Готамерон. Часть I

Последней дорогой пользовались редко. Помимо нечестивых мест, диких горных перевалов и непроходимых чащоб север изобиловал опасными хищниками, погребальными пещерами и каменными кругами, возле которых обитала нежить. Если люди и ходили туда, то только большим числом. В горах было много древних гробниц с сокровищами и редких трав, а еще золотые рудники, о которых все говорили, но которые почему-то никто не мог найти. Некоторые места, такие как Серная пустошь, заброшенный форт у горы Рэйвер Пик и разрушенный храм с золотым обелиском, знали все. О существовании других слышали вскользь. Первопроходчики на севере часто пропадали бесследно, а когда кто-нибудь все-таки возвращался, у ночных костров звучали байки о руинах древних городов, каменных монстрах, оживших трупах, бледных призраках, выходящих из пещер с наступлением ночи, полчищах никтов и троллей, беспрепятственно разгуливающих среди гор. Такие сказки любили рассказывать на ночь детям, но доля правды в них все-таки была. По крайней мере, он так думал.

Три года назад, став охотником, Гримбальд дал себе слово, что обязательно отправится на север, один, как великий путешественник Монферон, первым из магорцев исследовавший пустыню Суран. Только вместо бумаг возьмет крепкий лук и сотню стрел. С их помощью он добудет множество трофеев и будет защищаться от монстров, а когда вернется, то расскажет все как есть, без прикрас и предрассудков.

Грубая веревка, за которую он тянул носилки, все сильнее натирала плечи. Мухи к тому времени уже стали настоящим проклятьем. Надоедливые насекомые садились на лицо и копошились в волосах. Беспрерывно встряхивая космами, Гримбальд спустился с очередного холма и вошел в еловую рощу. За деревьями меж остроконечных хижин мелькали фигуры охотников. На ком-то были кожаные доспехи, некоторые только что проснулись и расхаживали в одних рубахах, но даже в этот ранний час в лагере их было немного. Большинство ушло на охоту еще до рассвета, остальные охраняли лагерь и приводили в порядок снаряжение. Сидя на колодах или скамьях возле своих хибар, охотники делали стрелы, чинили луки и точили клинки. Кое-кто уже успел вернуться с трофеями и теперь потрошил своего волка или стервятника. Туши свежепойманных зверей были подвешены на деревянных брусьях неподалеку от лагеря. Именно туда направился Гримбальд, волоча тяжелевшего с каждым шагом хищника.

Завидев собрата с ценным трофеем, стрелки разом побросали работу и поспешили навстречу. Несколько охотников помогли ему дотащить тушу до «Красной поляны» — места, где разделывали добычу. Там хищника вздернули за задние лапы, опустив мордой в траву. Деревянная перекладина от такого веса едва не треснула, прогнувшись, словно оглобля. Глядя на это, охотники дружно закивали, заметив, что гримлак стоит трех взрослых волков.

— Ну ты даешь, Гримбальд! — воскликнул пожилой охотник, вооруженный длинным вязовым луком. — Это просто невероятно. Как тебе удалось?

Он не успел ответить. Толпу растолкал невысокий старик в поношенных кожаных доспехах, за годы стершихся настолько, что по толщине те стали напоминать одежду. Среди прочих, охотника выделяли белоснежные волосы, забранные в пышный хвост и морщинистое лицо, напоминавшее шкурку сушеного яблока. Остановившись напротив него, высохший старик грозно посмотрел сначала на сына, затем на тушу гримлака.

— Святой Хильгер! Ты в своем уме? Неужели на север ходил? Сын, я строго-настрого запретил тебе это делать!

— Я поймал его в долине, за фермой Годвина, — произнес Гримбальд, виновато потупив взор.

— Неужто? Такой громадный волк, да еще и у фермы этого ублюдка Годвина! А никта ты там случайно не встретил?

— Встретил дракона. Он передавал привет королю.

Охотники вокруг засмеялись.

— Не уходи от ответа!

— Я бы не подверг себя такой опасности. Я не ходил на север. Клянусь Нисмассом и всеми нисмантами.

Прежде чем седовласый успел ответить, его опередил широкоплечий охотник. Будучи немногим младше Кэрка, он выглядел куда более крепким. На лбу у мужчины была повязка из черного шелка. У пояса кривая сабля. На широком гладковыбритом лице застыло каменное спокойствие. Все это время он стоял возле перекладины и разглядывал тушу животного, но когда староста разбушевался, решил вмешаться.

— Не кипятись, Кэрк, — произнес охотник, проведя рукой по шкуре зверя, а затем схватив хищника за яйца. — Мда. Сильный самец был, пусть и старый. За такого отвалят кучу золота.

Охотник с черной повязкой на лбу подошел к нему и одобрительно кивнул.

— Жаль, что их так тяжело завалить, иначе мы бы все давно озолотились. Я скоро еду в город. Если хочешь, присоединяйся. У меня в дубильне есть знакомый мастер. Шкуру ты порядком испортил, но, думаю, мы сможем сговориться на пятьдесят золотых.

— Почту за честь, Никлас, — улыбнулся Гримбальд, вспомнив, что на днях собирался встретиться с друзьями, двое их которых теперь жили в Готфорде.

— Как ты сумел его поймать? — полюбопытствовал кто-то из толпы.

— Да еще в одиночку? — поддержал другой охотник.

— Благодаря опыту, сноровке и тем бесценным качествам, которые воспитал во мне отец, — улыбнулся Гримбальд, посмотрев на старика.

Кэрк престал хмуриться, но до конца не растаял, уткнув руки в бока. С папой у него сложились непростые отношения. Раньше Кэрк был старостой в долине и следил за работой крестьян, но девять лет назад, после смерти жены, чье искалеченное тело было найдено в лесу у фермы Годвина, ушел с полей к своему другу Алкуину. Предприимчивый лучник, получивший на острове прозвище «Волчара», только вернулся с материка и основал охотничий лагерь в этой лощине. Рядом с ним бывший крестьянин постепенно превратился в охотника. Несколько лет назад Алкуин снова уплыл на материк и главным в лагере стал отец. Тогда, будучи опытным охотником, Кэрк решил обучить его ремеслу, вот только сделал это абы как, по-крестьянски, одним словом. В детстве Гримбальд мечтал служить в гамеланской гвардии или, на худой конец, стать ополченцем; носить броню, неудобные шлемы и защищать людей, как это теперь делал его друг Фергус, но судьба распорядилась иначе. Жизнь в глуши сделала его, и без того нелюдимого, совсем диким. Иногда он брал лук, стрелы, запас хлеба и уходил на несколько дней в леса, в одиночестве там охотясь или читая книги. Такие затяжные отлучки раздражали родителя. Кэрк, наверное, уже жалел, что превратил единственного сына в охотника, как ему казалось, малоопытного и самонадеянного.

— Какому там опыту ты благодарен? — раздался насмешливый голосок. — Дураку понятно, как он его поймал. Поглядите, сколько в шкуре дырок!

Даже в шумной толпе Гримбальд узнал бы сей мерзкий дискант. Из-за ближайшей хижины вышел юноша, на пару лет младше его. Стриженый на солдатский манер, с грубым лицом и мутным взглядом, он часто слонялся по лагерю без дела, приставая к другим охотникам, и хвастался подстреленной добычей, чаще стервятником или большой крысой. За недолгую жизнь парень так ни разу и не убил крупного зверя, что не мешало ему высмеивать более удачливых стрелков. До сих пор никто не решился дать ему пинка лишь потому, что его отец был капитаном городского ополчения. С его подачи у юноши всегда были крепкие стрелы и лучшее вооружение. Единственное, чего недоставало хвастуну, так это внимания.

— Ну и что вы тут столпились? — не унимался юноша. — Почему все вдруг решили поглазеть на дохлого волка? Как будто больше заняться нечем.

— Умолкни, Барток! — прикрикнул на него Никлас. — Гримбальду удалось сделать то, что не каждому опытному охотнику под силу. Я в его возрасте мог только мечтать о подобном трофее.

— О каком трофее? Думаете, он его приманил или загнал? Зверь просто провалился в яму-ловушку и сдох. Я так тоже могу сделать.

— По-твоему, Гримбальд солгал?

Воцарилось молчание. Гримбальд поднял взор, с тревогой поглядев на людей, но охотники смотрели только на Бартока.

— Уверен, ты только так и можешь, — наконец ответил дородный охотник с вязовым луком за плечами.