Страница 193 из 202
— Да как вообще такое возможно?! Как ты из него это выпытала?! — Монах выть от обиды хотел. Он-то давил, давил, порой чуть в лоб пальцем не тыкал, а этому Сибуи хоть бы что.
Не думаю, что могу сказать о таком… — смех Май принял ещё более виноватую форму.
— Хотя нет! — Хосё вскинул руки вверх, призывая помалкивать. — Я не хочу знать как… — примерно он догадался, когда такой человек, как Нару, мог выговориться, и расхотел слушать эту историю вовсе. — Всё, отдыхайте, поправляйтесь, набирайтесь сил и сильно не шумите здесь, всё же пока у вас нет совместно нажитого имущества!
Такигава выпроводил оставшихся коллег за дверь и скрылся из вида сам.
Теперь и вовсе стало неловко… — Нару, как и она, смотрел на белую дверь. Начинать говорить первым никто не хотел.
— И всё-таки они шумные… — эти разочарованные слова были первыми. Май ощущала давление в грудной клетке. Сибуя по-прежнему стоял возле её кровати и чего-то выжидал. В общем-то, догадаться было не так сложно: он хотел поговорить, причём так, чтобы лишние уши не принимали информацию, предназначенную Май.
— Но ведь мы любим их и такими. Почему бы не подумать об этом так? Ты вечно хмуришься и заставляешь их делать работу, в которой они действительно знают толк. По крайней мере, я уверена в том, что ты не стал бы рисковать собой, если бы не считал их специалистами в своём деле. Спасибо, что пошёл за мной… И я видела ту девочку, которую принимали за домового духа. Она нашла своих родителей. Все упокоились, и это благодаря тебе, Нару. Ты должен быть горд, ведь изгнание прошло хорошо… — позитивный настрой редко покидал Май. Нару же, напротив, проявлял жизнерадостность крайне редко.
— Это утверждение относительно, — он вернулся в свою кровать. Оливер мог долго умом отрицать, но в действительности ему следовало ещё немного отдохнуть. — Май, я могу тебя кое о чём попросить?
Он очень редко о чём-либо просит… Надо послушать, — выделила она некую странность, испытывая оттого скребущее чувство тревоги.
— Да ты же можешь приказать в крайнем случае, уж лучше я просьбу послушаю, — она так нервничала, что несла не бог весть что.
Сибуя на полном серьёзе, на всякий случай, посмотрел, в его взгляде ни в коем случае не было той обычной язвительности или злобы, напротив, он имел намерение повести речь с Май, как с равной, достойной его.
— Истории и последствия этого изгнания должны остаться втайне. Я не хочу тревожить родителей. Сейчас не самое подходящее время для таких новостей. С Глорией я всё улажу, Лин позаботится об остальных.
Я была права изначально… — Май опустила глаза на белый пододеяльник, разглядывая лежащую на нём кисть. Тонкое колечко золотого цвета хорошо сидело на её безымянном пальчике, но отражало не совсем те чувства, которые она хотела испытать. — Ему не нужен этот брак, кого он пытался обмануть, разыгрывая холодного и расчётливого человека? Да и я не должна обманываться — это не то, чего я хотела. Пусть мне льстит это украшение, его уважительное отношение к моим чувствам, но я хочу увидеть дни, когда мы будем влюблены друг в друга до беспамятства, и если так будет угодно, то и его предложение о совместной жизни. Надо это признать…
Не без усилий над собой она сняла колечко, не просидевшее на её пальчике даже суток, и, решившись, залезла на койку Нару.
— Забирай это и не напоминай больше о своей просьбе! — Май обиженно всунула ему в руку кольцо и забралась к нему под одеяло. — За моё молчание я потребую компенсацию!
Какими бы правильными ни были её мысли, сказать об этом вслух оказалось куда труднее. До обидного больно и стыдно — так ей отдавалась его просьба.
— Справедливое условие… — Нару посмотрел на её лицо, уткнувшееся в его грудь, макушку, где волосы немного стояли торчком, и накрыл её голову рукой. Воспоминания о том, как в его ладони растворялись мелкие подрагивания Май, ещё надолго сохранились в его памяти. Выплакавшись, она крепко заснула, так и не услышав тех слов, которые он тогда ей нашептал.
VIII
Воспоминания Май о последующих днях рядом с Оливером и его семьёй…
На следующий день нас выписали из больницы. Мы поехали к озеру, где нашли тело Джина. В том же посёлке Нару арендовал комнаты. Его родители приехали во второй половине дня. Нару и правда совсем не был на них похож… Страшно, когда ты не можешь подобрать слова. Глядя на родителей Оливера, мы таковых так и не нашли. Его мама была сломлена горем. Известия о том, что её любимого сына нашли мёртвым, подкосили её. Какое-то время она плакала, затем заговорила. Нам повезло, что она немного говорила на японском. Она выучила язык ради сыновей, но нам почти не удалось с ней поговорить. Профессор Дэвис проследил за тем, чтобы она отдохнула. Перелёт и без того был довольно долгим… После нескольких дней экспертиз и мучений, сотрудники полиции позволили забрать тело Джина. Нару с Лином договорились о кремации. Я никогда не забуду закрытый гроб, у которого мы прощались с Юджином, тихий, но горький плач их мамы и последние секунды, когда на экране телевизора мы увидели, как гроб загрузили в печь, где огонь объял лакированное дерево. Когда металлическая дверка в печи закрылась и видео остановилось, наши сердца горько плакали. Всё, что я могла тогда сделать, это взять Нару за руку. Он сжимал мою кисть, и я понимала, как ему больно за брата, за маму, для которой не могло быть горя страшнее, чем хоронить своего ребёнка, и отца, держащегося изо всех сил ради любимой женщины. После кремации они забрали прах Джина и собрались улетать обратно в Англию. Уже потом Джон мне объяснил — оказывается, католики и протестанты так же кремируют тела умерших, однако противятся развеиванию или сохранению праха дома. И когда настал этот непростой день, то всё, что осталось мне — это отпустить Нару к семье…
12 сентября. Железнодорожная станция в Сибуя. Три часа дня.
— Мы успели! Твой экспресс через десять минут. У нас ещё есть время, чтобы попрощаться, — Май очень чётко отмеривала шаги, спустившись на эскалаторе к подземной станции, где на табло рядом с жёлтыми часами розовым и зелёным отмечались текущие и будущие рейсы. — Нарита-Экспресс прибудет в три пятнадцать. Нару, ну ты и транжира! Три тысячи йен за билет! Мог бы и на простом поезде доехать, — Танияма надула щёки и, глядя на неторопливо вышагивающих мужчин, от безнадёжности вздохнула.
Нарита-Экспресс ходит двадцать три раза в день, кроме того, он делится на два состава, следующих на юг к станциям Синагава, Йокогама, Офуна и на север — это Сибуя, Синдзюку, Икебукуро и Омия. Через час он будет в аэропорту Нарита. Профессор Дэвис с супругой уже должны быть там. Он воспользовался поездом, чтобы она смогла его проводить, — Лин думал о гордости Нару, его поступке и не мог скрыть печальной улыбки.
— Кстати, ты же едешь один, а почему Лин не едет с тобой?
Оливер снял с плеча увесистый кожаный портфель и долгим строгим взглядом посмотрел на Май.
Необязательно убивать меня мысленно каждый раз, когда я задаю тебе вопрос, — она виновато засмеялась и поскорее пригрела глаза на серой гранитной клумбе — от неё начинались железнодорожные пути, жёлтые дорожки для слепых и кафельные серые полы.
— Я присмотрю за офисом здесь, — сказал Лин, чтобы Май не чувствовала себя глупеньким изгоем лишь оттого, что не могла читать мысли Нару или предугадывать его действия.
— Япония — это малоизученное поле, — Оливер заговорил, когда был к тому готов. — Вернувшись к своим непосредственным обязанностям, я постараюсь уладить вопрос с офисом. Практика здесь показала хорошие результаты.
— Но я думала, что офис был временным… И тот инцидент с оборудованием… — у Таниямы до сих пор не выходила из головы сумма разбитого оборудования, когда Такигава сказал, что оно стоило миллиарды, то ей и дышать-то сделалось больно.
— Страховка покроет убытки. Какими бы смехотворными ни были замечания финансового директора, мои труды куда ценнее для Ассоциации, чем маленький скандал со страховой компанией. Они получали свои денежные средства ежегодно, настало и их время платить. Ничего страшного в этом не вижу, — Нару горделиво ответил и, не имея интереса к этому разговору, приподнял подбородок.