Страница 7 из 12
Внутри мясокомбината, среди прочих цехов по переработке домашнего скота «до копыт», действовал и колбасный цех. Продукция которого, между прочим, занимала призовые места на различных республиканских конкурсах мастерства работников пищевой промышленности. Вкус обыкновенным колбасам местного производства был обеспечен уже тем, что на ее изготовление шло парное мясо, прямо из убойного цеха. Не меньшее значение имела и вода, без малейшего привкуса вездесущей хлорки, шедшая в цех по трубе прямо из родника, бьющегося из сопки рядом с административным зданием непосредственно на территории мясокомбината. К тому же, начальник цеха, по совместительству технолог производства, постоянно экспериментировал, изобретая различную рецептуру: то из двух видов мяса сделает вареную колбасу, то из трех видов – полу копчёную или твердого копчения, то испробует необычное сочетание специй, то освоит производство ветчины, то целого барана засунет в коптилку. А различных видов сосисок, сарделек, охотничьих колбасок в мизинец толщиной и длиной в ладонь не поддается счету. Отмечу также, что вся продукция (по крайней мере, до начала восьмидесятых, когда уехал поступать в университет) шла в кушкинские магазины и в окрестные села, не распределялась по особым спискам. Кое-кто из читателей книги мог ее попробовать, а вот знал ли «автора, автора…»?
Один вид полу копчёной колбасы у него первоначально имел отдельное, говорящее название «Сыну». Ее нужно было доводить до кондиции дополнительной сушкой на воздухе, не в печи. Вот и висели они у нас по всей веранде, подвешенные «хвостиком» обвязки за вбитые в стену гвозди, и причудливыми вереницами на оконных карнизах за занавесками. С течением времени они приобретали очень неприглядный внешний вид – с толстым слоем плесени на кожице, а жесткостью и твердостью спокойно могли конкурировать с тутовой палкой. Однако, когда аккуратно снимали кожицу, острым ножом нарезали ее на тонюсенькие ломтики (иначе не раскусить) – вкус незабываемый, до сих пор слюна выступает, лишь вспомнить. Не помню, чтобы в других кушкинских семьях применяли тот же метод, поэтому это было что-то вроде семейного рецепта.
С этой же колбасой связана полу-анекдотическая история, о многом говорящая понимающему человеку. В советские годы родители почти каждое лето отдыхали у моря – несколько раз посетили Евпаторию на Черном море, побывали и в Юрмале на Балтийском. В одно лето в Евпатории они познакомились с супружеской парой, приехавшей в теплые края откуда-то из России. Наверное, почувствовали искреннюю симпатию друг к другу, сдружились за время отдыха. Позже, по приезду, отец рассказывал, что когда он посетовал: «сын в этом году оканчивает школу, надо куда-то определить на учебу в вуз», его новый друг вдруг предложил прислать сына к нему. Только тогда обнаружилось, что собеседник являлся ректором медицинского института. Правда, уточнение адреса вуза сразу сняло все вопросы – ректор-то ректор, да мединститут был расположен … в Петропавловске-Камчатском.
Через несколько месяцев после возвращения родителей с курорта к нам домой пришла почтовая посылка. Тогда в первый раз в жизни не только увидел наяву, и попробовал на вкус красную икру, кедровые орехи и красную рыбу. Эти деликатесы поставили в тупик нас всех – чем отдариваться, после таких-то «вкусностей»? Затем решили пойти по наиболее простому пути: послать то, что есть, но от всей души. Помните те фанерные ящики на десять килограммов, стандартные для почты Советского Союза? Половину коробки заполнили сушеной дыней, другую половину – сушеной колбасой, с тщательно оттертой от плесени кожурой. Вложили записку «Большое спасибо за посылку, удивили и порадовали нас. Извините, в наших краях не найдем, что другое отправить в ответ». Буквально через три недели приходит ТЕЛЕГРАММА: «пришлите, пожалуйста, еще колбасы, и больше ничего». Добавлю еще, для полноты картины, что это произошло в период расцвета застоя, когда еще полки в магазинах ломились от различных продуктов.
Колбасник по тем временам, да и теперь, престижная работа, с закономерными широчайшими связями и возможностями, недоступными для иных граждан, однако за почти четверть века трудового стажа отец не приобрел золота и бриллиантов, квартиры или дома в областном центре или в Ашхабаде, не ездил на «Волге». Зато создал возможности своим детям получить первоклассное высшее образование, вопроса об «чем наполнить холодильник» в семье также никогда не возникало. Однако, как раз «неумение жить» не прощал ему средний сын, вечными попреками отравляя расположение духа. А когда родителя сняли с работы, дав по тем временам невиданную взятку в миллион рублей тогдашнему директору мясокомбината за освобождение этой должности и определения туда «своего», он находился в подавленном настроении. В это время вместо моральной поддержки он повторяющимися колкостями «алкаш, алкаш» довел родителя до инсульта, до десятилетнего паралича, от которого отец не оправился. Что с того, что пил он? Да так, что до сих пор среди старых знакомых ходят легенды о совместных посиделках. Отец есть отец, мать не в одиночку вывела в люди четырех детей, вместе шли по жизни. Заслуживал ведь немного уважения, не так ли?
Помню, был случай, в мой первый после-армейский год, когда в очередной раз пришлось выводить отца из буйного настроения. Только было успокоил (подмечу – без особых усилий, лишь тихим голосом и ласковыми словами), как откуда-то прибежал старший брат, на ходу разматывая веревку и собираясь вязать ему руки. Ну и вломил брательнику со всего размаха, по-солдатски, да так, что тот выплюнул пару зубов, и затем пару недель не показывался на публике. Теперь порой сижу и думаю, что не тому врезал, другой конкретно напрашивался. В истории нет сослагательного наклонения, однако все-таки сожалею порой о том, что не сделал: «урок» мог пойти на пользу. Глядишь, отец и прожил бы на несколько лет дольше, не растратив нервную энергию на переживания, связанные с нападками неразумного дитяти. Тем более обидными и горькими, если знать, что и прежние «друзья-приятели» после снятия с работы как-то постепенно и незаметно переставали появляться в пределах видимости, затем исчезнув окончательно.
Когда его «стукнуло», и он свалился парализованным, в первые дни несколько человек навестили семью. Потом пропали, в том числе и дальние родственники, раньше наезжавшие каждое лето. Те годы, потянувшиеся медленно-медленно, окончательно укрепили в мысли «не гонись за должностями, не ищи друзей по их чинам и толщине кошелька». С другой стороны, никогда не забуду, как Дмужамурад-ага Карлыев (отец Акына, Овена, Рахмана и других), один из руководящей троицы мясокомбината (и единственный из коллег-руководителей), зашел повидаться со старым другом. Затем при виде его плачевного состояния едва сдерживал слезы. Добавлю, что руководители мясокомбината в прежние дни считались приятелями не разлей вода, причем дружили не только главы семей, но и сами семьи. Куда только дружба делась, в последующие годы?
Отдельно упомяну ту черту своего собственного характера, выработавшуюся благодаря наблюдениям за образом жизни отца, которую не всегда понимали многочисленные сотрапезники по всему миру: очень трудно уговорить одного известного вам бывшего чабана выпить рюмку «за дружбу, за здоровье, за счастье молодоженов, продолжите список сами». Друзьям отшучивался: «за меня отец в свое время выпил море алкоголя, выполнив три-четыре плана, мне ни капли не оставил». Насмотрелся еще в раннем подростковом возрасте, к чему это приводит. Кроме того, его ведь еще намеренно спаивали, чтобы он начинал проявлять широту души и разбрасываться деньгами. То есть, и эту потенциальную «ловушку» разных, явных и более коварных скрытых, аферистов изучил в деталях еще в юношестве, и тогда же научился применять противодействие.
С другой стороны, вполне возможно, что он просто глушил водкой тоску по пониманию внутри семьи, это тоже не могу исключить. Рассказав о двух чертах характера, появившихся вопреки наглядному примеру, приведу и третью, очень даже похвальную: сколько себя помню, он сидел за едой, уткнувшись носом в газету или книгу. В те времена, не в пример нынешним, газеты и журналы были достойны внимания. Во время подписной кампании он, не моргнув глазом, выписывал целый ряд изданий – и себе газеты и журналы «Вокруг света» с «Наука и жизнь», и детские журналы и «Пионерскую правду». Моя привычка читать «запоем» оттуда, со школьных лет, когда дома каждый день был виден метод «делай, как я» отца.