки в протянутые руки; выстоять очередь за мороженым и, в обязательном порядке, подняться по крутейшим ступеням на сопку с тем памятником, чтобы оглядеть город с высоты птичьего полета. В настоящее время лестница, о которой бывшие земляки частенько спорят о количестве ступеней в ней, и над ней – на втором пролете, от кафе к подножию статуи, выщерблена временем и отсутствием должного ухода, и кафе наверху снесено. Да и КПП внизу лестницы теперь затрудняет проход.
Но как только после долгой поездки возвращаешься в родной город и огибаешь последний поворот, за которым открывается Кушка – первым делом смотришь наверх, на него …
О многом говорящий случай рассказал сосед, Анна-ага Кочиев (наверняка немало людей помнит этого душевного человека, десятки лет отработавшего водителем Военторга и местного сельпо): перегоняли они как-то микроавтобус РАФ из Риги в Кушку, и в одном из районов глубинки России в снегопад и метель остановились на регистрацию у поста ГАИ. Гаишник, увидев пункт назначения, тут же расплылся в улыбке – оказалось, что служил в наших краях в армии «срочные» два года.
– Легко проверить, был ли ты в Кушке на самом деле.
– Как?
– Ответь на вопрос – кто в Кушке не пьет?
Ни секунды не задумываясь, тот выпалил «Алеша!». Добавлять, что дальнейшая беседа проходила в теплой атмосфере, наверное, будет лишним. Подчеркну лишь, что сотрудник Гаи даже проводил проезжих «земляков» немного по трассе, чтобы показать объезд, спрямляющий лишние километры по шоссе, поворот на который при плохой видимости легко было бы не заметить…
Чтобы пояснить смысл анекдота: в десятом классе мой одноклассник и пожизненный друг Сашка Сагынбаев порой подшучивал, что в Кушке только два человека не пьют спиртные напитки – « у Алеши руки заняты автоматом, а этот сам не шибко умный».
Крест
Высится над Кушкой необычный, уникальный исторический памятник, который издавна стал неповторимой визитной карточкой южного городка. Неосведомленному человеку трудно даже представить, как и кому в глубине азиатских степей (предположительно мусульманских) могла прийти в голову мысль установить на крутобоком холме, нависшем над речной долиной и запирающей ее крепостью, многометровый каменный Крест. Да вот стоит век уже, упрямо и мощно…
В 1913 году праздновалось трехсотлетие дома Романовых. И, как я слышал (здесь таится анекдотический ляп, который не остался незамеченным моим собеседником – но об этом чуть позже), к юбилею на самых крайних географических точках громадной империи воздвигли четыре Креста как символ незыблемости царской власти. Однако мы знаем, что российский император потом продержался на троне всего неполных четыре года со времени установки монумента. Над тремя другими хорошо поработали ветра и волны, а кушкинский устоял под всеми ветрами истории…
Удержался в революционные буревые годы, и в гражданскую войну, и в коммунистический период. Были веские опасения, что могут снести его в пост-коммунистическую пору, когда по всей территории бывшего Советского Союза слетали с постаментов памятники Ленину, Дзержинскому, Калинину и кому еще? Однако власти нового независимого Туркменистана не стали трогать историческую реликвию. Более того, провели реставрацию ее, порядком обшарпанную к тому времени. Есть, наверное, где-то научные работы, посвященные необычному памятнику. Но, по-моему, для нас с вами будут более интересны личные впечатления – а они у каждого из нас свои, не так ли?
К примеру, среди членов семей военнослужащих в известные нам всем времена ходило убеждение: «кто поднимется на Крест, того отсюда долго не переведут в очередное место службы, поцивилизованнее». Сам бы не знал о нем до сих пор, если бы в течение пары лет одноклассники не пытались уговорить классного руководителя Фроловну подняться на него вместе с нами и сфотографироваться на память. И только перед выпускным вечером (в 1984 году) в доверительной беседе она вдруг смущенно упомянула об этой «значимой» примете. Но поднялась ведь потом с кем-то из наших одноклассников, и Крест не помешал переводу четы Якушкиных в столичный Ашхабад скоро после фотосессии.
Меня самого именно экскурсия на Крест перебросила в тенистые парки Варшавы. Не верите? В одну из осеней позвонил Батыр, тахтабазарский друг, и попросил провести экскурсию по Кушке его ВИП-гостям, причем добавил «у них всего час». А раз время ограничено, то напрашивался разумный вывод: подняться на Крест и оттуда все показать/рассказать, ведь весь городок с окрестностями будет виден как на ладони. Чуть забегая вперед: как выяснилось, ради обозрения нашего памятника они и приезжали, ни для чего другого.