Страница 32 из 202
— Если тебя что-то не устраивает в моих методах, то ты можешь идти, — безразлично сказал Сибуя. — Я всегда вам об этом говорю. Если вы не в состоянии работать в команде, то я сделаю всё сам. Во всяком случае, я не доверяю твоему другу и мне не нужно быть эмпатом, чтобы почувствовать обман.
— Ты хотя бы сказал, в чём его подозреваешь… — решил Хосё не лезть в бутылку, тем более что видел плохое настроение Сибуи.
— Изволь, — сказал тот, делая очередное одолжение. — Из его рассказа я понял, что рёкану вот уже восемьсот пятьдесят лет, но это здание и здание на другом конце сада отличаются. Разница между ними примерно лет в триста. Так гостиница, в которой мы находимся сейчас, построена в 1157 году. Это соответствует реальности. Её стиль характерен тому времени. В эпоху Хэйан этот стиль получил название синдэндзукури. Помещения здесь большие и просторные, связаны крытыми галереями, но вместе с тем, всё очень просто. Здание же на другом конце сада полностью противоречит заданному стилю. С виду оно почти не отличается, но внутри всё иначе. Простоту стиля синдэн заменяет изящество. Такое стали практиковать лишь в 1435 году в период Тояма. Характерный для того времени стиль сёиндзукури впервые стал появляться в монастырях. Однако с течением времени его перенимали зажиточные землевладельцы и высокопоставленные чиновники. В сёине главным является высота пола. Чем престижней помещение, тем выше её уровень. В синдэне почти нет росписи, а в сёине распространение получила роспись дверей — тёдайгамаэ*. Моё предположение о том, что разница у зданий примерно в 250-300 лет заключается в том, что в 1716 году прошли реформы Кёхб. В основе реформ был положен принцип отказа от излишеств. Роскошь убрали даже из дворцов, запретили пышные празднества, азартные игры. Самураи и даймё почувствовали на себе политику экономии. Большинство княжеских домов начали приходить в упадок, так как административная реформа постепенно выводила должность глав провинций. Такое здание мог построить лишь даймё или «новый помещик». Они стали формироваться в деревнях из числа купцов, ростовщиков, зажиточных крестьян и даже самураев. Однако благодаря реформам эпохи Мэйдзи мы можем прийти к выводу, что владельцами этого здания были ни самураи и не даймё. В 1869 году их обязали передать свои владения императору. Значит, мы имеем дело с чем-то другим. Я полагаю, что это здание принадлежало кому-то другому из-за того, что одной семье практически невозможно содержать такое количество собственности. Их отдалённость и стиль… Для чего владельцам рёкана возводить такое строение? И эта школа… Очень странное направление, о котором я не нашёл никаких заметок. Нет рекламы и какого-либо упоминания. Закрыть отель на целый месяц… Здесь должна быть причина… Пока я полагаю, что тут имеет место частный клуб. А если это так, то мы лишаемся возможности узнать особенности его направления. Я проверил госпожу Шайори Окаду, она действительно работает гейшей в Киото и остаётся на сегодняшний день одной из лучших. Поэтому подозревать их в чём-то незаконном нет смысла. Скорее всего, это всего лишь школа по «изготовлению» идеальных жён, но то, что мы не знаем истории этого здания, остаётся для нас большой проблемой. Я сделал запрос на генеалогическое древо семьи Хаяси, но есть ли смысл искать странные смерти в их семье, если это здание принадлежало даже не им? Вот это меня беспокоит больше всего, а то, что Мари и Нао утаивают это, ставит меня в тупик и заставляет временить с осмотром и очищением здания.
— Я ничего не поняла из того, что ты сейчас только что сказал, — призналась Май честно, ведь выводы обычно делал всегда он сам, как и изучал основу, причём заранее.
— Нару предполагает, что это здание было построено между 1435 и 1716 годом, — постарался объяснить Монах. — А рёкан был построен в 1157. Непонятны причины возведения этого второго строения…
— Чтобы было понятно тем, кто на уроках истории спит, скажу иначе, — сказал Нару гневно, заметив, что объяснение Такигавы не сильно помогло. — Поскольку мы не знаем, кому принадлежало здание, то и не знаем, кого придётся изгонять. А, не зная даты его возведения, я лишаюсь возможности сделать запрос и проверить. Из-за всей этой путаницы придётся проверять всё, а это займёт время. Так что я очень рассчитываю на твои сны. Раз мы подошли к этому, то думаю, все хотят знать, чего нам скажет наш эмпат.
Вот кто просил рот открывать?! — напугалась Май серьёзности Сибуи, не зная, как сказать горькую правду.
— Как бы это сказать… — опустила Май глаза, начиная виновато играть пальцами.
— Что ещё? — сместил Казуя брови, и минута тишины перед расстрелом, застала Май врасплох.
— В последнее время я испытываю с этим маленькие затруднения… — начала говорить Танияма. — Я не совсем понимаю, из-за чего это происходит, но снов никаких нет… — выдавила она из себя, затаив дыхание перед казнью.
— Ясно, — сказал на всё это Сибуя, разворачиваясь к окружающим спиной. Его вдруг заинтересовал стенд, где висели планы зданий.
И это всё?! — чуть не открыла рот она. — Только ясно…
— Будем ждать Хару… — добавил к сказанному Сибуя.
Как-то это обидно… — подумала Май, но вмешался Хосё.
— Нет уж, подожди! Май, ты обещала Лину, что расскажешь Нару о своих проблемах со сном. Тебя что-то тревожило, только поэтому Лин дал тебе заклинание. Возможно, ты предчувствовала беду, рассказывай уже! — надавил он, и Танияма поняла, что вот сейчас Нару похоронит их всех.
— Какое ещё заклинание? Какие проблемы? — начал он пускать грубость за грубостью и все ощутили гнев своего страшного, пусть и временного босса.
— Да это он так шутит, — замахала Май ручкой, но глупая улыбка тут уже бы не помогла, скорее Сибуя ещё больше рассвирепел.
— Но Лин не шутит, — сказал Нару и перевёл взгляд на своего ассистента. — Чего именно ты ей дал?
— Нару, прости, я не думал, что она им воспользуется, — удивился Кодзё таким новостям. — Май чувствовала себя очень плохо, поэтому мы решили помочь…
— Я не спрашиваю о ваших решениях и о том, как себя чувствовала Май, — нагрубил Казуя в ответ. — Я спросил, что ты ей дал?
— Сюаньюнь чжоу… — ответил Лин.
— Заклинание глубочайшего сокрытого… Это заклинание не могло навредить! — сказал Нару и посмотрел на Май так, словно она кара господня. — Чего ты себе навыдумывала?
— А? — не поняла она такого вопроса. Только что нападали на Кодзё, а теперь вновь на неё.
— Ты закрыла шестой канал, тот самый через который ты находила контакт с подсознанием. С такими экстрасенсорными проблемами ты разучилась отличать ложь от правды, не в состоянии разобраться в собственных эмоциях. Понимаешь, к чему это приведёт?
Да я и поняла только то, что не могу разобраться в собственных эмоциях, но глупо в этом винить только меня!
— Да, соображать быстрее ты не стала, — вздохнул Нару и потёр свои виски. — Так, сейчас твоё физическое и нематериальное тело не в форме, у меня есть все основания, чтобы отослать тебя домой…
— Хватит решать за других! — закричала Май, не выдержав властного напора начальника. — Моё тело уже в норме! Ты сам сказал, что повязку следует оставить на одну ночь. Нога побыла в состоянии покоя часов четырнадцать. Этого хватит, да и, в конце концов, это обычный синяк!
— Я не собираюсь спорить с человеком, который не понимает разницы между гематомой и синяком, — сказал Нару так, словно и не слышал панического тона Май. — Опухоль спала, но бегать ты пока не сможешь. И как я и говорил ранее, у меня есть и другие причины, чтобы так поступить. А пока твой канал закрыт, то лучше не оставаться там, где ты как лань на открытой местности. Хищники тебя задерут раньше, чем ты успеешь посмотреть им в глаза, — Нару ткнул пальцем в середину лба Май и, устав от бессмысленного спора, вернулся к своей обыденности. — Хара должна вот-вот приехать. Я пойду её встречать. Лин, жди нас на том краю сада.
— Хорошо, — кивнул тот в ответ.
— А ты говоришь, что вы не ссорились, — закатила Аяко глаза, не зная как по-другому и назвать их вечные споры.